«Фестиваль домашнего порно»: за что критикуют флешмоб #ЯНеБоюсьСказать
В начале июля в русскоязычном и украиноязычном сегментах сети набрал популярность флешмоб #ЯНеБоюсьСказать (или #ЯНебоюсьСказати), в рамках которого, пользователи соцсетей поделились своими историями о дискриминации и сексуальном насилии. Поначалу акция получила мощную поддержку, однако спустя несколько дней после пика её популярности у неё появилось множество критиков, включая известных психологов, блогеров и журналистов.
«Необратимость» (2002)
Однобокость и возможный оговор
Против флешмоба выступил телеведущий Владимир Соловьёв, отметивший, что акция по сути является набором безосновательных обвинений, по большей части из которых не проводилось расследований.
Почитал #Янебоюсьсказать
— Vladimir Soloviev (@VRSoloviev) July 11, 2016
1.Где гарантии, что это правда , а не оговор знакомых.
2.если свершено преступление то должно быть расследование.
В своём твиттере Соловьёв поспорил с одной из своих читательниц, которая попыталась защитить флешмоб. Он заявил, что тема и без всяких акций достаточно хорошо освещена, а #ЯНеБоюсьСказать — это «азбучные истины и море графомании».
@atma_23 и как вам поможет публичный рассказ об этом?
— Vladimir Soloviev (@VRSoloviev) July 11, 2016
@atma_23 это и так все знают. Уже написаны тома и сняты фильмы на эту тему.
— Vladimir Soloviev (@VRSoloviev) July 11, 2016
Схожее мнение несколькими днями раньше высказал и медиаменеджер Антон Носик. Он посетовал на то, что в текущем общественном климате «любое сексуальное приключение можно задним числом переоформить в изнасилование». Носик также указал на однобокость флешмоба, отметив, что у женщин не меньше рычагов принуждения к отношениям, чем у мужчин.
#ЯнеБоюсьСказать, что Джулиан Ассанж скрывается сейчас в эквадорском посольстве вовсе не из-за того, что изнасиловал двух шведок. Они обе мечтали с ним переспать, и приложили немало усилий к соблазнению. А скрываться он вынужден из-за того, что уровень критики к заявлениям об изнасиловании в современном мире практически нулевой. За WikiLeaks ЦРУ не могло бы объявить его в международный розыск, а за изнасилование — пожалуйста.
Я искренне сочувствую всякому человеку, ставшему жертвой сексуального насилия против своей воли — независимо от пола и возраста. Но ничуть не меньше я сочувствую человеку, которого сперва преднамеренно соблазняли в корыстных целях, а потом, получив с него сполна, написали заяву про изнасилование, и заработали в два конца.
Спустя несколько часов после публикации Носик тут же был раскритикован бывшей журналисткой «Коммерсанта» Анастасией Каримовой. Она намекнула на то, что и сам известный блогер прибегал к насилию в отношении женщин. В тексте записи Каримова не упоминала фамилии Носика, однако в комментариях всё же подтвердила, что речь идёт именно о нём.
От двух женщин я слышала, что он практикует сексуальное насилие: там было про битьё ремнём по груди в состоянии то ли наркотического, то ли алкогольного опьянения (нет, не в рамках БДСМ-игры — потому что никакие правила, табу и стоп-слова заранее не оговаривались).
Ещё была история про травму головы одной моей знакомой после конкретного избиения. Ну это просто, чтоб вы знали контекст. Хотя, конечно, скорее всего бабы всё придумывают. Причём придумывают примерно одинаковое, не сговариваясь и даже не будучи между собой знакомыми. Просто он очень хороший человек и его хотят оклеветать.
Спланированность и бесполезность
Носик также отметил, что, по его мнению, флешмоб является спланированным и хорошо организованным, однако не приносит никакой реальной пользы — только «дешёвый» пользовательский контент для СМИ, набирающий большое количество трафика.
Я думаю, что если кто-то решил сделать дешёвый пиар на модной теме, то мои читатели имеют право знать, в чём состояла исходная мотивация. Не в том, чтоб кого-нибудь привлекли к суду за преступления. Не в том, чтобы завтра не повторились такие преступления. А только в хэштегах, ретвитах и лайках, за которые кто-то получит квартальную премию.
Глянцевый журнал «Космополитен» в очередной раз поимел вас, девушки. Ваши исповеди измерены в терминах KPI, SMM, CTR и CTI. Ни один домашний насильник от этого флэшмоба даже не поморщился, не перестал делать то, что вчера сходило ему с рук, и завтра сойдёт. Вы просто подогрели кому-то поляну.
