«Мир разлюбил демократию и потянулся к диктатуре»: полная речь Дмитрия Муратова при получении Нобелевской премии мира

Главред «Новой газеты» в конце речи объявил минуту молчания в честь погибших коллег и сказал: «Хочу, чтобы журналисты умирали старыми».

10 декабря в столице Норвегии Осло прошла церемония вручения Нобелевской премии мира. Её получили главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов и филиппинская журналистка Мария Ресса. Прямая трансляция велась на ютуб-канале Нобелевской премии.

Муратов упомянул международное расследование катастрофы MH-17, который разбился на территории Донбаса, заключение в тюрьму Алексея Навального и пытки в российских тюрьмах. Главред «Новой» также предложил мировому сообществу создать трибунал против пыток и заявил, что журналистика в России «переживает тёмные времена».

TJ публикует полный текст нобелевской речи Дмитрия Муратова.

Ваше Величество, ваше Королевское высочество, уважаемые члены Нобелевского комитета, уважаемые гости. Утром 8 октября мне позвонила мама. Спросила, что новенького. Вот говорю, мама, Нобелевскую премию получили. Это, говорит, хорошо, а что ещё новенького? Сейчас, мама, я тебе всё расскажу.

Я убеждён, что свобода убеждений, наряду с другими основами гражданской свободы, является основой прогресса. Я защищаю тезис об определяющем значении гражданских и политических свобод в формировании судеб человечества. Я убеждён, что международное доверие, разоружение и безопасность немыслимы без открытости общества, свободы информации и гласности. Мир, прогресс, права человека — эти три цели неразрывно связаны. Это из Нобелевской речи академика Андрея Сахарова, гражданина Земли, великого мыслителя. Эту речь прямо здесь, в этом городе, в четверг 11 декабря 1975 года прочитала его жена Елена Боннер. Я посчитал необходимым, чтобы слова Сахарова прозвучали здесь второй раз в этом знаменитом на весь мир зале.

Такой вот прогресс без свободы. Такое молоко без коровы. Диктатуры обеспечили себе упрощённый доступ к насилию. У нас в стране — и не только у нас — популярна мысль: те политики, которые избегают крови — слабые люди. А вот угрожать миру войной – долг настоящих патриотов. Власть активно продаёт идею войны. Под влиянием агрессивного маркетинга войны люди привыкают к мысли о её допустимости.

Правительства и близкие к ним пропагандисты несут всю полноту ответственности за милитаристскую риторику на государственных телевизионных каналах. Но я видел и другие телевизоры, которые показали честные и страшные картины. Во время чеченской войны на одном из вокзалов стояли на рельсах пять белых вагонов-холодильников. Возле них круглосуточно была охрана. Это были морги. Морги на колёсах 124-й лаборатории министерства обороны.

В этих рефрижераторах хранились неопознанные тела солдат и офицеров. У многих уже не было лиц от прямых попаданий или пыток. Начальник лаборатории капитан первого ранга Щербаков делал всё, чтобы не осталось безымянных солдат. И поэтому в небольшом домике возле этих вагонов стоял телевизор. А в креслах, как в зале ожидания, сидели матери и отцы пропавших без вести солдат. А оператор с видеокамерой транслировал на экран перед ними одно за другим изображения тел. Одно за другим. 458 раз. Столько военных лежали тогда в этих вагонов при минус 15 градусах. В своём последнем поезде, пришедшем по маршруту «Война — Смерть». Матери, которые по многу месяцев искали в горах и ущельях Чечни своих мальчиков, увидев на экране лицо своего мёртвого сына кричали: «Это не он! Это же не он!». А это был он.

Гибридные боевые действия, трагическая, безобразная и преступная история с боингом МН-17. Они разрушили отношения России и Украины. Я не знаю, сумеют ли следующие поколения их восстановить. Тем более, в больных головах геополитиков война России и Украины перестаёт казаться невозможной.

Но я знаю: войны заканчиваются с опознанием солдат и обменом пленными. На чеченской войне «Новая газета» и наш обозреватель майор Измайлов смогли освободить из плена 174 человека. Если сейчас, в моём новом качестве, я и газета сможем что-то сделать для возвращения ещё живых пленных по домам, скажите, я готов.

