Гость TJ: Анастасия Завозова — литературный переводчик и главный редактор сервиса аудиокниг Storytel Статьи редакции

Все зависит от контекста. В каких-то случаях более привычная русскому читателю поговорка лучше ляжет в ритм текста, в сам стиль и историю. В других случаях, может быть, важно показать, как работает идиоматическое мышление другого языка и тогда на первый план выходит колорит другой культуры. 

Есть две переводческие стратегии: «остранение» и «одомашнивание», в первом случае переводчик старается максимально остранить родной язык, чтобы через него, как через призму или зеркало, показать устройство другого языка, во втором – переводчик старается сделать так, чтобы передать другой язык более привычными для языка методами, в том числе и заменяя идиомы там, где это кажется оправданным. 

В любом случае, на этот вопрос, (как и на многие связанные с переводом вопросы) нельзя дать точного ответа. Понятно, что какие-то исключительно русские идиомы нельзя вставлять в сугубо британский по духу текст. Не может английский лорд сказать "Не по Сеньке шапка". Но во всех остальных случаях надо каждый раз принимать индивидуальное решение, исходя из контекста, стиля, ритма, задачи текста.

Много всего было, сейчас уже трудно вспомнить, но вот, что вспоминается сходу – возможно, потому что это был довольно смешной опыт. В мэш-апе Сета Грэма-Смита по мотивам романа Джейн Остен, автор решил порвать шаблон классического романа о тонком искусстве коммуникации в условиях строгого социального расслоения, добавив к изящному тексту Остен пошлые шутки, основанные на двойном значении слова 'balls'. "Балы", значит, и "яйца". Таких шуток было штук десять по всему тексту и мне всякий раз приходилось выкручиваться в зависимости от контекста и ситуации. Так родилось, например, выражение "Мистер Дарси и бал", которое, как мне кажется, передало авторское намерение лучше всего, потому что оно не эксплицитно пошлое. В одной из сцен герои обсуждают балы и приемы и одна из героинь, неприятная снобка мисс Бингли, говорит о том, что сама скорее любит посещать балы, а не давать их, а уж мистер Дарси и бал - она, мол, даже не представляет, что это вообще такое. (Мистер Дарси – такой угрюмый мизантроп). На это мистеру Дарси в моем исполнении пришлось подтвердить, что уж мисс Бингли точно не знает, «каково это – мистер Дарси и бал». 

Нет, после не общалась, общение с Тартт мне было нужно исключительно для того, чтобы прояснить какие-то вопросы по тексту. Кроме того, обычно в любом случае – так было не только с Тартт – общение переводчика с автором происходит через издателя и агента. Ты пересылаешь вопросы издателю, издатель – агенту, а затем тебе по такой же цепочке приходят ответы. Насколько я помню, только Ханья Янагихара в какой-то момент стала любезно (и очень быстро и подробно) отвечать нам напрямую.

По поводу взаимодействия – если автор жив, то сейчас всегда есть возможность связаться с ним и задать вопросы, и это очень хорошо. Хуже, когда автор уже умер и спросить попросту некого. Но дальнейшее, уже живое общение с автором, после того, как перевод сдан, меня интересует мало. Я люблю книги, и в первую очередь думаю о книгах, а автор – это совсем отдельный человек, который может оказаться совсем не так хорош, как его книга.

Мне кажется, на все вопросы, связанные с историей этих многострадальных переводов, лучше всего ответила моя преподавательница художественного перевода Александра Борисенко вот в этой статье для N+1. Очень рекомендую ее прочитать, это большая и подробная работа, и позволю себе процитировать оттуда очень важный, как мне кажется, кусок. 

"Тем в временем Гарри Поттер стал явлением такого масштаба, что издательство вынуждено было принять чрезвычайные меры. А именно, нанять лучших переводчиков за деньги.

 Здесь нужно на минутку отвлечься и пояснить, что обычно переводчик в России получает за свой труд очень мало. Издатели утверждают, что маркетинговые исследования не показывают никакой разницы в продаже хорошего и плохого перевода. То есть забота о качестве перевода — совершенно добровольная особенность нескольких небольших издательств или репринтов, а также журнала «Иностранная литература». (В Европе дела обстоят чуть благополучнее, но и там профессия переводчика не приносит особого богатства.)