Погоня за вниманием
Администратор «Двача» Нариман Намазов хоть и поддержал флешмоб, заявив, что «настоящее насилие» над женщиной невозможно оправдать ничем, но раскритиковал девушек за стремление переплюнуть друг друга.
Флешмоб, который должен был показать, как много девушек и женщин пережило сексуальное насилие, превратился в уродливый парад *********** [офигительных] историй, где участницы соревнуются в том, кто сильнее шокирует публику и какая история соберёт больше лойсов и аплодисментов. Снежки со спермой, в жопу **** [трахают] насухую, ну ***** [офигеть] теперь.
Намазов отметил, что флешмоб превратился в модное явление, и девушки, которые не подвергались насилию, пытаются придумать различные истории, чтобы быть в тренде.
Вслед за звёздами парадов плетутся те, у кого не хватило фантазии или писательского мастерства, акробатки пера уровня woman.ru, которых жизнь не одарила случаями насилия, но, которым тоже хочется внимания, и рассказывают, что, дескать, и я, и я! И меня! На меня посмотрели не так! Болтом помахали! В спину ****** [мразь] дышала и слюнями истекала, 10 лет помню, травма на всю жизнь, внукам ещё рассказывать буду.
Вред от раскрытой во всеобщем порыве информации
Колумнистка «Комсомольской правды» Наталья Барабаш обратила внимание на то, что в подробностях рассказывать о своём изнасиловании может быть вредно как для карьеры, так и для дальнейших отношений с людьми.
По её мнению, многие люди привыкли к тому, что Фейсбук — это «собрание друзей», однако в действительности публикуемая там информация получает более широкую огласку.
Кто ещё читает ваши посты? Начальство, коллеги. Нынешние и прошлые. Жёны, мужья, их коллеги и друзья. Их бывшие — пусть даже они были до вас. Все ваши недоброжелатели — будьте уверены — внимательно проглядывают вашу ленту.
Эффект откровений может быть неожиданный. «Не смогу больше к ней ходить!», — сказала мне одна приятельница, прочитавшая ярко написанную ужасную историю своей учительницы по коучингу, вынужденной в лифте... «Что бы она теперь ни рассказывала, эта картина всегда будет у меня перед глазами».
А представьте, что все эти истории про проникновения чужих пальцев во влагалище читает ваш будущий жених. Оно вам надо?
Барабаш обратила внимание на то, что флешмобы в соцсетях становятся всё откровеннее, а люди всё охотнее открыто публикуют информацию, которую раньше о них нужно было добывать. И эти данные могут быть использованы кем-то спустя много лет.
На «эффект толпы», который заставляет людей делиться чувствительной информацией, в колонке для «Известий» обратила внимание и психолог Анетта Орлова.
В порыве демонстративного следования лидерам такого движения женщина не всегда может оценить, насколько она сама по-настоящему, без внешнего давления, готова и хочет сделать свою историю публичной.
Эффект толпы тем и опасен, что каждый участник чувствует себя безопасно, он как бы не ощущает отдельного «Я», он становится частью толпы или частью движения, однако пройдёт неделя, месяц, год, и лидеры этих движений переключатся на что-то иное, а публичное обсуждение той боли и той беды может стать сопутствующим фоном её жизни и её образа в глазах окружающих.
Журналист Павел Лобков выразил беспокойство тем, что флешмоб может стать инструментом для сведения счётов, так как неподтверждённая информация всё равно может испортить репутацию человека.
Я встречал в этих «мемуарах» фамилию одного бывшего уважаемого посла. Из Белоруссии мне прислали ссылку, как одна уважаемая писательница рассказывает об одном бывшем сотруднике или нынешнем сотруднике уважаемой радиостанции, обвиняя его в [изнасиловании]. Это заставляет меня считать [акцию] вредной.
Повторный шок
Газета «Вечерняя Москва» узнала мнение об акции у психолога Ольги Маховской, которая считает, что флешмоб стал настолько популярным из-за удручающей статистики. Как она утверждает, каждая вторая девушка пережила насилие (но не все из них были зафиксированы), а окружающие её люди делят травму вместе с ней.
В #ЯНеБоюсьСказать Маховская видит опасность зацикливания на проблеме.
У человека возникает потребность возвращаться к этому событию, анализировать его и оценивать, как самое сильное потрясение в жизни. В данном случае необходима помощь психолога, поскольку человек снова переживает события, которые ведут к углублению травмы.
В таком случае, за человеком закрепляется репутация «жертвы». Подсознательно он начинает думать о том, что проиграл и это, к сожалению, влияет на его дальнейшую жизнь. Тогда возникает вероятность, что подобное может произойти повторно. Жертва отказывается от ответственности за свою жизнь и постоянно ищет помощи со стороны. Не думаю, что стоит предавать огласке эти события, возвращаться к повторному шоку.