Я хочу вспомнить ещё одного человека, получившего премию Мира в этом зале в 1990 году. Москва. Кремль.18 апреля 1988 года. Идёт заседание Политбюро. Один из советских министров требует оставить войска в Афганистане. Михаил Горбачёв жёстко прерывает его: «Прекрати свой ястребиный клёкот!». «Прекратить ястребиный клёкот!». Чем не современная программа для политики и журналистики? Наладить жизнь без похоронок? Это сложно.

В центре Европы к событиям на востоке Украины добавилась на грани большой крови игра белорусского президента Лукашенко. Его военные гонят под автоматами беженцев с Ближнего Востока на цепи автоматчиков, охраняющих границы Евросоюза. Стороны обвиняют друг друга, а обезумевшие люди мечутся буквально между двух огней.

Мы — журналисты, наша работа понятна: разделить факт и ложь. Новое поколение журналистов-профессионалов умеет расследовать события с использованием больших данных с информационными базами. Мы изучили их и мы нашли, чьи борта доставляют беженцев в точку конфликта. Только факты. Белорусские самолёты увеличили рейсы в Минск с Ближнего Востока осенью этого года более, чем в четыре раза. Смотрите, шесть рейсов было в августе-ноябре 2020 года и 27 рейсов — за те же месяцы в этом году. 4,5 тысячи человек привезла белорусская компания для возможного прорыва границы в этом году, а только 600 туристов было в прошлом. А ещё шесть тысяч беженцев доставила авиакомпания из Ирака. Вот так, как мы сумели расследовать, и организуются вооруженные провокации и конфликты, ведущие к войне. Мы, журналисты, выяснив, как это устроено, сделали свою работу. Дальше — дело политиков, занимайтесь.

Но практика пыток в тюрьмах и во время следствия сохранилась и в современной России. Жестокое обращение, изнасилования, ужасные условия содержания, запрет на свидания, на звонок матери в день её рождения, бесконечное продление сроков содержания под стражей. До суда за решётку отправляют людей с тяжёлыми заболеваниями, с тремя операциями за последний год. У них в заложниках больные дети, а от них требуют признания вины без предъявления доказательств.

Уголовные дела по фальшивым обвинениям часто носят у нас политический характер. Оппозиционного политика Алексея Навального держат в лагере по ложному доносу российского директора крупнейшей парфюмерной компании из Франции. Заявление директор написал, но даже в суд не был вызван и потерпевшим себя не считает. А Навальный — сидит. Сама парфюмерная компания предпочла отойти в сторону, надеясь, что запах этого дела не повредит аромату её продукции.

Я выступаю сейчас и здесь с инициативой создания Международного трибунала против пыток, задача которого собирать данные о применении пыток в разных частях света и государствах. Установить палачей и их хозяев, причастных к подобным преступлениям. Надеюсь, конечно, в первую очередь, на журналистов-расследователей со всего света. Пытки должны быть признаны тяжелейшим преступлением против личности.

Кстати, «Новая газета» продолжает в век диджитал выходить и на бумаге. Для того, чтобы нас могли читать и в тюрьмах: там нет интернета.

Две тенденции борются сейчас в России. С одной стороны, президент России помогает установить памятник к 100-летию академика Сахарова. А с другой стороны, в нашей же стране Генпрокуратура требует ликвидировать общество «Мемориал». «Мемориал» занимается реабилитацией жертв сталинских репрессий. А обвиняют его прокуроры в «нарушении прав человека»!

А может быть, потому что недавно у нас в стране ФСБ вновь засекретило имена сталинских следователей и палачей. Напомню, «Мемориал»-то создал Сахаров. Может, памятник мёртвому Сахарову безопасней, чем его живой действующий проект? «Мемориал» — не «враг народа», «Мемориал» — друг народа. «Мемориал» надо сохранять.

Мы, конечно, понимаем: эта премия — всему профессиональному сообществу настоящих журналистов. Мои коллеги разоблачали отмывочные технологии и вернули в бюджет миллиарды украденных рублей, вскрывали оффшоры, останавливали вырубки сибирских лесов. Государство поддержало усилия «Новой газеты», «Эха Москвы», «Дождя», и других медиа по лечению детей, больных редкими заболеваниями, для которых нужны самые дорогие лекарства в мире.