В результате пятый том «Гарри Поттера» переводили действительно лучшие переводчики с английского: Виктор Голышев, Владимир Бабков, Леонид Мотылев. Они тоже работали в условиях крайне сжатых сроков, но, конечно, тщательно все сверили и согласовали. При этом им приходилось считаться с решениями предыдущих переводчиков (прежде всего в том, что касалось имен и названий). Это очень добротная, очень профессиональная работа — одна беда, о «страсти» не могло быть и речи. Все эти переводчики работают со взрослой литературой, с писателями совершенно другого плана, «Гарри Поттер» им абсолютно не интересен, и от дальнейшей работы над серией они отказались, несмотря на высокие гонорары."

История перевода книги в России начинается, когда издательство приобретает права на издание и перевод книги у зарубежного агента или издателя. Это сложная и многоходовая система – когда книга, например, за рубежом выходит в одном издательстве, а правами на перевод этой книги или этого конкретного автора торгует совершенно другое отдельное агентство. 
Права на издание и перевод книги издатель обычно приобретает, когда агенты начинают оповещать издательский мир о том, что у них на руках есть такая-то интересная рукопись (Личные встречи и контакты, переписка, ярмарки). В случае с какими-то громкими новинками очень часто случается так, что права на перевод книги покупаются еще до выхода книги на родине, и тогда можно надеяться на возможность того, что перевод выйдет почти в одно время с оригиналом. Но такое случается только с небольшой долей действительно важных, крупных новинок. Но и тогда не факт, что книга сразу же выйдет на русском, потому что издатель должен выделить время на перевод, редактуру и прочее. Этим уже можно объяснить отсрочку с датами релизов. 

В основном же, многие книги покупают и продают, когда о них уже хоть что-то известно, то есть, когда книга уже почти готова к выходу, когда есть какие-то отзывы первых читателей, а в особенности – когда есть уже данные о продажах на родине. Очень часто книги покупают после того, как они взлетели, и тут уже книгу хватает первым тот, кто успел. Опять же, прибавьте сюда время на перевод: в контракте, как правило, прописано, что книга должна выйти в переводе не позднее 18 месяцев со дня покупки прав. Кто-то из агентов смотрит сквозь пальцы, если русский издатель задержал выход книги, кто-то – жестко штрафует. Но в любом случае, по хорошему, у издателя всегда после приобретения прав на книгу, есть где-то полтора года, чтобы это перевести и издать, и в случае, когда издатель покупает права на уже вышедшую книгу, этим и объясняется зазор в релизах.

Бывает еще, что роман сложный, права купили, а переводчика найти сложно: так, например, произошло с романом Алана Холлингхерста «Дело Спаршолта», которого и купили спустя, что ли, год после выхода книги, а потом еще очень долго искали переводчика. 

На самом деле, нюансов тут очень много, говорить можно долго, но надеюсь, что я на основные вопросы ответила.

Нет, у филологов скорее все происходит так – мы досконально знаем ту литературу, в области которой специализируемся. Я, например, могу в три часа ночи рассказывать об англоязычной литературе 19 века, скандинавском романтизме и современном постмодернистском романе. Все остальное, как мы говорим, «не мой период». 

У переводчиков немножко другая история – нам нужно всегда читать вокруг романа, который мы переводим. Например, для того, чтобы примерно понять,  что у Набокова можно взять для перевода Тартт, мне пришлось прочесть Набокова. Чтобы понять, откуда растут ноги у романа "Маленький друг", мне пришлось прочесть роман, от которого "МД" отталкивается, это True Grit Чарльза Портиса и так далее. До этого момента мне просто не нужно было переводить роман, для которого был бы нужен Хэмингуэй. И не думаю, что придется в будущем – это, как я уже сказала, не мой период.

