Сурков написал статью о «путинизме» как идеологии будущего. Его тезисы не выдерживают критики
Главные вопросы к статье помощника президента, посвящённой иллюзии выбора и программе нового культа личности.
Владислав Сурков Фото РИА «Новости»
11 февраля в «Независимой газете» вышла статья помощника президента Владислава Суркова «Долгое государство Путина». Публикация стала одной из главных тем дня: её тезисно пересказали все ведущие новостные агентства (ТАСС, РИА «Новости», «Интерфакс») и газеты («Ведомости», «Коммерсант», «РБК»). Статью активно обсуждали в социальных сетях.
По своей сути и по стилю изложения статья Суркова является программной и идеологической: в ней он излагает доктрину «государства нового типа», которое сложилось в России. Помощник президента высказывает убеждение, что именно за таким типом государства будущее и предрекает ему десятки лет возвышения.
Модель государства Путина
Сурков описывает Россию как государство, которому отведена «нескромная» роль в мировой истории, и от этой роли оно отказываться не собирается. Чиновник утверждает, что «большая политическая машина Путина только набирает обороты и настраивается на долгую, трудную и интересную работу».
Современную политическую модель помощник президента называет «органически сложившейся» и говорит, что она пригодна не только для «домашнего будущего», но и имеет «значительный экспортный потенциал». Спрос на неё, по словам Суркова, есть уже сейчас. Интерес иностранцев к русскому политическому алгоритму понятен – «нет пророка в их отечествах».
Сурков описывает термин «глубинное государство», под которым понимает скрытую за красивыми лозунгами жёсткую власть силовых структур. По его мысли, такими являются большинство западных демократий. Глубинного государства в России, по мнению чиновника нет — оно всё на виду, зато есть «глубинный народ».
Выступление Суркова в «Независимой газете» вызывает ряд вопросов, прежде всего, о достоверности и обоснованности материала.
Стиль изложения
В своей статье Сурков применяет несколько демагогических приёмов, причём делает это довольно небрежно. Например, он избегает доказательств при изложении спорных утверждений, говоря, что это «всем известно».
- «Сегодня же всё высказанное в Мюнхенской речи представляется само собой разумеющимся – Америкой недовольны все, в том числе и сами американцы»;
- «В добрые намерения публичных политиков теперь никто не верит».
Сурков также использует термины и фамилии, призванные показать читателю широкий кругозор автора, однако эти отсылки на деле не раскрывают его мысли. Например, характеризует народность как «мощный аттрактор». Говорит, что западная демократия «давно уже привержена идеям скорее Барнума, чем Клисфена». В чём именно заключается сравнение идей, чиновник не поясняет.
Ещё один приём, который использует чиновник — это оправдание «принципа меньшего зла»: «А когда кругом (предположительно) одни мерзавцы, для сдерживания мерзавцев приходится использовать мерзавцев же. Клин клином, подлеца подлецом вышибают».
Эпиграф
Сурков начинает статью с цитаты: «Это только кажется, что выбор у нас есть», называя её «поразительными по глубине и дерзости словами, сказанными полтора десятилетия назад».
Непонятно, кого цитирует чиновник. Максимально близкая по смыслу и времени создания — цитата из «Чёрного города» Акунина: «Благородному мужу только кажется, что у него есть выбор. На самом деле выбора никогда нет».
В дальнейшем именно с помощью этой цитаты Сурков раскрывает и иллюстрирует основные идеи в своей статье.
Культ личности
В своей статье Сурков прямо постулирует принцип организации власти в России, который западная пресса уже называла «неосоветским культом личности Путина».
В новой системе все институты подчинены основной задаче – доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами. Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь.
Помощник президента прямо называет путинизм «идеологией будущего», а российского президента — основоположником новой модели государства, деятеля, стоящего в одном ряду с Иваном III, Петром I и Лениным.
Сурков и Замятин
Сурков иллюстрирует отказ от «иллюзии выбора» в современной России, фактически близко к тексту пересказывая роман-антиутопию Замятина «Мы».
Отказ от этой иллюзии в пользу реализма предопределённости привёл наше общество [...] к полной утрате интереса к дискуссиям на тему, какой должна быть демократия и должна ли она в принципе быть.
Завтра мы снова вручим Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья. Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у древних, когда — смешно сказать — даже неизвестен был заранее самый результат выборов.
Строить государство на совершенно не учитываемых случайностях, вслепую — что может быть бессмысленней? И вот всё же, оказывается, нужны были века, чтобы понять это.
Сурков и Шпенглер
Противопоставляя западные демократии и Россию, Сурков на самом деле ничего нового не говорит. Все эти мысли воспринимаются как вольный пересказ раздела «Заката Европы» Освальда Шпенглера, посвящённого русско-сибирской цивилизации.
Влияние Европы на Россию по Шпенглеру распространилось только на элиту, которая восприняла европейские формы, а народ продолжал жить по своим традициям.
На глянцевой поверхности блистает элита, век за веком активно (надо отдать ей должное) вовлекающая народ в некоторые свои мероприятия — партийные собрания, войны, выборы, экономические эксперименты. Народ в мероприятиях участвует, но несколько отстранённо, на поверхности не показывается, живя в собственной глубине совсем другой жизнью.
Шпенглер утверждал, что «петровская Россия — ещё не сказавшаяся культурно и исторически душа, которая заключена в формы чужой культуры». Сурков вслед за ним подхватывает эту мысль, говоря, что теперь «открылись пути свободного государственного строительства, направляемого не импортированными химерами, а логикой исторических процессов».
Государство доверия
Новая модель государственности в России или государство Путина по мысли Суркова выделяется характерными чертами. Одна из них — «умение слышать и понимать народ и действовать сообразно» названа уникальным и главным достоинством. Современная модель русского государства «начинается с доверия и на доверии держится».
Было бы упрощением сводить тему к пресловутой «вере в доброго царя». Глубинный народ совсем не наивен и едва ли считает добродушие царским достоинством.
Скорее он мог бы думать о правильном правителе то же, что Эйнштейн сказал о боге: «Изощрён, но не злонамерен».
Сурков также отмечает, что «по существу же общество доверяет только первому лицу». Оба этих тезиса не выдерживают критики: в январе ВЦИОМ зафиксировал исторический минимум рейтинга доверия Путину, а в феврале 2019 года «Левада-центр» выяснил, что большинство (52%) россиян считают, что чиновники лгут о положении дел в стране.
Контекст важнее
Главный редактор радиостанции «Говорит Москва» Сергей Доренко отметил, что в статье Суркова контекст важнее самого текста. Выступление помощника президента хорошо ложится в тренд последних месяцев: практически все высшие чиновники высказались о необходимости сохранения существующего политического режима, даже если для этого придётся вносить изменения в Конституцию.
В октябре 2018 года председатель Конституционного суда Валерий Зорькин призвал к поиску «новой, более эффективной модели народовластия». В декабре 2018 года председатель правительства Дмитрий Медведев заявил, что российская Конституция «устанавливает пределы притязаний на защиту прав человека» и «не признаёт правами те, которые явно входят в конфликт с ценностями, традиционными для российского общества».
В январе 2019 года спикер Госдумы Вячеслав Володин высказался о необходимости устранить существующие недостатки Конституции. По мнению аналитиков, дискуссия связана именно с возможностью Путина остаться у власти после окончания очередного президентского срока.
#чиновники #законы #разборы