Художник Sad Face об акции «Смерть не за горами», коммерциализации и культуре в Перми и России

Большое интервью.

В октябре пермский художник Алексей Илькаев, известный под псевдонимом Sad Face, устроил акцию — превратил годами стоявшую на набережной реки надпись «Счастье не за горами» в «Смерть не за горами». Всего через несколько часов надпись накрыли баннером местного государственного музея, а затем демонтировали. Против Илькаева возбудили дело по статье о вандализме, но в итоге он сам пришёл с повинной в полицию и отделался лишь штрафом в 15 тысяч рублей, после чего дело закрыли.

27 ноября Sad Face должен был презентовать новую работу «Русская печальная матрёшка» на концерте группы IC3PEAK. Выступление электронщиков за несколько дней до этого пытались запретить в Казани, но безуспешно, а для отмены концерта в Перми в клуб Cape Town приезжал лично глава района, чтобы настоятельно рекомендовать администрации заведения не проводить концерт из-за «суицидальных текстов» группы. Якобы из-за большого количества проданных билетов концерт перенесли в клуб Michurin, но эта площадка позднее отменила выступление. Презентация художника тоже не состоялась, но он рассчитывает, что проведёт её в другом месте.

TJ поговорил с Sad Face о культуре и искусстве в Перми и России, о его акциях и творчестве и понаблюдал за тем, как создавалась экспозиция «Русских печальных матрёшек».

Может быть, у меня неправильное восприятие, но всегда было ощущение, что Пермь — это культурный центр Урала, а может быть и всей России, что восточнее Петербурга. Это галерист Марат Гельман так повлиял на город, или с чем это связано?

Я сначала тоже подумал про Гельмана. У Жириновского есть знаменитая фраза про людей из Урала: мол, здесь происходит разлом тектонических плит, от которого люди сходят с ума.

Он вроде бы говорил, что на Урале одни дебилы?

Ну не дебилы, но на людей действительно влияет аномально-энергетический фон. Может это не объяснение, но имеет место быть. На Урале, в Уфе, в Казани, в Екатеринбурге и Тагиле появлялись и появляются индивиды, которые являются потенциально творческими людьми.

У нас было такое явление, как «культурная революция».

Которую сделал Гельман?

Да. Он приехал и работал с губернатором Чиркуновым. Это редкое явление, когда на стыке власти и культуры что-то происходит. Они вместе могут развивать культуру за бюджетные деньги. Это был очень мощный подъём для города. Это действительно редкий случай в России, и результат не заставил себя ждать.

Кроме музея, который сделал Гельман, что можно назвать результатом?

Изначально была написана книжка — план, по которому Пермь становилась бы культурным центром России или даже Европы. Мы прошли какой-то этап, по-моему, 5-6 лет и сделали за это время достаточно много. Потом всё загнулось, сменился губернатор, и всё вернулось на свои места, но волна была запущена и дала свой эффект. Много чего появилось в городе после «культурной революции».

Если говорить про материальное, то был создан первый на тот момент скейт-парк по американским чертежам, из бетона, а не дерева. Была сделана ставка на культуру, и помимо слов были ещё результативные действия, в отличие от нынешней ситуации. Ещё установили много скульптур — не таких советских, где чёрная краска и Великая Отечественная война. Был очень крутой фестиваль «Белые ночи в Перми», который проходил несколько раз, очень мощный. Я не уверен, что в других городах России есть аналоги — есть, но гораздо слабее, чем то, что делалось у нас в Перми. Возможно, в Москве или Питере могло что-то быть подобного уровня, но я не штудировал это.

Мне казалось, что всё завязано на деньгах, которые в это вкладывались. Что за подъём? Я пока здесь общался с людьми, ни о чём не слышал, кроме того, что у вас в городе есть условная группа художников, которая делает граффити на улицах. Это заметно визуально.

Это коммерция. То, что художники разрисовывают, в большинстве своём коммерческие заказы.

Эдуард (друг Sad Face и тоже художник): В большинстве случаев никто не видел выставок этих художников. Ты знаешь, что это художник-разрисовщик, но ни на одной выставке его работ не встретишь.

Алексей: 80-90% их работ — это коммерческие заказы. Это история не про искусство и культуру. Есть же наружная реклама в городах — это тоже самое. В каждом городе есть художники, которые расписывают стены.

Говорят, у вас в городе существует конфликт классического и современного искусства. Та надпись с набережной Камы, «Счастье на за горами» — это же практически слоган из Советского Союза, типа «Коммунизм скоро будет построен».