Я не слишком люблю литературу модернизма и не вижу смысла в том, чтобы непременно заталкивать в себя то, что ты не очень любишь, просто потому что есть какой-то условный классический канон. Я даже не уверена, что этот канон до сих пор работает – при нынешнем-то распаде крупных культурных ядер и кодов до уровня мелких кластеров.  Теперь мне, наверное, важнее прочесть Виржини Депант, чем Хэмингуэя. Мне вообще кажется, что мысль о каком-то суповом наборе из классики, она скорее неуютная для читателя, потому что она открывает поле для, Шишков прости, шейминга, и об этом мы с Галей как раз стараемся откровенно говорить в своем подкасте. Нормально говорить о том, что ты не читал или еще не прочитал. Нормально прийти к каким-то романам в свое время, а не в отведенное тебе школой. Даже для переводчиков!

Что до ответа на второй вопрос – не знаю, выиграла бы я в лоджевскую игру «Унижение», если бы играла в сообществе переводчиков, но меня в целом не смущают косые взгляды, которые кто угодно собрался бросать на меня по такому поводу. В целом, абсолютно нормально говорить о том, что ты чего-то не читал. Не очень нормально, если кто-то решил по этому поводу за твой счет самоутвердиться. Я, кстати, даже не уверена, что есть какое-то осязаемое всеобщее сообщество переводчиков. Мы все интроверты и социализируемся по одному у себя дома. Так что это какая-то Марья Алексевна в вакууме.

Да, я отвечаю за все, что связано с контентом. Самое основное – это то, как выглядит приложение изнутри. Я собираю книги в подборки, выбираю, что поднять наверх, что добавить на главную страницу, что – на страницу жанра. В общем, отвечаю за то, как книги организованы в приложении. 
Во-вторых, поскольку мы не только размещаем книги других издательств, но и записываем их сами, я обычно набрасываю какие-то идеи о том, какие книги мы могли бы записать, какие права приобрести и дальше мои волшебные коллеги уже творят всякие связанные с этим чудеса (покупка прав на аудиозапись – это недостижимая для меня магия).
В-третьих, я стараюсь по мере возможностей помогать нашему фантастическому отделу маркетинга: собираю статистику о прослушиваниях, иногда даю какие-то комментарии, связанные с книгами, собираю тематические подборки. 
Когда я только пришла в Storytel, то делала сама еще какие-то вещи: грузила книги, заполняла таблицы с метаданными, заказывала тексты и переводы аудиосериалов, (и это было дико увлекательно и полезно!) Но теперь за 2 года моей работы у нас собрался потрясающий отдел контента, которым почти не надо руководить, это самостоятельные, увлеченные делом, фонтанирующие идеями люди, и я теперь могу спокойно и со вкусом двигать в приложении книжки (это очень медленная и ювелирная работа, которой надо уделять много времени) и заниматься каким-то отдельными большими проектами. 

Но, если вкратце, то да – ко мне можно обращаться по любому вопросу, связанному с книжками. 

Когда мне было лет 15, я очень увлеклась скандинавской литературой и захотела изучать какой-нибудь скандинавский язык, чтобы читать эту литературу в оригинале. Когда я поступала на филологический факультет, из скандинавских языков был открыт набор только на датский, так и получилось, что я выучила датский.

Вообще, удивительно, но пригодился. Несколько раз, когда у меня были какие-то голодные периоды в жизни, меня спасали переводы с датского и на датский. Например, однажды я ушла с работы, сидела дома и меня спасли заказы на перевод двух фильмов – норвежского и датского. Опять же, мне, например, довелось поработать над переводом сериала «Мост», и это был полезный опыт, которого бы я не получила, не зная датского.

Кроме того, то, что я могу читать на датском, а также шведском и на норвежском (когда знаешь какой-то один из этих трех языков, то можешь вполне сносно, при определенной тренировке, читать на остальных) пригодилось мне в издательской деятельности. Я могу посмотреть и оценить рукопись, скажем, шведского романа, не запрашивая ознакомительный английский перевод. 

Для каждого переводчика, на самом-то деле, такой список уникален. Нет какое-то единого стандарта перевода, нет единого эталона, поэтому те переводы, на которые в своей работе ориентируется один переводчик, могут быть совершенно чуждыми для другого. 

