Почему Prisma — это российский Pied Piper из «Кремниевой долины»

Приложение Prisma вышло 11 июня, а спустя четыре дня — после того, как на него обратили внимание СМИ, — обработанные в нём снимки заполонили соцсети. 21 июня Mail.Ru Group объявила об инвестициях в разработчика Prisma Labs. Сооснователь Prisma Labs Алексей Моисеенков раздаёт одно интервью за другим, и его стартап всё больше напоминает образцовую историю успеха, достойную Кремниевой долины. Такую, как Pied Piper — вымышленный, но более чем близкий к реальности стартап из сериала «Кремниевая долина» телеканала HBO.

Конечно, всерьёз сравнивать несуществующий Pied Piper и настоящую «Призму» было бы глупо, но для этого есть по крайней мере два веских довода. Во-первых, «Кремниевая долина» — хоть и комедийный, но очень близкий к реальности сериал. Его консультируют настоящие инсайдеры IT-компаний (например, бывший гендиректор Twitter Дик Костоло), иногда там появляются известные предприниматели (вплоть до основателя Google Ларри Пейджа), а персонажи и компании из сериала — Ричард Хендрикс, Гэйвин Белсон, Pied Piper и Hooli — имеют вполне реальные прототипы.

Во-вторых, Pied Piper отражает всё то, что называют американской мечтой в переносе на реалии IT-стартапов: никому не известные умные парни под руководством скромного разработчика и лидера Ричарда Хендрикса с нуля сделали многомиллионную компанию, преодолевая различные трудности, которые зачастую они создали сами для себя. Prisma тоже может стать таким стартапом, и многие верят в это: их внешне незамысловатое фотоприложение — первый за долгое время российский продукт, так быстро достигший успеха и способный за счёт этого попасть на международную арену.

Существенных различий между Pied Piper и Prisma, очевидно, полно, но попробуем провести параллели и на них объясним, в чём секрет и главные проблемы российского приложения.

Осторожно, есть спойлеры.

По сюжету «Кремниевой долины», Pied Piper — сервис облачного хранения и сжатия любых данных: аналог Dropbox, но только очень эффективно использующий пространство за счёт сложных алгоритмов. Все данные хранятся в интернете, а точнее — раскиданы по устройствам пользователей, так что они одновременно являются пиринговой сетью доставки информации.

Обработка изображений в Prisma не имеет ничего общего с фотофильтрами: это не наложение одного изображения на другое, не модификация контраста или баланса цветов. Это полная перерисовка с помощью сложного алгоритма, и для этого нужна большая мощность, поэтому вся обработка происходит тоже в облаке. Пользователи лишь загружают фотографию, а взамен её получают отрисованную в заданном стиле картину.

И Pied Piper, и Prisma бесплатны — причём если первый пока просто не придумал модели монетизации, то фотоприложение, кажется, не собирается заставлять пользователей платить вовсе: «Для конечного пользователя, который скачает приложение, скорее всего, ничего никогда не будет платным».

Pied Piper имеет сложный алгоритм сжатия данных, за счёт которого загрузка и скачивание информации происходят гораздо быстрее, чем в обычных облачных сервисах. Причём с каждым пользователем качество работы сервиса повышается: нейросети тренируют алгоритм понимать, в каких случаях получается лучше сжать различные типы данных.

Главная заслуга создателей Prisma — они первыми сделали понятный и простой, а главное востребованный мобильный продукт на основе нейросетей. Ещё за год до них по этой теме выходили только научные работы, а все алгоритмы обработки картин известных художников существовали разве что на GitHub.

Долгое время Pied Piper старался держать в секрете алгоритмы, используемые для сжатия данных. Во многом благодаря их эксклюзивности они победили на TechCrunch Disrupt и получили первые инвестиции, а потом уже конкуренты украли формулу и начали делать клон сервиса.

Сооснователь Prisma Алексей Моисеенков старается не распространяться насчёт того, как работает сервис. В одном из первых интервью на «Дожде» он говорил, что в отличие от конкурентов Prisma использует некую «математическую уловку», чтобы обрабатывать изображения быстрее. Например, у появившегося в декабре Ostagram это занимало от минуты до суток, у Mlvch — от двух до 20 минут. У Prisma это происходит за секунды, однако для такой скорости нужны огромные мощности — новые сервера компания добавляет каждый день.