Мы эту премию передаём на помощь больным людям и поддержку независимой журналистики.

Но журналистика в России сейчас переживает тёмные времена. За несколько последних месяцев уже более ста журналистов, медиа, правозащитников и НКО получили статус «иностранных агентов». В России это — «враги народа». Многие наши коллеги остались без работы. Кто-то вынужден уехать из страны.

У человека отбирают привычную жизнь на неизвестное время. Может, и навсегда. Такое случалось в нашей истории.

В следующем году будет 100 лет, как 29 сентября из Санкт-Петербурга отошёл в Германию, в порт Штеттен, «философский пароход» — это очередной рейс, на котором большевики выгнали из России 300 виднейших представителей интеллектуальной элиты. На пароходе отправили в изгнание будущего изобретателя вертолётов Сикорского, создателя телевидения Зворыкина, философов Франка, Ильина, Питирима Сорокина. Крупнейший мыслитель Николай Бердяев тоже был там. Как и всем, ему разрешили взять пижаму, две рубашки, две пары носков и зимнее пальто. Так Родина попрощалась со своими великими гражданами — вещи оставляйте, а мозги можете забирать с собой.

Орхана Джемаля, Кирилла Радченко, Александра Расторгуева, российских журналистов, безжалостно расстреляли в Центрально-африканской Республике, куда они приехали расследовать деятельность одной из российских частных военных компаний. Вдова Орхана, Ира Гордиенко, работает у нас в «Новой газете». С момента убийства, 30 июня 2018 года, она разоблачает ложь официального следствия. Вот вам только одна деталь: бесценные вещественные доказательства — это одежда погибших, которая просто была сожжена полицейскими властями ЦАР. Никаких результатов не добилось российское следствие. Да и международное тоже. Генсек ООН Антониу Гутерриш обещал содействовать в расследовании. Он, наверное, забыл об этом. Вот, я и напоминаю.

Меня, конечно, как всегда, могут спросить: а зачем ваши коллеги туда полезли? А чтобы свидетельствовать. Чтобы доказать. Чтобы лично увидеть. Чтобы, как сказал великий военный фотограф Роберт Капа: «Если тебе твой снимок не нравится, значит, ты был недостаточно близко».

«А разве не страшно?» — самый частый вопрос моим коллегам. Это их миссия. Когда правительства всё время улучшают прошлое, журналисты пытаются улучшить будущее.

Эта премия — всей настоящей журналистике. Эта премия моим погибшим коллегам из «Новой газеты»: Игорю Домникову, Юрию Щекочихину, Анне Политковской, Анастасии Бабуровой, и Стасу Маркелову, Наташе Эстемировой. Эта премия и живым моим коллегам, сообществу, которое выполняет профессиональный долг.

В русском и в английском, и в других языках есть поговорка: «Собака лает, а караван идёт». Её трактуют так: движению вперёд каравана ничто не помешает. Иногда власть так пренебрежительно говорит о журналистах. Они лают, но ни на что не влияют.

А я недавно узнал, смысл поговорки имеет противоположное значение. Караван идёт вперёд, потому что собаки лают. Рычат и кидаются на хищников в горах и пустынях. И движение вперёд возможно только, когда они сопровождают караван.

Да, мы рычим и кусаем. У нас клыки и хватка. Но мы — условие движения. Мы — антидот от тирании.

Я хотел сэкономить минуту. Давайте встанем и почтим минутой молчания наших с Марией Рессе коллег-репортёров, отдавших жизни за эту профессию, и поддержим тех, кто подвергается преследованиям. Я хочу, чтобы журналисты умирали старыми.

8 октября 2021 года Нобелевскую премию мира присудили главному редактору «Новой газеты» и филиппинской журналистке Марийе Рессе за их борьбу за свободу слова на Филиппинах и в России. Награду вручили «за усилия по защите свободы выражения мнений, которая является предпосылкой демократии и прочного мира».

#новости #нобель2021