Могу сказать, что мне, например, очень нравится, как работает с норвежской литературой Ольга Дробот, ей всегда – при очень звонком, пластичном русском – удается передать сам тональный рисунок норвежского языка, какую-то немного нездешнюю музыку другой культуры, и поэтому романы в ее переводе кажутся, ощущаются прямо очень северными.

Для меня, скорее, есть некий эталон работы над переводом, к которому меня приучили мои преподаватели Александра Борисенко и Виктор Сонькин. Проверяй каждое слово, проверяй все, что кажется даже самую малость сомнительным, читай текст вслух, читай как можно больше о самой книге, об авторе, об эпохе. Проверь все, что можно и узнай все, что можно, в общем. Вот как-то так.

Не дай Бог) Мне кажется, самое опасное, что может случиться с переводчиком, это когда он начнет думать про себя, что он писатель и вообще творец. Художественный перевод – это история не для творцов вообще. Это история для людей, которые любят квесты, головоломки и пазлы на 10 тысяч кусочков. Вот у тебя есть совершенно потрясающий роман на другом языке, тебе нужно сесть, разобрать его на мелкие детали, а потом собрать точно такое же, но на своем языке. Но чтобы было максимально похоже. В этом-то и есть вся прелесть перевода, в этом переборе слов, чтобы найти среди них одно самое похожее, угадать ритм фразы, придумать структурное решение. 

Так что нет, не могу говорить за других переводчиков, но я точно не писатель ни капли.

Про запрещенную литературу не совсем поняла вопрос, простите, поэтому сразу отвечу на второй.
Наверное, сложнее всего мне пришлось, когда я переводила роман Эммы Клайн «Девочки», и не потому, что там такой очень душный, липкий язык, обусловленный самой историей, и не потому, что там есть несколько очень физиологичных, неприятных сцен. 
Просто это история про совершенно потерянного подростка, которому не дали шанс вырасти, прожить собственную жизнь, даже взрослая героиня, после всего с ней случившегося, живет как в тумане, на автомате. И вот эта безысходность, серый мрак, который сидит в душе у героини, было иногда сложно перекладывать в текст. 
(Но все закончилось все-таки светом! Там жизнеутверждающий конец!)

Смотрите, для того чтобы перевести и опубликовать книгу, у вас должны быть права на перевод. Без прав никто книгу не издаст – это грозит большими штрафами, а права на перевод редко продают частным лицам. Я о таком не слышала. 
Поэтому самый работающий способ издать какой-то перевод – это все-таки действовать через издательство. Если вам кажется, что вы могли бы перевести какую-то книгу, то нужно предложить ее издательству, сначала проверив – не куплены ли уже кем-то еще права на издание ее в России. Для этого нужно найти агента, который отвечает за продажу прав на перевод в России этой книги, и узнать эту информацию у него. 
Если путь свободен, нужно сделать, простите за модное выражение, «питчинг» книги: описать, почему она хороша, кому может понравиться, написать небольшой синопсис, пересказать содержание, перевести небольшой отрывок и все это отправить тому издателю, который, как вам кажется, по профилю схож с профилем книги. Если вы убедите издателя купить права, тогда все сложится.

Читайте и слушайте книжки на английском, только именно такие, которые вам нравятся, так вы прокачаете понимание языка и перестанете его опасаться. Неважно, если вы чего-то поначалу не поймете, главное – для начала победить в себе вот это пагубное (и ошибочное) ощущение, что ты как будто ничего не понимаешь и не поймешь.

Нашла свою давнюю статью о том, как разобраться с аудиокнижками на английском, возможно, она поможет для начала. И удачи!

Спасибо вам огромное! 

