Почему мы одни во Вселенной

У нас зародилась хорошая традиция перевода крутых зарубежных материалов — в неделю вы точно найдете в /c/ парочку захватывающих текстов.

Хочу внести и свою лепту. Представляю на ваш суд перевод статьи в NY Times, The Flip Side of Optimism About Life on Other Planets. Поговорим об инопланетянах, парадоксах Ферми и Ольберса и нашем будущем.

Приятного!

Это лето было многообещающим для мечтателей о встрече с инопланетянами.

В июле, в 46 годовщину первой высадки на Луну, Юрий Мильнер сообщил о своих планах направить более $100 млн. в развитие программы SETI (последний занимается поиском инопланетных сигналов). На той же неделе NASA сообщило об открытии самой близкой к земным параметрам планеты в 1400 св. годах от нашего дома.

На сопровождавшей заявление Мильнера пресс-конференции охотник за планетами из Калифорнийского Университета, Джеффри Марси, сказал, что «судя по всему, Вселенная полна биологическими ингредиентами». Он готов поставить дом Юрия Мильнера (который по слухам стоит те же $100 млн) на то, что жизнь за пределами Земли существует хотя бы в виде микроорганизмов.

Вы могли подумать, что открытие такой жизни на Марсе, или рыбы на спутнике Юпитера, Европе, заставит ученых выходить на улицы и радостно плясать? Возможно, вы правы.

Но не все согласны с тем, что такая новость однозначно будет хорошей. По крайней мере один известный философ считает, что это будет «сокрушительный удар».

Этого, возможно, величайшего пессимиста нашего века, зовут Ник Бостром. Он преподает философию в Оксфордском университете, являясь главой Института будущего человечества.

В своей статье, опубликованной в 2008 году в Technology Review, профессор Бостром заявил, что даже мельчайший микроб на марсианском камне стал бы плохим знаком для будущего нашего вида. «Мой дух поддержали бы мертвые камни и безжизненные пески», написал он.Почему?

Все началось во время обеда в Лос-Аламосе (Нью-Мексико), на родине атомной бомбы. Речь зашла о летающих тарелках и межзвездных путешествиях. И тогда физик Энрико Ферми задал ставший популярным среди астрономов вопрос: «Ну и где они все в таком случае?».

Тот факт, что за пределами громких заголовков в таблоидах, не было найдено никаких доказательств посещения Земли инопланетянами, убедили Ферми в невозможности межзвездных путешествий. Слишком много времени займет перелет в любое другое место.

Этот довод развили ученые Майкл Харт и Фрэнк Типлер. Они пришли к заключению, что технологических внеземных цивилизаций вообще не существует.

Логика проста. Представьте себе, что через миллион лет земляне запустят робота к Альфа Центавре, ближайшей звездной системе. Через какое-то время он достигнет цели, и еще миллион лет спустя отправит зонды к следующим близким системам. Спустя следующие миллион лет, уже из тех систем отправляются новые зонды, и так далее. Даже если допустить высокую скорость перелетов, за 100 миллионов лет в лучшем случае мы посетим примерно нониллион (единица с 30 нулями) звезд. Галактика Млечный Путь содержит 200 миллиардов звезд, следовательно каждая из них будет посещена (за счет пересечения маршрутов зондов) больше триллиона раз.

К слову, идея запуска межзвездного зонда не так уж невероятна. Люди уже планируют отправку аппарата в другие системы с использованием технологий, которые станут доступны в ближайшее будущее. Почитайте, например, об агентстве передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA) и их 100-летней программе создания космических кораблей.

Да, в нашей галактике существуют миллиарды потенциально обитаемых планет. Если хотя бы на некоторых из них будут развиты жизнь и технологии, этого будет достаточно, чтобы превратить весь Млечный Путь в Таймс-сквер.Млечному пути уже 10 миллиардов лет. И где же все эти цивилизации, или хотя бы признаки их существования? Мы нашли лишь пшик. Если жизнь так распространена, кто-то откуда-то уже должен был нам о себе сигнализировать. Это предположение известно как парадокс Ферми.

Да, в доводах есть много лазеек, в том числе — вероятность того, что мы просто не сможем распознать жизнь, расположившуюся прямо у нас под носом. По мнению доктора Бострома и его сторонников, простейшее объяснение состоит в отсутствии каких-либо инопланетных цивилизаций.

Он приходит к выводу, что существует что-то, не дающее жизни зародиться вообще, или отключающее ее, прежде чем жизнь вырвется за пределы своей звезды. Доктор называет это Великим Фильтром.

Вы можете представить себе все узкие места в развитии жизни цивилизации, которые могут быть Великим Фильтром — от необходимости объединения атомов в нити РНК, генетической молекулы, играющей роль Робина у Бэтмена-ДНК, до ядерной войны, изменений климата, или неудач генной инженерии.

Важным для Бострома является вопрос, где наш Великий Фильтр — в прошлом, или в будущем. В поисках ответа доктор смотрит на звезды: если там пусто, значит мы выжили, чем бы это «выживание» ни было. И как бы странно ни звучало, мы первые на районе столкнулись с космическими препятствиями.И если за ними кто-то есть, значит Великий Фильтр еще впереди. Мы обречены.

Это ведь потрясающе экзистенциальное знание — понимать наш, как вида, юный возраст, основываясь лишь на беглом осмотре космических окрестностей. Кроме того, это трудное испытание силы человеческого разума.Возможно, слишком трудное. Но был прецедент выхода за рамки понимания, известный как парадокс Ольберса, астронома-любителя, жившего в XIX веке. Он сформулировал мучившй несколько поколений астрономов вопрос: почему ночью небо черное? Ведь если Вселенная бесконечна (как тогда считалось), куда ни посмотри — всюду должны быть звезды? Даже пыльные облака должны светиться, будто днем.

Тогдашние светила (весьма различных направлений), физик Уильям Кельвин и писатель Эдгар По, предположили, что темное ночное небо — доказательство конечности, по крайней мере, во времени, Вселенной. А значит, у нее было начало. То, что мы сегодня называем Большим Взрывом.Если Ольберс видел рассвет времени, возможно Ферми и Бостром видят его закат. Нас не должно это удивлять. Ничто не вечно.

Отцы SETI, Карл Саган и Фрэнк Дрейк, подчеркнули, что основным неизвестным в их расчетах была средняя продолжительность жизни технологических цивилизаций. Слишком короткое время жизни сделает невозможным их пересечение. Забудьте о мифическом братстве галактики. Клингоны давно покинули этот дом.Лучшее, на что мы могли бы надеяться — чтобы в зигзагах развития жизни был новый эволюционный этап. Но через несколько миллиардов лет Солнце умрет, а вместе с ним — наша Земля, наши потомки. Вселенная не запомнит нас, так и не узнав Шекспира или Гомера.

Мы не можем винить профессора Бострома за пессимизм. Это не первая его страшная теория. В 2003 году он утверждал, что мы, возможно, живем внутри компьютерной симуляции, в чем-то, что «технологически старшие» цивилизации могли для нас создать.

В чем он сходится в своих расчетах с другими, так это в том, что существует предел удвоения мощности процессоров (согласно закону Мура), если говорить о компьютерах, как и предел количества возможных запусков космических зондов. Чипы не могут уменьшаться вечно. Без обслуживания, далеко-далеко от дома, машины забудут свою цель. А Apple не сможет каждый раз удваивать продажи iPhone.Но как говорил великий писатель и биолог Льюис Томас, мы — невежественный вид.

И именно поэтому мы экспериментируем.

Перевел Павел Поцелуев, специально для TJ.