Разборы
Николай Чумаков

Одиночные пикеты за свободу сестёр Хачатурян. Репортаж TJ

Акцию возле главного управления Следственного комитета суммарно посетили более 300 человек.

Здесь и далее фото TJ

14 июня следствие предъявило окончательное обвинение трём сестрам — Кристине, Ангелине и Марии Хачатурян. В конце июля 2018 года они убили своего отца Михаила: на тот момент девушкам было 17, 18 и 19 лет. Сестры сдались полиции, дали признательные показания и отправились в СИЗО.

В ходе показаний сёстры Хачатурян рассказали о многолетних издевательствах со стороны отца: он избивал, унижал и насиловал их. Эти показания подтвердили друзья, учителя и ближайшие родственники, частично согласилось и следствие. Адвокаты девушек заявили, что те действовали в рамках «необходимой обороны». После ходатайства защиты Кристину, Ангелину и Марию отпустили из СИЗО под запрет определённых действий.

После 14 июня в соцсетях начали активно выступать за освобождение сестёр Хачатурян: за них заступился центр «Насилию.нет», активисты, некоторые СМИ, а также сообщество феминисток, в частности Ника Водвуд, известная как «Никсель Пиксель», и крупные паблики. Начиная с 19 июня, сторонники девушек начали выходить на одиночные пикеты к зданию Следственного комитета и заявили о планах провести согласованный митинг.

* * *

19 июня на Арбат пришли люди, желавшие отстоять в одиночном пикете в поддержку сестёр Хачатурян и выступить против домашнего насилия. В начале июня с подобных гражданских акций началось планомерное освобождение журналиста Ивана Голунова. В этот раз активисты также использовали и лозунг «Я/Мы Голунов (Хачатурян)», и метод протеста — так называемый «тихий пикет». К 19:30 к зданию Следственного комитета подтянулись не менее 100 человек, которые стояли с плакатами, беседовали, обсуждали российские законы, домашнее насилие и феминизм.

«Это здесь феминистки стоят?», — выкрикивает мужчина в возрасте, проезжая мимо длинной очереди возле главного управления Следственного комитета на Арбате. На его выкрики никто не реагирует, он останавливается, осматривается и встаёт в конец очереди. Примерно с 18:20 возле здания ведомства начинает собираться толпа, которая растягивается на всю улицу и привлекает внимание прохожих. Кто-то проходит мимо, кто-то — останавливается и спрашивает, что за мероприятие.

У очереди на одиночные пикеты нет как такового организатора. Но встречу в Фейсбуке создала активистка Дарья Серенко, к которой постоянно подходят поздороваться, выразить благодарность и задать вопросы. Зачем нужен протест, почему важно защитить сестёр Хачатурян и как это дело отражает ситуацию в России — обо всём этом она говорила в интервью «Таким делам». Ключевая мысль оттуда: «Дело сестёр Хачатурян во всей своей неприглядной красе показывает, что происходит в обществе, в котором нет закона о домашнем насилии. В котором ни полиция, ни какие-то иные структуры не умеют проводить его профилактику, реагировать на него, не умеют работать с жертвами».

«Отойдите с дороги, а то они скажут, что мы мешаем проезду», — с такой фразой Дарья Серенко ходит вдоль толпы участников пикетов и просит их не мешать прохожим и не выходить на проезжую часть. Когда шли одиночные пикеты в поддержку Голунова, полицейские пользовались этой условностью: народу было так много, что по улице возле «Петровки, 38» не могли пройти прохожие, и многие выходили на автомобильную дорогу.

Надеюсь, такие акции будут каждый день. Надеюсь, пикеты продолжатся. Я всего лишь создала встречу в «Фейсбуке», и сама приду сюда завтра вечером. Может быть, мне это и не нужно инициировать, а чтобы оно само инициировалось.

Дарья Серенко

К 20:00 вокруг толпы образовалась небольшая толпа из журналистов, блогеров и просто людей с камерами. Вокруг царит атмосфера дискуссии. Три девушки спорят о том, какой вердикт суда по делу сестёр Хачатурян устроит наибольшее количество активистов — отправка на реабилитацию или условный срок, с другой стороны два парня, по-видимому, прохожих, узнают у девушки в пиджаке цель акции и чем недовольны участники, а в самом начале ютятся пять человек с фотоаппаратами, чтобы запечатлеть каждого, кто встаёт с плакатом.

Я подхожу к тем самым девушкам, которые оживлённо спорят. И задаю им один вопрос — почему они прямо сейчас здесь, возле здания Следственного комитета, а не где либо ещё.

Катерина: Я против, когда женщин — тем более девочек, школьниц — сажают за самооборону. Убийства не было — девочки себя защищали. Много лет родной отец их насиловал, родной отец их бил. Это и физическое насилие, и сексуальное насилие. Девочкам деваться было некуда. Их никто не защищал.

Марина: Нужно распространять информацию. Как можно шире. Был разговор о том, чтобы организовать согласованный митинг «Марш сестёр», чтобы пройти с фотографиями женщин, погибших от домашнего насилия. Добиваться того, чтобы отменили закон о декриминализации домашнего насилия, чтобы приняли законопроект о защите жертв домашнего насилия и уточнили статью о самообороне.