Я думаю по-другому: какую книгу бы мне хотелось перевести, что я люблю, какая история мне понравится. Я никогда не переводила то, что мне не нравилось, потому что, мне кажется, нет большей пытки для переводчика. 
Скорее я понимаю, какие истории я люблю, какие истории зацепят меня как переводчика. Я явно тяготею к историям, связанным с взрослением, с выламыванием подростка из детства в чужой взрослый мир, с тем, как нужно хорошенько об этом мир порезаться, чтобы совершить какой-то качественный скачок в развитии. Это всегда очень эмоциональные, очень интересно сделанные тексты, с интересной ритмической подкладкой. Они могут казаться совсем разными – например, плотный, жесткий, немного вычурный текст романа Эммы Клайн «Девочки» очень отличается от тонкого, прозрачного паутинчатого слога английской писательницы эпохи зрелого модернизма Элизабет Боуэн, но и там, и там внутри спрятаны очень эмоционально заряженные истории столкновения юных людей с миром, и вот эта сердцевина меня как раз и интересует.

Нет, никто не требует от меня ничего переводить, я сама выбираю книги, с которыми буду работать. Штатных переводчиков в издательствах в принципе не бывает, поэтому заставить кого-то что-то переводить издателю и редактору почти невозможно, каждая книга – это всегда добровольный выбор переводчика. 
Я очень тщательно выбираю каждую новую книгу, потому что перевожу медленно (в свободное от основной работы время) и понимаю, что с этой книгой мне придется прожить месяцев восемь, а то и год. Книга должна мне нравиться, она должна быть мне интересна, работа над ней должна приносить мне удовольствие, иначе это будет год, проведенный в мучениях. Удовольствие от работы – это самое важное. 

Нет, никаких переводов я не скрывала.

Конечно, есть переводы, где переводческие стратегии кажутся мне сомнительными или спорными, но мне кажется, если говорить об этом, то нужно говорить долго, подробно, с примерами, с комментариями (если это возможно) автора перевода, а иначе это просто сотрясание воздуха.

Поэтому я с удовольствием отвечу только на вторую половину вопроса, потому что считаю, что у нас есть много прекрасных переводческих работ и нужно как можно чаще говорить об их авторах.  

Я неоднократно говорила и повторю еще раз, что я в восторге от того, что с русским языком делает переводчик со скандинавских языков Руслан Косынкин, и рекомендую в его переводе обязательно найти и прочитать роман Микаэля Ниеми "Популярная музыка из Виттулы" или свежий, недавно вышедший в издательстве Corpus нон-фикшен о том, как два мужика ловили акулу, а поймали смысл жизни. Он называется "Времена моря", автор – Мортен Стрёкнес. 
Прекрасно переводит со шведского наш великий переводчик Сергей Штерн, рекомендую в его исполнении классическую трилогию о Левеншёльдах Сельмы Лагерлеф. Уже выше писала, что мне безумно нравится все, что делает Ольга Дробот. 
Совершенно прекрасные переводы скандинавских классиков есть в исполнении Юлианны Яхниной и Елены Суриц. Очень советую, например, прочесть "Семь фантастических историй" Карен Бликсен в переводе Суриц. 
Вообще, у нас очень хорошая школа скандинавского перевода, поэтому если вы видите, что перевод выполнен Екатериной Чевкиной, Анастасией Наумовой, Гаянэ Орловой, Верой Жигановой, Ксенией Коваленко, Марией Людковской, то это всегда будет хороший, обдуманный, талантливый, выверенный перевод.

Есть у нас много и хороших переводчиков с английского, но я хочу обратить ваше внимание не на корифеев, а на новые имена, за которыми стоит следить. Недавно в издательстве Popcorn Books вышел перевод пулитцеровского романа Эндрю Шона Грира Less/«Лишь», который блестяще перевела Светлана Арестова. Я совсем не полюбила этот роман в оригинале, а когда заглянула в перевод, то поняла, за что его так любят многие читатели. Светлане удалось очень точно и как-то особенно выразительно по-русски передать неуловимую щемящую грусть стареющего человека, которой пронизан весь роман. 
А в издательстве «Синдбад» в этом году выйдет один из самых нашумевших романов последнего времени My Dark Vanessa – сложный оммаж Набокову и откровенный разговор о том, как быть если жертва не хочет считать себя жертвой – и его переводит Любовь Карцивадзе, огромный новый талант в переводе. 