Художнику, автору этой надписи, 50+ лет, точно не знаю — он из той волны, которая жила до перестройки, а в конце 20 века как раз был популярен соц-арт. Полагаю, он выходец из этой движухи. Его работа, наверное, навеяна той культурой, но при этом она чуть-чуть ближе к той современности, которую проталкивает нынешняя власть, что всё позитивно, экономика растёт, и вообще все мы попадем в рай. Я не культуролог, короче, но его работа по духу — соц-арт, и она поддерживается властями города: более безобидная, позитивная, обнадёживающая скульптура.

Её же не просто разрешили установить. Она продаётся в качестве сувенира в лавках.

Изначально она была установлена в рамках фестиваля при музее PERMM, а потом её так и оставили. Её сделали за наличку, но официального разрешения на неё не было. Скульптура девять лет стояла нелегально. Её только недавно — год назад — поставили на баланс в Центр охраны памятников. Люди, которые договаривалась, являются нашими знакомыми.

Она где-то хранилась?

Она была установлена в рамках фестиваля, но так и осталась стоять на Набережной. Её ломали, потом восстанавливали.

Эдуард: Я помню, что лично её красил.

Она стояла девять лет?

Алексей: Да. Получается, пока я до неё не добрался. Это первый раз за десять лет, когда её нет.

Я встретился с уполномоченным из Центра охраны памятников, с которым мы хорошо пообщались и нашли общий язык, примирились. У нас даже появились совместные проекты: мы обсуждали, как её восстанавливать. Были разные идеи: например, сделать надпись из бетона, но они ещё не могут согласовать с авторами. Автор предлагал делать из бетона, но это технически сложно. Самый разумный способ — сделать её из стали, тогда она будет антивандальной. До чего дойдут — не знаю, самому интересно.

Зачем ты встречался с этим чиновником?

Я оплатил штраф. Мы с ним встретились, пообщались и примирились.

Есть ощущение, что у властей на твою акцию непропорционально жёсткая и быстрая реакция: «Опа, вандализм и уголовка».

Да, такое было.

Обычно менее жёстко реагируют. Почему тут иначе?

Можно сослаться на разные факторы, почему она была быстро демонтирована, но, по-моему, очень остро отреагировали из-за слова «смерть». Это вызывающе.

Негативно. Никто не хочет думать о смерти.

Почему человек заводит детей? Потому что это способ продолжить себя в ком-то — символическое бессмертие. Я много писал о том, почему тема смерти в обществе избегается и её публично стараются не поднимать. Это негласное правило — не говорить о смерти. Люди этого избегают.

Кроме разговоров про религию, где обещают, что смерть — это клёво.

Да, есть такое. Когда это происходит, то это удар не столько в сознание, сколько в подсознание.

Есть негласный кодекс, который вы нарушили — поэтому была такая реакция?

Да. Если произойдёт аналогичное в другой сфере, то реакция будет такая же. Есть табу.

Не было такого, что они хотят тебя посадить?

Нет. По статье «Вандализм» трудно посадить — худшее, что может быть, это 3 месяца ареста. У разных статей есть разные уровни. Статья бы осложнилась, если бы это было политическое высказывание или адресованное религии (это бы подпало уже под часть 2 статьи 214 УК РФ, которая подразумевает до трёх лет лишения свободы — прим. TJ).

Или конкретной социальной группе.

Да, тогда бы это попало под статью «Экстремизм», а «смерть» понятие социальное, не имеющее отношение к конкретной группе людей.

До того, как ты переделал эту конструкцию «Счастье не за горами», ты выпустил фигурки со своей версией надписи. Ты заранее готовился к коммерциализации акции.

Да. Я сделал фигурки. Чтобы они лучше продавались, я решил сделать акцию. После этого продажи выросли. Мы ещё делаем футболки.

Ты продаёшь мерч, чтобы компенсировать сумму выписанного штрафа?

Да. У меня был штраф в размере 45 тысяч рублей. Я уплатил их в фонд Центра охраны памятников.

А 15 тысяч рублей?

Это только судебный штраф, который назначили, когда прекратили дело.

Ты отбил расходы?

Не знаю, частично отбил. На одних футболках я заработал около 50 тысяч рублей. Стали продаваться картины и скульптуры, а они стоят дороже футболок.

Ты работаешь с галереями, которые выставляют твои работы и находят покупателей-коллекционеров?

В России с этим немного туговато, в сравнении с Европой. Я живу в Перми, а не в Москве.

Но у вас же тут «культурный» центр.

В Европе — 200-300 галерей современного искусства, в Москве 20-30 галерей, а в Перми… (задумался) Ну, может, полторы. Это ответ на твой вопрос.