Бросается в глаза то, что среди участниц большинство — это девушки или женщины. Если прикидывать на глаз, из всей толпы только 20% — парни или мужчины. Причин, почему так получилось, несколько. Призывы выходить на пикеты распространялись преимущественно в фем-сообществах в соцсетях, где сидят молодые пользовательницы, дело сестёр Хачатурян посвящено домашнему насилию, которому в первую очередь подвергаются женщины, кроме того — женщины в России вступились за женщин так же, как журналисты вступились за журналистов пару недель назад.

Пока толпа разговаривает, обменивается плакатами и просто ждёт своей очереди, журналисты проводят мини-интервью. «Вы здесь, потому что феминистка? Я здесь, потому что я женщина», — диалог одной из участниц с корреспондентом. Тема феминизма в этот вечер поднималась не раз, потому что многие из пришедших надели символику со сжатым кулаком, значки «Clit Power» и написали феминистские лозунги на плакатах. Не все участницы смогли согласиться с тем, что к делу сестёр Хачатурян куда больше вопросов, чем к делу Голунова. Девушки действительно много лет находились в фактическом рабстве, но всё-таки совершили преступление — сговорились и убили отца. В то время как журналист «Медузы» занимался расследованием и оказался втянут в историю подброшенными наркотиками — именно поэтому за него безоговорочно заступились тысячи граждан. Такие вопросы кому-то показались «провокационными».

Но в другой теме девушки единогласно согласились: на пикеты пришло меньше парней, потому что их меньше волнует то, что происходит с сёстрами Хачатурян.

Александра: Российские мужчины не сильно интересуются фем-повесткой. А распространение информации об акции шло через такие паблики.

Полина: За редким исключением мужчины тоже подвергаются сексуальному насилию. В основном, со стороны мужчин. Но вообще мужчине сложно объяснить тот страх, с которым живёт каждая женщина. Им выгодно не думать об этом, никто не хочет искать настоящего виновника вот этой всей ситуации.

Ольга: Это даже хорошо, потому что феминисткие высказывания должны производиться в первую очередь от женщин и от других угнетённых по гендеру персон. Но в то же время я ожидала, что будет намного меньше мужчин.

Всё это время за пикетом наблюдали. Вдоль дороги ходила пара полицейских, ещё пара стояла на краю улицы, а в самом конце ожидает автозак. К 21:00 подъехал ещё один автозак, и число присутствующих полицейских выросло до шести. Ни разу за всё время акции они не вмешались в происходящее и лишь единожды проверили документы у участницы.

В толпе всё это время ходит байка про диалог полицейского с прохожей. Она выгуливала собаку рядом с сотрудником, который сказал ей, что участникам пикетов «заплатили по пятихатке». На что она посмеялась и ответила: «Такие люди вряд ли продаются». «За косарь продадутся», — подвёл полицейский. С наступлением вечера полицейские практически перестали ходить вдоль толпы, купили себе какой-то выпечки в магазине на Арбате и мирно смотрели за постепенно заканчивающейся акцией.

Согласно закону, одиночные пикеты могут проводиться до 22:00 по местному времени. Из-за этого ближе к назначенному времени люди вставали с плакатами на 10-20 секунд, чтобы все успели принять участие. Созвавшая всех Дарья Серенко немного нервничала и поэтому бродила вдоль оставшихся людей, чтобы те не зевали и спешили.

Ближе к концу акции в толпу пришла активистка Татьяна Никонова. Когда она поздоровалась и пофотографировалась с несколькими участниками, я решил узнать у неё, что нужно изменить в российских законах, чтобы историй как с сёстрами Хачатурян было меньше.

Я выступаю в первую очередь за реорганизацию законодательства в целом, потому что у нас не существует законодательных способов как-то прекратить такие ситуации. Нет никакой управы на людей, которые не заметили, что девочки не ходили в школу. Нет никакой управы на людей, которые замечали, что происходит, и ничего не сделали. И нет никакой системы, которая помогала бы даже несовершеннолетним общаться в полицию и искать хоть какую-то помощь.

Нам нужна программа профилактики, потому что, если человеку некуда пойти, не к кому обратиться за помощью, то он так и будет находиться в этой ситуации, пока не дойдёт до ручки. Не говорю ещё о том, что часто это люди молодые и особенно это дети. Они находятся в ненормальных обстоятельствах, они живут в состоянии постоянного страха, стресса, тревоги.

У них [людей, столкнувшихся с домашним насилием] нет стабильной жизни, они не могут никому доверять, их представления о норме крайне искажено и судить их по обычным меркам невозможно. Я считаю, что нужно оказывать психологическую помощь, возможно, психиатрическую и как-то вернуть их и интегрировать в обычную жизнь. Это главное, что нужно сделать. Потому что иначе у нас получится вместо одной смерти очень много смертей, и куча людей, которым будет непонятно, что делать, будут очень несчастны.

Татьяна Никонова

#акции #москва #сестрыхачатурян #репортажи #пикеты