Мне кажется, что ключ в сценах с Эллисон, особенно в той, где ей во сне видится, как на ветру колышется что-то белое. 

Разницы никакой нет:) Не знаю, кто сказал, что аудиокнига имеет исключительно развлекательную ценность, но это же явно неверное мнение. Как же тогда учатся, скажем, незрячие люди? А они учатся, и очень успешно. Кроме того, мы сейчас видим, какое огромное развитие получила индустрия подкастов, и это только доказывает, что аудиоматериал – это отличный способ для усвоения информации, обсуждения важных тем.
Так что нет, разумеется, нет никакой разницы в том, как именно "употреблять" книгу – слушать или читать, важно то, как именно вы усваиваете информацию.

Когда я перевожу книгу, мне очень важно, чтобы эта книга мне очень понравилась, чтобы что-то щелкнуло внутри и мы с ней совпали. Я с первых строк влюбилась в The Song of Achilles, а вот Circe мне далась как-то – не то чтобы тяжело, а тягостно. Никакого совпадения не произошло, мне совсем не захотелось переводить эту книгу, поэтому ее отдали другому переводчику. И то же самое –с книгой Хинтон.
Так что я ориентируюсь не на автора, а на книгу, на историю. Единственный автор пока, у которого мне хочется перевести все, это Донна Тартт. Ее следующий роман я готова взяться переводить не глядя. 

Спасибо! Нет, не читаю, была бы рада за подсказки, с чего начать. 

У нас в сервисе очень много книг, которые озвучили самые разные актеры. Я, к сожалению (или, возможно, к счастью) не смотрю криминальные сводки на НТВ, так что даже не могу понять, о ком речь.

Аудиокниги – это, конечно, совершенно индивидуальное переживание, невозможно угадать, кому какое прочтение книги придется по душе, поэтому невозможно угадать, какого именно актера подобрать для книги. Всегда найдутся люди, которые просто не совпадут с голосом, а не с прочтением. 
Поэтому мы, когда записываем книги, стараемся либо доверять профессионалам – например, наши любимые партнеры из продюсерского центра «Вимбо» всегда точно угадывают с тем, какому актеру доверить то или иное произведение, и сами актеры всегда активно участвуют в обсуждении и выборе книги, потому что им самим, как и переводчикам, очень важно совпасть с книгой, получить удовольствие, драйв от работы. Или же, если мы пишем что-то сами, то мы всегда стараемся обсуждать каждую книгу, понять все про нее, про ее читателя, подумать, какой голос бы здесь подошел – например, голос Алены Долецкой идеально совпал с романом Элизабет Гилберт «Город женщин». В общем, понятно, что мы не угодим всем, но мы стараемся к каждой книге подходить индивидуально.

Да, мы понимаем, что аудиокниги очень важны для незрячих людей и сейчас как раз думаем над тем, как нам с этим поработать и чем мы можем еще помочь. 

(простите, я тут уже третий час и не могу ответить на все ваши вопросы, но спасибо вам за них огромное!)

Если честно, я готова бесконечно придираться к собственным переводам, мне все время кажется, что там можно еще много улучшить. 
Поэтому мне кажется, очень важно говорить не о самом хорошем моем переводе, а о том, который принес мне больше всего радости и удовольствия. Конечно же, я ни разу больше не испытывала такого счастья, как во время работы над «Щеглом». Это такой талантливый, большой, любовно сделанный роман, что там счастье и какой-то поток золотой энергии исходил от самого текста.
И я очень горжусь тем, что перевела на русский язык классический британский роман «Смерть сердца» Элизабет Боуэн. Это была медленная, приятная, кропотливая работа над очень сложным, очень прозрачным текстом и, кажется, у меня вышло что-то стоящее. Правда здесь нужно отметить, что текст значительно улучшился, благодаря тонкому редакторскому таланту Игоря Алюкова, который всегда очень бережно работает с текстом и дает ценные, тактичные замечания.
Вообще, никакая переводческая работа не становится полной и округлой без редактора, и мне с этим очень повезло – я знаю, что если за текст взялся Игорь, или другой мой любимый редактор, Екатерина Владимирская, то с книгой все будет хорошо. 

