Большое «спасибо», Ева!

В марте Юрий Дегтярёв объявил о грядущем перезапуске портала «“Спасибо”, Ева!», а на сайте появилась заглушка с обратным отсчётом. С тех пор прошло почти полгода, и создатель проекта наконец готов раскрыть, что он готовил всё это время.

Юра, с момента прошлого интервью и обещания полностью изменить площадку «“Спасибо”, Ева!» прошло почти полгода. Где ты всё это время пропадал?

Очень много читал. Того, что следовало прочитать намного раньше, чтобы не выглядеть иногда слишком адекватным. Многое переосмысливал. Учился сценарному мастерству, тому, что поможет мне крепче стоять в будущем. Да и в общем-то, неплохо отдохнул от того времени, когда была необходимость выпускать по ролику каждый день. Ну и, конечно, мы снимали новые проекты.

Путём разных ходов я стал сопродюсером американского фильма «Клиника Страха» с Робертом Инглундом в главной роли — тем дядей, который играл Фредди Крюгера в «Кошмаре на улице Вязов». Как следствие появилась возможность взять эксклюзивные видеоинтервью у него и у его коллеги Кейна Ходдера, игравшего Джейсона. С них мы и начнём новую историю под названием «Большое “спасибо”, Ева!».

Как-то очень длинно звучит.

Ну так и мы теперь мы ещё больше благодарны Еве за то, что с нами начало происходить. Логотип вот сделали. Никто не понял его двойной смысл: череп, смерть.

Мне кажется, что здесь нарисована панда.

Это пятно Роршаха: каждый видит то, что он захочет. Это очень сложная история, я беру на себя очень много. Главное, чтобы мы не ассоциировались с чем-то одним.

А с чем хочется, чтобы вас ассоциировали?

Когда произносишь «ТНТ», есть чёткая картинка, ассоциация. Приблизительно то же происходит, когда произносишь «СТС» или «Перец». Мы тоже хотим, чтобы с нашим названием была связана некая химия.

Мы отказались от позиционирования себя как площадки. Теперь мы лейбл, основным направлением которого являются документальные развлекательные проекты. Мы долго крутили в голове мысль о новом дизайне сайта, но потом решили, что поскольку контент будет выходить не чаще, чем раз в две недели, то держать мощный портал глупо. Мы оставим только сайт-визитку.

Ты раньше говорил, что из документалистики можно много чего вытащить. Бомбанёт?

Скажем так: найдёт своих зрителей. Я сейчас вспоминаю «молодость», когда я рассказывал всем про вирусное видео. Стоило только сказать термин «вирусное», все тут же отвечали связкой из слов: ха-ха, антивирусное, Kaspersky. То же самое сейчас с развлекательной документалистикой: на данный момент у нас в стране она не раскрыта абсолютно и даже близко к ней никто не подходит.

Именно поэтому мы хотим сделать её своей генеральной линией: видео выпускать реже, но чаще попадать в СМИ и бомбить сильнее. У нас, конечно, будет линия рекламных проектов, но упор я хочу сделать на документальные комедии-эксперименты. Разовые идеи - выстрелы, а не идея, размазанная на тысячу выпусков.

Начнём мы с проекта «Баксы из Старбакса», который запустим ближе к середине сентября.

В нём участвовала девочка, которая год занималась у нас контролем направления ТВ-продакшена.

То есть обычная сотрудница?

Ага. Весной я сказал ей: «Лер, есть идея. Месяц ходить в Старбакс и предлагать людям купить твой альбом, который тебе ещё предстоит записать. И всё это записывать каждый день на видео, чтобы в конце смонтировать небольшой фильм». Она сразу ответила: «Мне нравится». Я не ожидал от неё такого!

За неделю до 1 июня она с другом-музыкантом записала альбом «Север.Юг.Запад.Вудсток» (ссылка на него), хотя к музыке она до этого почти не имела никакого отношения. И вот, целый месяц она продавала альбом напрямую, без какой-либо рекламы вовне. Мы посмотрели, сколько на этом можно заработать.

И сколько она в итоге заработала?

24 тысячи рублей — это уже за вычетом ежедневных трат на еду и метро. На эти деньги, в принципе, уже можно снимать в Москве какую-то комнатку; кроме того, в процессе продаж она заводила полезные знакомства и расширяла свои связи. Разные чуваки давали ей визитки, приглашали выступать.

Сколько людей осилят полуторачасовой документальный фильм?

Он в итоге будет короче, наверное, минут 30-40. На этом примере можно понять, что мы будем делать дальше.

Забавно, что у нас уже был момент, когда мы очень близко подходили к документальному формату. Это наша история про утку о Чарли Шине на Селигере: она у нас сейчас существует только в виде текста, но если бы мы снимали тогда весь процесс её создания, вышел бы очень забавный документальный фильм. Эмоции у нас тогда зашкаливали. Наш эксперт по пиару утверждал: «Нет, нет, это не зайдёт в СМИ! Бред. Обязательно найдется дотошный журналист, который раскроет эту утку в момент, она шита белыми нитками», программист предупреждал: «Юр, если что, я в этом не участвовал». Когда это всё взлетело, я очень пожалел, что мы это не сняли.

Вы уходите от регулярных форматов. Чего от вас ожидать?

От нас можно ожидать чего угодно.

Это можно сформулировать и по-другому: от вас ничего нельзя ожидать.

Как раз наоборот: можно ждать много чего. Мы будем выпускать ролики с календарной периодичностью: график их выхода будет продиктован зрительским вниманием. Если ролик воспримут плохо, мы тут же перекроем его новым. Обычно видео держат внимание максимум 2-3 недели.