В тот момент, когда герой сериала Ричард Хендрикс начал работать над Pied Piper (изначально оно задумывалось как музыкальное приложение), он являлся сотрудником Hooli — вымышленной компании, смеси Google и Facebook в одном флаконе. Свой проект он разрабатывал в свободное время в стартап-инкубаторе, программисты из которого и стали командой Pied Piper.

Алексей Моисеенков работал в «Яндексе» над мобильными картами, а потом в течение года — в My.com (принадлежит Mail.Ru Group) над мобильным почтовым клиентом. Весной 2016 года он вместе с командой из бывших коллег по «Яндексу» занялся в свободное время созданием Prisma. Более того, холдинг Mail.Ru Group по масштабам и разнообразию направлений деятельности очень напоминает Hooli.

Как и в случае с Pied Piper, бэкграунд других членов команды Prisma неизвестен, а публично от имени компании выступает сам Моисеенков. Он даже чем-то внешне напоминает Хендрикса, скромно раздающего первые интервью телеканалам. Единственное, чего не хватает для полноты параллели — самоуверенного и хамоватого партнёра Эрлиха Бакмана.

Pied Piper пережил сложный период общения с инвесторами, прежде чем их отношения стабилизировались. За то, чтобы стать инвестором Pied Piper, боролись сразу несколько игроков: в итоге Хендрикс выбрал вариант, когда он отдаёт лишь 5% акций из оценки в 4 миллиона долларов, а не продаёт компанию целиком за 10 миллионов долларов, как предлагал основатель Hooli Гэйвин Белсон. Один из основателей стартапа ушёл к конкурентам в Hooli: тем почти удалось использовать это, чтобы отсудить технологию у Pied Piper, и первые деньги компания Ричарда Хендрикса чуть не просадила на юристов.

Mail.Ru Group тоже пришлось немного побороться за то, чтобы войти с инвестициями в компанию своего теперь уже бывшего сотрудника. Внешне всё это происходило в суматохе: приложение быстро выстрелило, вчерашний сотрудник My.com назвал себя бывшим сотрудником, Mail.Ru демонстративно пыталась сохранить связь, и в итоге ей это удалось. По данным РБК, речь идёт о покупке небольшой доли: один источник говорит про 10%, другой — «значительно меньше 25%». Но изначальная оценка совпадает — примерно 10 миллионов долларов.

В третьем сезоне каша в голове и компании Ричарда Хендрикса наконец-то превратилась в осязаемый продукт: Pied Piper запустил бета-версию и начал стремительно набирать новых пользователей. Его даже пустили в магазин приложений Hooli, и счётчик скачиваний за считанные дни дошёл до 500 тысяч. Однако тут же проявилась обратная сторона медали: из-за «гиковости» Pied Piper воспользовавшиеся им люди быстро отвалились, и число активных пользователей оказалось незначительным — порядка 19 тысяч человек.

За пять дней (с 16 по 21 июня) Prisma получила более миллиона скачиваний и вышла в топы App Store в более чем десяти странах. Моисеенков в своих интервью не называет конкретных цифр по числу активных пользователей (а такой вопрос ему не задают), но в разговоре с TJ он заявил, что их число более чем велико: в день приложение скачивают порядка 300 тысяч человек, и запускает его 99% скачавших.

У Prisma пока другая проблема: экспоненциально растущее число активных пользователей заставляет точно так же увеличивать серверные мощности. На всякий случай компания даже старается искусственно сдерживать рост, чтобы какая-нибудь Ким Кардашьян одним постом в Инстаграме не сделала сервис недоступным для всех сразу. Вечером 21 июня Prisma даже отключила «фильтр» в стиле Марка Шагала: Моисеенков объяснил это тем, что «фильтр» создавал особенно высокую нагрузку, но вскоре его вернут, когда сделают вычисления сервиса более эффективными.

Главный вопрос, который мучает всех, кто следит за судьбой Prisma — продастся ли стартап какому-нибудь западному гиганту, как это сделал белорусский MSQRD. Моисеенков возможность такой продажи не исключает, хотя и не подтверждает слухи о том, что с Prisma уже вели переговоры западные инвестфонды.