Ты же можешь их спокойно отправить в Москву и выставить там?

Мне не хватает связей. Некоторые связи есть, но они обрывочные. По идее, мне нужно переезжать в Москву, а лучше сразу в Европу, работать и делать выставки.

Потому что ты приобретаешь скандальную известность на таких акциях?

Не скандальную. Меня не сильно интересует шумиха, есть конкретные цели. Роль личности в истории важнее самой личности.

Но галереи начинают тебя котировать — или почему тебя могут позвать в Европу?

Символическая стоимость твоих работ и ценность тебя как художника возрастают вплоть до того, что тебя могут приглашать в известные музеи.

Ты бы хотел нормально зарабатывать на продажах своих работ?

Да, и буду это делать. Но мне не всё равно, куда продавать. У меня сейчас есть предложения, но они часто сомнителные.

Не хочется размениваться?

Много усилий прилагается, чтобы сделать работу, поэтому не хочется её продавать кому попало. Есть непонятные люди, которым работа понравилась, и они просят сделать скидку или вообще подарить. Есть интересующиеся люди, но лучше отказаться, пропустить предложение и дождаться хорошего.

Ты говорил, что работы местных художников, рисующих на улице, на 90% коммерческие. У тебя есть профессиональное презрение к тем, кто делает коммерческие вещи?

Нет презрения. Это личный выбор каждого.

Но ты не считаешь их за художников.

Это объективная оценка, что это не искусство. Это не моё мнение.

У каждого есть свой порог перехода в коммерцию. Не секрет, что коммерция может убить творческий потенциал — такое многократно случалось с разными художниками по всему миру. Кто-то полностью становится коммерческим и ему вообще наплевать, а кто-то держится от этого подальше и делает искусство, но при этом остаётся в андеграунде.

А ты что думаешь?

Мне нравится баланс между этими крайностями.

Я не скажу, что есть правильный способ — у каждого он свой. Я могу сказать, какой для меня комфортный на данном этапе. Например, Покрас Лампас — успешный коммерческий художник, его коммерческому успеху я даже немного завидую. Он сам офигенно продаёт, но культурологи и кураторы знают, что художественной ценности в его работах меньше, чем, например, в работах Pussy Riot или арт-группы «Война». Когда человек разбирается, он может оценить, насколько искусство ценное.

Ты ближе к искусству, чем к арт-рынку?

Я где-то посередине: и мерч продаю, и акции делаю.

Ты только футболок продал на 50 тысяч рублей.

Это только за этот месяц, а за год — на сотни тысяч.

Почему зарабатываешь именно на мерче? Разве не солиднее продавать картины или арт-объекты вроде тех же матрёшек?

В России мало музеев и галерей современного искусства, особенно в провинции. О чём это говорит? Культура не подготовлена к приобретению современного искусства. Очень немногие знают, зачем его покупать и что с ним делать. Получше развита мода в формате «сумасшествия толпы». Увидели, что рэпер Face надел футболку Gucci, и все купили такие же — так это работает.

Скажем, у тебя есть ********* [шикарная] картина за полтора косаря. Пусть это даже напечатанное фото, но всё сделано красиво, качественно и в рамке. Себестоимость — 500 рублей. Для печати с рамкой получается недорого, но человек не будет её покупать, а купит мерч.

Есть психологические барьеры. Я понял, что мерч будет продаваться. Но мерч…

Не искусство.

Не совсем не искусство. Там футболки с принтом, которые можно приобрести только у меня.

Нет большой ценности в том, что это можно купить только у тебя. Завтра любой Вася сделает магазин с вещами от Sad Face и будет копипастить.

На почве этого можно раздуть интересную историю, которая повысит продажи моих картин.

Да ладно. Ты бы засудил чувака, который стал бы продавать твой мерч?

Я бы не стал доводить до того, чтобы его засудить, но раздуть историю можно. Многие так делают. Например, Дэмьен Хёрст как-то судился с авиационной компанией из-за своих картин с кружочками, и отстоял их — даже официально закрепил их за собой, так сказать. Если авторство ещё больше закрепится за мной, то люди начнут приобретать не мерч, а картины.

(Sad Face подходит к фигурам матрёшек, Никита хочет его сфотографировать)

Ты можешь сфоткаться? Если это чему-нибудь не противоречит.

Ты не против, чтобы было без лица? Я же уличный художник.

Что ты подразумеваешь под уличным художником?

