Буря в пустыне

Шеф-редактор TJ посмотрел новый фильм о Безумном Максе, вышедший на экраны спустя 30 лет после предыдущей части, и с удивлением обнаружил в нём один из самых мощных блокбастеров последних лет, который хоть и можно попытаться поругать за какие-то мелочи, но совсем не хочется.

Выйдя из зала кинотеатра с сеанса нового «Безумного Макса», автор этого текста произнёс много непристойных слов, в переводе на литературный русский означающих «Так не бывает!». Судя по тому, что о фильме пишут в сети, это единственная адекватная реакция на увиденное.

По всем прогнозам, картина Джорджа Миллера должна была получиться, если не громким провалом, то зрелищем как минимум сомнительным.

Режиссёр, разменявший в этом году восьмой десяток, в последние тридцать лет занимался фильмами про говорящих поросят и танцующих пингвинов. О том, в каком производственном аду в течение четырёх лет создавалась «Дорога ярости», в Голливуде ходят легенды. Все трейлеры картины выглядели так, словно авторам нечего показать, кроме одной красивой погони по пустыне. Чего уж там говорить: в финальном результате сомневались даже в самой студии, долгое время не давая Миллеру разрешение на досъёмки критически важных сцен и всерьёз раздумывая над возможностью похоронить рискованный проект.

Однако «Безумный Макс», к счастью, всё-таки добрался до экранов и уже в мае 2015-го ему можно смело отдать звание главного блокбастера года, не боясь ошибиться даже с маячащими где-то на горизонте новыми «Звёздными войнами». Если вдруг фильм Джей Джей Абрамса окажется выдающимся, он всё равно не затмит «Дорогу ярости»: они просто войдут в историю бок о бок.

Новый «Безумный Макс» продаёт себя с самых первых кадров: наблюдая за тем, с какой молодецкой мощью Миллер снимает Тома Харди, убегающего по узкому коридору от толпы «альбиносов», невольно начинаешь гадать, что же будет твориться на экране, когда главный герой сядет за баранку. Последующим двум часам, впрочем, легко удаётся превзойти и эти ожидания.

В своём новом фильме семидесятилетний классик издевательски утирает нос всем летним блокбастерам последних лет, ни разу не выходя с их поля. С творческой точки зрения «Макс» сделан примерно из того же, из чего сделаны какие-нибудь «Трансформеры», но правильная расстановка акцентов превращает его из одноразовой жвачки в настоящий шедевр.

Высокобюджетные фильмы часто ругают за слабые сценарии, но Миллер о своём вообще почти не думал с самых первых дней работы. Картина началась не со строк текста, а с грандиозной раскадровки из 3500 слайдов. Реплики героев и звуки в фильме были для режиссёра настолько малозначительными, что он, вопреки рекомендациям продюсеров, пытался показывать черновой монтаж работы всей своей жизни боссам студии в формате немого кино.

Во время утомительных 120-дневных работ в Намибии, команда Миллера с помощью пары десятков камер отсняла около 500 часов видео. Режиссер поставил перед собой задачу смонтировать из них свой фильм так, чтобы каждый следующий план давал зрителю новую информацию. Едва не потеряв рассудок в монтажной, Миллер справился с этой задачей: несмотря на то, что весь фильм представляет собой одну сплошную экшен-сцену с редкими моментами тишины, оторваться от него решительно невозможно.

Вдохнув на открывающих титрах, выдохнуть на «Безумном Максе» получается только к финалу.

На силе восприятия сказался и тот факт, что Миллер решил снимать картину хронологически, последовательно передвигая свой «съёмочный лагерь» с тоннами оборудования вместе с актёрами. В итоге, когда главные герои на финальных кадрах утомлённо смотрят на зрителя, им не нужно играть усталость: на тот момент они действительно завершили одно из самых тяжёлых путешествий в своей жизни.

Наконец, справедливо решив, что в фильме о машинах в пустыне нет места спецэффектам, Миллер использовал их только для того, чтобы убрать из кадра членов съёмочной группы или нарисовать феноменальную песчаную бурю, завершающую первый акт истории. Поэтому новый «Безумный Макс» выступает в качестве живого напоминания о кино старой школы — когда мурашки бегут по коже от осознания, что все невероятные кульбиты, показанные в кадре, абсолютно реальны.

Другой важный приём Миллера, о котором все, кажется, забыли — дискомфорт. С первых и до самых последних кадров режиссёр не даёт зрителю чувствовать себя спокойным за главных героев, заставляя его вертеться ужом на сковородке. Этот эффект впервые проявляется в маске, которую персонаж Тома Харди никак не может снять, после чего в той или иной форме возвращается вновь и вновь.

Вся эта дотошность, всё это остроумие, всё это внимание к деталям приводят к тому, что фильм, сюжет которого можно полностью описать на одной стороне бумажной салфетки, совсем не кажется пустым. Даже когда в кадре никто не говорит, Миллер продолжает подпитывать зрительский ум яркими визуальными образами.

«Безумного Макса» можно ещё долго хвалить за пейзажи невероятной красоты, за ярких злодеев, за самый грандиозный автопарк в истории кино, выступающий здесь в роли подвижной декорации, и за величественную музыку, которая всей этой вакханалии соответствует.

Но в действительности всё, что вам нужно знать об этом яростном, красивом и на удивление цельном фильме, это всё те же три слова — «Так не бывает!»

Спустя несколько часов после просмотра «Макса» остаётся только желание как можно скорее купить этот фильм домой, чтобы время от времени пересматривать самые яркие моменты, и чувство тревоги за то, что Миллеру уже 70 лет, и он может не успеть снять ещё что-нибудь столь же феноменальное.

Впрочем, одной «Дороги ярости» вполне достаточно для того, чтобы он в таком случае попал прямиком в Вальгаллу.