Спасибо вам огромное! Вы знаете, я совсем не публичный человек и очень теряюсь и волнуюсь, когда нужно выступать на публике, поэтому я очень, очень редко появляюсь где-то с лекциями и обсуждениями и делаю это, только когда это совсем необходимо – ну в случаях вроде презентации перевода. Но и тогда стараюсь увильнуть:)

Ответила на похожий вопрос выше, так что скопирую.

Опять же, не могу говорить о лучших актерах, все очень индивидуально, но у меня есть любимые, конечно же. Это Алексей Багдасаров, Наталия Казначеева, Марина Лисовец, Юлия Яблонская, Григорий Перель, Сергей Чонишвили, Александр Клюквин, Вячеслав Герасимов, Николай Козий, Илья Сланевский, Давина Портер, Стивен Фрай, конечно же. Нил Гейман шикарно читает свои книги. Ну и голос Алены Долецкой – это чистейшее удовольствие. 

Спасибо огромное!

Тут все индивидуально, восприятие жанров и книг зависит от человека. Кто-то может на слух воспринять самую сложную информацию о, скажем, блокчейне или инвестициях, и совершенно не воспринять ее в печатном виде.

Опять же, не могу говорить о лучших актерах, все очень индивидуально, но у меня есть любимые, конечно же. Это Алексей Багдасаров, Наталия Казначеева, Марина Лисовец, Юлия Яблонская, Григорий Перель, Сергей Чонишвили, Александр Клюквин, Вячеслав Герасимов, Николай Козий, Илья Сланевский, Давина Портер, Стивен Фрай, конечно же. Нил Гейман шикарно читает свои книги. Ну и голос Алены Долецкой – это чистейшее удовольствие. 

Можно по-разному относиться к переводам Макса Немцова, но меня безусловно подкупает то, что Макс – чрезвычайно увлеченный своим делом человек с очень продуманной, простроенной переводческой позицией и стратегией. Его задача –это максимально раскачать русский язык, чтобы показать, вытащить через него саму чуть другой культуры. Он всегда много думает над переводом, много читает смежных с его автором и произведением книг, и поэтому я отношусь к этому его упрямому движению против «общепринятости» и нежеланию сдаваться с большим уважением. 

Я не могу отвечать за всех переводчиков, конечно же, но в целом, художественный перевод – если к нему подходить ответственно и с любовью – не предполагает использования никаких программ для ускорения перевода, никаких гуглопереводчиков для того, чтобы по-быстрому сделать "рыбу". Да, это ужасно старомодная история про два окошка с текстами, (а некоторые мои коллеги еще и любят/привыкли работать с бумажной книгой), когда ты сидишь и все переводишь руками и головой.
Инструменты для помощи, они вообще другие. Это, конечно, всевозможные англо-английские онлайн-словари, чтобы уточнять этимологию слова, сленговое значение, область распространения, от Merriam-Webster до Urban Dictionary. Это всякие сайты для любителей чего-то, что тебе один раз встретилось в тексте, (например, я нашла сайт коллекционеров  сигаретных пачек, когда искала информацию о том, почему русские овальные папиросы, которые курил герой книги, считались таким шиком в Ирландии 1930-х годов). Это, конечно, Национальный корпус русского языка – для проверки вхождения слова. Это всякие дневники, письма и документальные свидетельства эпохи.
Но не программа для машинного перевода, нет:)

И отвлекаюсь, и выгораю, и раскладываю на телефоне "Могилу Наполеона", любимый пасьянс моей бабушки, вместо того, чтобы работать. 
Это нормально:) Меня держит только любовь к ремеслу и книгам, она всегда – как якорь. 

Во-первых, да, Кинга очень хорошо читать в оригинале, это отличный пример простого, но не примитивного языка. А увлекательный сюжет – это всегда такой крючок, который помогает пробираться сквозь текст на другом языке.
С другой стороны, есть и хорошие новости, например, перевод свежего романа Стивена Кинга «Институт» сделали очень хорошие, очень талантливые переводчицы Екатерина Романова и Екатерина Доброхотова-Майкова, так что его можно со спокойной душой читать по-русски.

