«Работодатели терялись и спрашивали, что я вообще умею». Выпускники семинарий, не ставшие священниками, — о жизни после

О схожести с Хогвартсом, закрытости церковного общества и сложностях поиска светской работы.

Семинария — закрытое образовательное учреждение, правила поступления в которое определяет РПЦ. В России работают 39 православных академий и семинарий, а также одна католическая. Основная задача духовных учебных заведений — подготовка священнослужителей.

На обучение в православные семинарии принимают мужчин, желательно до 35 лет, не состоящих в браке или женатых в первый раз. В зачислении могут отказать из-за «канонических препятствий»: к ним, например, относятся второй брак (в том числе у супруги) или совершение уголовного преступления в прошлом.

Во время учёбы неженатые студенты живут в общежитии на полном пансионе, а вся жизнь строго регламентируется. По завершению обучения некоторые выпускники отказываются от рукоположения — из-за разочарования в избранном пути, нежелания зависеть от Церкви или отказа рано вступать в брак. TJ с ними поговорил.

Я не помню себя неверующим: церковь всегда была для меня родной и очень близкой, поэтому я с детства мечтал учиться в семинарии и хотел стать священником. Мои родители не отпустили меня туда сразу после школы — сказали сначала получить любое светское образование. Я выбрал кулинарный колледж, где успешно отучился и получил специальность повара-кондитера. Я не собирался работать по профессии, это было ступенью к моей мечте — об этом знали и мои преподаватели, и я сам.

Наверное, это вызовет у вас улыбку, но я сравниваю семинарию с Хогвартсом. Определённый распорядок жизни, своя форма, устав, дисциплина — всё это про семинарию. Это не просто учебное заведение, но место проживания и воспитания. Там собираются люди разного возраста и образования. В начале было тяжело: свалился огромный объём информации, приходилось привыкать к дисциплине и распорядку жизни. Но учиться было радостно — высокий уровень преподавателей, интересные лекции и много приятных совместных поездок.

После окончания семинарии каждому выпускнику необходимо выбрать жизненный путь — семейный или монашеский. Я оказался не готов быстро его принять. При этом, с одной стороны, мне не хотелось оставаться профнепригодным, с другой — меня мучили неопределенность и неуверенность. Тогда я решил служить Церкви мирянином и не принимать поспешных решений. К сожалению, в своей епархии я оказался не востребован не в качестве священника.

Получилось это так: я попросился в штат иподияконов — меня приняли, пообещали постоянную зарплату. Но мне не заплатили ни после первого месяца работы, ни после второго. Мне не удалось поговорить об этом с архиереем, а со стороны его доверенных лиц я не встретил никакой заинтересованности в своей судьбе. Я не ожидал [такого отношения], потому что прошлый епископ всегда интересовался моими планами, был доступен и прост в общении.

Потом я начал искать светскую работу, так как не мог обременять родителей финансовыми проблемами. Это был период полной растерянности. Без профессиональных навыков и опыта работы в нашем провинциальном городе это было сложно сделать. Я работал продавцом-консультантом техники, одежды, оператором колл-центра и офисным продавцом. Сейчас я работаю в сфере логистики и складского дела. Пришлось пройти все ступени карьерного роста и профессионального развития, так как начинал я без опыта.

Планов на то, чтобы [стать священником лет через 20-30] у меня нет. Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Священство — это служение и послушание, и, как мне кажется, встав однажды на этот путь, с него уже не стоит сворачивать.

В последнее время оставление служения происходит не редко. У всех свои мотивы. Я не осуждаю ушедших священников, а всегда им сочувствую. Я глубоко убеждён, что церковь нуждается в реформировании. Она живёт по канонам, принятыми более тысячи лет назад и требующим пересмотра и актуализации. В некотором смысле церковная система иерархии похожа на феодализм, что не совсем соответствует самим принципам христианства. «Больший из вас да будет вам слуга...» — а на деле выходит иначе. Зачастую священство оказывается самым незащищенным слоем церкви. Единственная форма протеста — оставление служения.

Один из «ярких» уходов в последнее время — уход медийного священника Андрея Федосова. Он снял серию фильмов «Ловцы человеков», где подробно рассказал о причинах своего ухода. Не могу не упомянуть и протодиакона Андрея Кураева, который поднимает проблемы церковной жизни — канонические сложности и несправедливость по отношению к себе со стороны священноначалия.

Не думаю, что раньше уходов было меньше, просто это не было достоянием общественности, но в наше время есть люди, готовые обсуждать проблемы и открыто говорить: они есть и они вопиющие. Это говорит о смелости, неравнодушии и желании сдвинуться с мёртвой точки. Церковь — это живой организм, которому необходимо движение вперёд и развитие.

[Пойти в семинарию] я решил достаточно непонятным для себя образом. Примерно в 8-9 классе начался период моей активной религиозности — я не пропускал ни одного церковного праздника, ходил в воскресную школу и очень любил всё, что связано с религией. Интерес к этому у меня появился от бабушки: именно с ней я начал ходить в храм.

Одновременно с этим — возможно, это прозвучит смешно — я очень увлекался книгами про Гарри Поттера. Мне хотелось какого-то элитарного образования в российской реальности: чтобы была закрытая школа, какая-то таинственность, мантии. Это натолкнуло на мысль, что я хочу учиться в семинарии. Изначально я не думал о том, чтобы становиться священником, мне было всего 16 лет, и всё это было неосознанно. Но я поступил в Николо-Угрешскую духовную семинарию, которую благополучно окончил.

Мне нравилось учиться в семинарии: я получил навыки исследования текстов, общения с людьми, публичных выступлений и преподавания. Всё это мне пригодилось. Минусом был полный пансион, после которого сложно адаптироваться.