Конечно, тяжело будет это всё продвигать, в том числе с коммерческой точки зрения, поэтому какое-то время нам придётся возрождать старые шоу.

Например?

«Рассказать друзьям», «Твитота». Если кто-то купит рекламу в «Твитоте», то мы вернём шоу. Пока авторы этих шоу не мертвы, мы можем их продавать, но производить какие-то шоу на систематической основе без коммерческой базы экономически и творчески невыгодно.

Если ты ожидаешь, что какое-то время вам придётся делать поточные шоу, значит, документалистика может и не выстрелить?

Выстрелит. За короткий промежуток времени мы сделаем прецедент и покажем, что это штука может работать. А если нет… я не буду первым в солнечной системе, кто совершит глобальную ошибку.

У вас был пример хорошего длинного формата, который не взлетел: «Полицейские будни». Почему?

Это было коммерчески невыгодно. Да и большие трудозатраты, много конфликтов. В команде проекта было очень много тех, кто умел и кто лишь думал, что умеет. Когда тот, кто умел, спорил с тем, кто думал…

Посрались просто?

Да. Типичная ситуация для скопления большой масса альфа-самцов. Если ты скупишь всех лучших футболистов в одну команду, они не будут играть лучше всех в мире.

Вы уходите от использования своих звёзд?

Мы стали более открытыми к сотрудничеству. Если бы раньше кто-то перебежал к нам из другого проекта, его бы там назвали хуесосом, а у нас бы сказали: «Фу, нафига мы его взяли». Теперь это исключено. Когда мы растворились как площадка, поэтому теперь абсолютно неважно, на кого работает интересующий нас автор. Если у нас появится идея проекта, на который не подойдёт никто, кроме Макса 100500, я буду пытаться работать и с ним. Я таким образом почти полностью исключаю возможность бессмысленных войн между творческими единицами, хотя я и люблю провоцировать всякие заварушки.

Когда рынок видеоблогеров насытится, они начнут демпинговать друг друга. В то время как одни будут ставить цену 1 ролика в миллион, другие озвучат ценник в 50 тысяч. В случае с документалистикой всё по-другому: тут важнее всего идея, а она неоценима.

Ну тут и эффект ролика трудно предугадать.

Мы можем приблизительно прикинуть объём той аудитории, в которую мы направляем наш ролик.

Как спонсоры могут взаимодействовать с документальными проектами?

В случае со «Старбаксом» спонсором мог стать оператор сотовой связи. Имея хороший мобильный интернет, девушка могла бы заработать гораздо больше, потому что в «Старбаксах» херовый вай-фай, и даже хвалёный 3G от МТС не позволял скачивать альбом. Быстрый 4G от «МегаФона» мог бы вполне органично влиться сюда.

С «Баксами из Старбакса» мы могли в теории предположить, какой рекламодатель где может встать, но нам пока сложно их убедить в том, что подобные ролики взлетают — нет прецедента.

Итак, интервью с Фредди и Джейсоном, сопродюсирование фильма и «Баксы из Старбакса». Это все грандиозные планы?

Остальные пока рано раскрывать, но могу сказать об одном долгосрочном. В октябре 2014 мы хотим выпустить фильм ужасов. У меня такая мечта с детства: снять малобюджетный, но интересный ужастик. Все фильмы, которые сейчас снимаются в России, полностью копируют западные форматы. От комедий до сериалов, мы похожи на детей, надевающих одежду взрослых, которая им не идёт. Русского в этих произведениях по минимуму.

Я хотел пойти в кинотеатры и предложить им заранее продать билеты на один сеанс, как на концерт: скажем, 15 октября 2014 года в 15:00 один раз покажем фильм ужасов, вот трейлер. Продали все билеты — пришли в другой кинотеатр, рассказали им об успехе. Так можно формально прокатиться по всей России.

Но я как-то и забыл, что все кинотеатры плёночные до сих пор. Плёнка — это слишком дорого для людей, которые хотели продержаться на копеечном бюджете. Мы стали думать о всяких кафе и барах, где смотрят фильмы на проекторе. В итоге, на данный момент договорились с более чем 30 заведениями по всей России и скоро начнём продавать билеты на эксклюзивный киносеанс.

Уже не совсем история про то, как сломать систему.

У нас цель — прокатиться по всей России, какая разница, как. Когда прокатимся, у нас будет прецедент: мы с нуля создали внимание к малобюджетному фильму, а в России с отсутствием нормальным кинофестивалей это непросто. Можно будет продать фильм какому-нибудь дистрибьютору.

Одним из элементов этого ужастика станет деревенский колодец. Обычный колодец, в который ночью падает ведро. Страшного в этом ничего нет; ужас начинается тогда, когда ведро начинает само подниматься вверх. Ручка медленно крутится и скрипит. Это, блядь, страшнее, чем любая вылезающая из колодца девочка.

Это идея пришла к нам с Артуром (Гальченко, «Сэм Никель» — прим. ред.) после лекции на Селигере. Мы тогда сами себя испугали, когда ехали ночью на машине. Я увидел по навигатору, что в отель ведёт только одна дорога, с двух сторон от неё — лес, а дальше — кладбище. Если мы сломаемся, то назад идти минимум пять километров. Я начинаю пугать Артура, рассказываю детские страшные сны, представляю всю ситуацию.

Тут мы проезжаем какой-то сломавшийся КамАЗ. Рядом с ним стоит водитель и, пытаясь остановить машину, он показывает не большой палец в сторону, как обычно, а большим пальцем проводит себе по горлу — мол, если мы не остановимся, ему конец. Но он показывал это с таким лицом, что, мол, только остановитесь — я вам голову отрежу.

И ты остановился?

Нет! Вжал педаль в пол!