Понимаешь, художник, работающий на улице, как правило делает работу без согласования. Конечно, можно публично договариваться, выбивать бумаги, но зачем мне это. Честные, правдивые работы никто не согласует в нашем консервативном обществе. Искусство — это часто хождение по краю.

Но у тебя уже нет анонимности.

Анонимность приобрела другой смысл. Раньше меня называли Sad Face, сейчас Алексей, а завтра будут Андреем.

Ты поменяешь псевдоним?

Да, вроде бы это тот же человек…

Но какая разница, кто это на самом деле.

Если бы ты меня сегодня встретил, а завтра меня уже по-другому зовут, то что поменяется? Никто не знает о моем тайном подвале. По сути, ничего не поменяется — так что анонимность как была, так и осталась.

Я сохранил принципы в работе. Если делаю выставку, то никогда не появляюсь на открытии. У меня это изначально повелось и до сих пор так существует. Сколько выставок и мероприятий делаю, и ни на одной не появляюсь. Такая фишка.

Какого эффекта, как уличный художник, ты ждёшь от того, что делаешь?

В разных ситуациях производится разный эффект. В работе «Смерть не за горами» был эффект публичности и пропажа моей анонимности, но при этом я остался и проявил черты характера, например, смелость и отрешённость. Мало того, что меня никто не принял, работа получила максимальное распространение в СМИ, хотя фактически простояла всего два часа. Успели сделать фотографии, которые потом разлетелись по интернету.

Потом был другой жест: полиция объявила, что ищет художника, но я сам пришёл с повинной. Я знал, что посадить по этой статье очень трудно, и адвокат мне тоже самое говорил. Если уйти в отрицание и нет никаких улик, то почти невозможно что-то на меня повесить. Но тут жест был в другом: я сам пришёл, готовый понести наказание в любой форме, в том числе и заключение.

Смелость в том, что ты сказал, что это сделал ты?

Да, ты не боишься ментов и понести ответственность. Но есть и другой эффект: общественное признание.

Ты можешь перечислить российских художников, которые, как ты считаешь, находятся ближе к искусству, чем к арт-рынку?

Художник Кирилл Кто из Москвы.

Который на стенах пишет надписи?

Разноцветные буквы. Он правда аутентичный, не от мира сего. Его работы, как мне кажется, имеют культурную ценность. Их будут вспоминать и через 100 лет.

Мне нравится Тимофей Радя из Екатеринбурга. У него социальное искусство. Был ещё хороший художник Пригов (умер в 2007 году — прим. TJ) и его тусовка.

Если объяснять примитивно, то художник не тот, кто рисует пейзажи или красивую картинку, а тот, кто отражает ситуацию — эпоху. Работы Ван Гога отражают культуру импрессионистов его времени. Работы Малевича — начало 20 века и всю историю с супрематизмом.

То есть существуют те, кто имитирует чью-то технику или эпоху, а есть самобытные аутентичные художники.

Да, они в этом смысле новаторы. Если даже не новаторы, но находятся на своей волне. Волна отображает положение в культуре и социальную, экономическую и политическую ситуацию. Их работы содействуют преобразованию общества: они часто поднимают актуальные социальные проблемы либо шутят на какие-то темы.

Что происходило хорошего в культуре с точки зрения художников в России за последний год? В Перми после Гельмана никто не появился.

Здесь из художников не сильно что-то происходило. Из культурного, но не совсем связанного с искусством, — Курентзис занимается театром. Он развивает культуру. Его специализация — опера и театральные постановки.

Это классическое искусство.

Он тоже делает акцент на современность. Знаешь, по городу ходят туристы с наушниками: это даже называется «аудиотеатр».

Это когда идёшь, в ушах тебе что-то зачитывается, и ты одновременно воспринимаешь то, что вокруг происходит?

Да. Он делал Дягилевский фестиваль. Судя по отзывам, была очень насыщенная культурная программа, «жирный» фестиваль. Он сам, насколько я знаю, путешествует по Европе, поэтому открыт к экспериментам и впитывает тенденции общества.

Если говорить про пермских художников, то в большинстве есть потенциал у молодых, но они пока ещё в андеграунде.

Как ты это отслеживаешь? Покрас мне недавно рассказывал про старый сайт Codered, где случился конфликт между основателями: раньше на нём выкладывали работы граффитистов, потом один чувак занялся мерчом, а второй не смог вывезти редакцию по деньгам. В итоге в России закрылся ресурс, который объединял уличных художников. Сейчас, мне кажется, что такого ресурса нет.

Есть небольшие ресурсы, паблики, локальные сайты.

И где общается местная тусовка?

Все тусуются в Инстаграме. (усмехается)

#арт #интервью #искусство