Напротив, переводить, скажем, эротические сцены с английского языка на русский – это всегда сложный, кропотливый, медленный процесс. То, что на английском звучит уместно, нейтрально, просто, на русском – из-за некоторых лакун, которые есть в этом месте русского лексикона – может прозвучать пошловато и тяжело. 
И английский совсем не сухой, конечно же. Как и русский, это богатейший, прозрачный язык.

Устный перевод и перевод письменный – это, грубо говоря, два разных склада характера. Я совершенно не приспособлена для устного перевода, я слишком медленная и медлительная, а здесь нужно совсем другое устройство реакции. Я в целом куда лучше пишу, чем говорю – мне несложно дать, скажем, письменное интервью, а вот говорить что-то устно – прямо тяжело.

Про переводчика – имеется в виду, что вы профессию уже получили, и теперь нужно понять, как получить заказ на книгу? 

Я не могу сказать, что качество снизилось – по сравнению с 90-ми все так вообще улучшилось, просто сейчас выходит очень много разных книг, гораздо больше, чем раньше – общие тиражи падают, но количество наименований, если верить последним отчетам, растет – соответственно, читатели видят куда больше самых разных образцов перевода.

Что до перевода, то в издательствах никогда не было штатных переводчиков, перевод – это всегда подряд, всегда фрилансовый заказ. Так что и тут ничего не изменилось. Опять же, расценки на перевод были высокими разве что в советское время, когда, скажем, за перевод могли заплатить 1000 рублей и на эти деньги можно было спокойно жить год. 

Сейчас расценки на художественный перевод примерно такие:
английский язык от 2,5 тысяч рублей до 5-6 тысяч рублей за авторский лист (40 тысяч знаков)
более редкие языки - от 7 до 10 тысяч рублей за а.л.
В средней книге примерно 15 а.л, то есть, при ставке 5 тысяч рублей за а.л, переводчик получит примерно 75 тысяч рублей в течение 30 или 60 рабочих дней после сдачи перевода. Для вдумчивого полноценного перевода книги нужны минимум полгода, ну или хотя бы 3-4 месяца, если переводчик не слишком занят другой работой.
Расценки на аутсорс-редактуру колеблются от 800 рублей за авторский лист до 2,5 тысяч. Вот и считайте. Особенно, если речь идет о сложной книге, где нужно кучу всего проверить.

Меня скорее волнует исчезновение института редактуры. Очень часто сейчас редактор – это скорее менеджер проекта. Ему зачастую нужно не сидеть над текстом, а следить за всем процессом производства книги: утвердить обложку, сделать презентацию для маркетинга, сдать в печать и проч. И вот это, как мне кажется, сказывается на качестве. Ни один переводчик не может существовать без редактора. Талантливый редактор вытянет книгу, укажет на ошибки, допилит текст до совершенства. И это меня очень тревожит, то, что дотошных, профессиональных редакторов остается все меньше и меньше.

Я очень много читаю в оригинале – по крайней мере, все, что написано на датском или английском языках. В переводе я читаю только книги, написанные на языках, которых я не понимаю, иначе знание языка мне мешает – я начинаю отвлекаться на переводческие решения и это мешает собственно чтению книги.

А, и я читаю книги во всех форматах: в бумаге, в электронке, в аудио, для меня нет особенной разницы.

Спасибо большое! Когда я начинаю работу над переводом, то обычно делаю несколько набросков одного и того же куска, а затем прочитываю их вслух, чтобы понять – где ритм получился точнее. Конечно, мелодичность в разных языках всегда выражается по-разному, но у каждого текста внутри есть неязыковой, а тональный, ударный ритм, который можно поймать и попробовать передать в русском. 
Для "Ахилла" это было очень важно, поэтому я даже подробно как-то писала о том, как искала его ритмическую структуру.

Я не тот редактор, который читает и правит чужие тексты. Я называюсь главным редактором, потому что отвечаю за редакционную, контентную политику в нашем приложении:)