Ближе к концу обучения я понял, что в 21 год жениться невероятно рано, и я бы хотел больше насладиться свободой. Кроме того, мне не нравилось регулирование работы в Церкви с точки зрения трудовых взаимоотношений. Ты зависишь от настроения епископа или своего благочинного (один из помощников епископа — прим. TJ), нет выходных и отпускных, а зарплата выдаётся в конверте.

После выпуска я подумал, что, возможно, мне стоит ещё поучиться — например, получить светское образование или перезачесть имеющееся, так как моя семинария не давала диплома государственного образца. Тут мне подвернулся случай поехать учиться за рубеж — во Францию — и я поехал.

Вернувшись из Парижа, я смог подтвердить свой диплом в Пензенской духовной семинарии, там была аккредитация по направлению «Теология». После этого я думал, что мне делать дальше и снова решил учиться — нашёл совместную магистерскую программу Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени Кирилла и Мефодия и ВШЭ. Там я отучился год, но не закончил, потому что пришлось искать средства для существования.

После учёбы в семинарии было сложно найти работу — главным образом из-за узости профиля образования. В моём дипломе говорилось, что я специалист в области православного богословия. Работодатели очень удивлялись, терялись и спрашивали, а что я вообще умею. Я же пытался заниматься тем, что у меня получается — говорить, писать и общаться с людьми. Эти навыки мне в том числе помогла развить семинария.

Каким-то чудом я устроился модератором в «Яндекс» и с того времени окунулся в светскую работу. Сейчас я работаю менеджером по продажам в компании «ПИК». Сначала занимался поддержкой клиентов в чатах, потом стал и продавать.

Мне очень нравится работать на светской работе, но любви к Церкви меня это не лишило. Я общаюсь со многими друзьями-священниками, обсуждаю интересные околоцерковные темы. Я не исключаю, что годам к 40 я стану священником, тогда у меня, возможно, уже будет семья. Но пока я не собираюсь её заводить.

В церковь я пришёл в старшей школе. Тогда же стал посещать воскресную школу и алтарничать. Обучаясь, я получал какие-то знания об основах церкви, библейской истории, но когда осмыслял пройденное, то хотел узнать ещё больше. Кроме того, в разговорах с друзьями я не всегда мог найти ответы на их вопросы.

Сначала я хотел поступать в Православный Свято-Тихоновский университет, но епископ благословил меня на обучение в семинарии. Тогда я жил в Чебоксарах, поэтому решил подавать документы в семинарию в Нижнем Новгороде. И уже подал их, но епископ встретился с ректором Николо-Угрешской семинарии и благословил меня поступать именно в неё. Там я и отучился.

В семинарии мне были интересны вопросы богословия, апологетики, истории церкви. Я хотел изучить большой пласт православной мысли и традиции. Тогда я до конца не осознавал — хочу ли быть священником. Сначала такое желание было, потом наступил период колебаний: я понял, что не готов. Но я знал, что хочу трудиться на благо Церкви — например, сотрудником синодального учреждения.

Почему я не стал священником, вопрос сложный. У меня всё для этого было — я закончил семинарию, четыре года трудился в храме как катехизатор и алтарник, прошёл всю необходимую подготовку. Мне предлагали следующий шаг — рукоположение, но у меня был свой взгляд на некоторые вещи. Прежде всего, мне не хотелось полностью зависеть от церкви в финансовом плане.

Для меня идеал служения — как это происходит на Западе. Когда священник в будние дни занят на светской работе и не зависит от церкви финансово, а в выходные и праздничные дни служит и отдаёт Богу эту важную часть жизни. Такой священник независим и свободен. Он может высказывать неугодное мнение и называть вещи своими именами, а значит быть искренним и жить по совести. Иногда люди по-разному смотрят на происходящее, а их задавливают и убирают с постов. За примерами даже ходить далеко не надо — так произошло с протодиаконом Кураевым.

В декабре 2020-го епархиальный суд Москвы постановил лишить Кураева сана из-за оскорбительной записи об умершем от коронавируса протоиерее Александре Агейкине. В решении также говорилось о признаках «клеветнической деятельности» Кураева, в частности, в его обвинениях в адрес РПЦ в «организации раскола».

По этой же причине я считаю, что до священства стоит получить светское образование. Есть разные случаи, когда священники по каким-либо причинам перестают служить и не знают, куда идти — а потом занимаются неквалифицированной работой. Я не хотел, чтобы со мной такое произошло: после семинарии я закончил колледж и учился в университете.

Я ушёл из церкви: там не очень много платили (от 30 до 40 тысяч рублей в месяц), а мне нужно было съехать с квартиры. Также для священнослужителей норма отношений — «муж одной жены», как говорит Писание. Можно было бы стать монахом, это даёт некоторые перспективы карьерного роста, но я понимал, что не смогу жить один.

После ухода из церкви я устроился бариста в кофейню. Мне повезло с коллективом и это очень помогло. С приходом я попрощался по-доброму, переход на светскую работу не был сложным. Всё прошло нормально. В кофейне я проработал год, потом ушёл в издательство, а сейчас занимаюсь кино.

Интерес богословию и истории церкви у меня не пропал. Я часто читаю исследования и лекции, стараюсь следить за происходящей ситуацией. Раз в неделю я алтарничаю (помогает священнослужителям в алтаре — прим. TJ) — за небольшую плату. Возможно, когда я решу вопрос с финансами и жильём, я могу вернуться в том или ином качестве в Церковь. Это может быть работа старосты или преподавателя в семинарии или на богословских курсах.

#интервью #религия #образование #рпц #лонгриды