В сердце чёрной дыры

6 ноября на российские экраны вышел новый фильм режиссёра Кристофера Нолана «Интерстеллар». В нём культовый постановщик, для которого придумали термин «артбастер» (авторский блокбастер), замахивается на вопросы космических масштабов и пытается определить будущее человечества как вида.

Шеф-редактор TJournal посетил пресс-показ картины и написал о том, что у Нолана получилось, а что — нет.

Из кукурузы к звёздам

Странная ирония судьбы: «Интерстеллар» в своём вступлении очень сильно похож на последнюю (прямо скажем, чудовищную) часть «Трансформеров». На доме главного героя в исполнении Мэттью Макконахи нет американского флага, красиво развевающегося в лучах закатного солнца, но принцип здесь примерно тот же: отец, вдовец и хорошо образованный человек живёт с детьми на простой американской ферме и как будто бы прямо из неё вылетает навстречу к звёздам вершить судьбу мира.

Тут невольно вспоминаются и «Знаки» Шьямалана и финал «Тора»: первый сохранял компактность для саспенса, второй — из-за бюджетных ограничений. В «Интерстелларе» вроде бы никаких ограничений нет, но зрителю всё равно пытаются показать катастрофу планетарных масштабов с помощью захолустной фермы, в паре часов езды от которой за колючей проволокой припаркован космический корабль, способный долететь до Сатурна.

Мотивы Нолана в данном случае понятны — он пытается сконцентрировать внимание зрителей на истории одной семьи, однако эта ферма у привыкшего ко всесильности современных блокбастеров зрителя создаёт чувство клаустрофобии. Что стало с большими городами? Почему индийский беспилотник летает над США? Появляется ощущение, что Макконахи спасает не целый мир, а дом посреди поля, на котором одна за другой перестают расти сельскохозяйственные культуры. Ближе к финалу режиссёр это чувство только усугубляет.

Тайна третьей планеты

Даже самые отъявленные фанаты Кристофера Нолана вряд ли будут спорить с тем, что режиссёра можно охарактеризовать как талантливого зануду. После премьеры «Начала» многие зрители отмечали, что он показал едва ли не самые скучные сновидения в истории кино: в его фантазиях люди грезят о подвижных архитектурных конструкциях, бесконечных серых блоках из стекла и металла и милитаризированных базах в горах.

В «Интерстелларе» Нолан не стал нарушать традицию и показал столь же скучные инопланетные миры, каждый из которых так или иначе представляет собой пустыню, в которой глазу просто не за что зацепиться. С одной стороны, это делает фильм приземлённым и реалистичным, с другой — наводит на мысли об ограниченности фантазии автора.

Удобным сюжетным ходом с возникшей в нашей галактике кротовой норой, которая могла привести смелых путешественников куда угодно, режиссёр дал себе возможность показать самые невероятные миры, но почему-то выбрал те, что выбрал.

Фантастика для прагматиков

Несмотря на свой статус прорывного постановщика, Нолан остаётся на удивление старомодным. Он игнорирует 3D, предпочитает цифре плёнку и принципиально отказывается от спецэффектов, если без таковых можно обойтись.

Последнее зачастую одновременно негативно и позитивно сказывается на его фильмах: например, летательный аппарат Бэтмена он снимал в Нью-Йорке, подвесив модель в натуральную величину на тросах, что выглядело правдоподобно, но убивало динамику в сценах с его участием.

«Интерстеллар» страдает от тех же проблем. После «Гравитации» с её сверхдетальными разрушениями и фотореалистичной графикой фильм Нолана выглядит гостем из прошлого, в котором космические корабли снимают с помощью миниатюр на тросиках. От этого одна из самых динамичных сцен картины смотрится довольно блекло, а во всех остальных чувствуются ограничения, присущие старым фильмам вроде «Космической одиссеи», к которой режиссёр неоднократно отсылается.

Однако когда Нолан всё же добирается до компьютерной графики, на экране творится настоящая магия. Сцены, в которых герои приближаются к чёрной дыре и кротовой норе — главное и лучшее, что есть в фильме. Спецэффекты для них были построены по математической и физической модели физика Кипа Торна, сделавшего во время работы над фильмом несколько открытий. Он уверяет, что в «Интерстелларе» показана самая реалистичная чёрная дыра в истории кино, способная удивить даже учёных.

Теория относительности

Если говорить о сюжете, то в этом отношении «Интерстеллар» является лебединой песней Нолана, собирающей все основные черты его творчества последних лет. Здесь есть и заигрывания со временем, заметно усложняющие повествование, и возможность набить диалоги энциклопедическими знаниями и в, конце концов, место для парадоксов: всё, что угодно, лишь бы зритель (как в «Начале» и «Помни») чувствовал себя невероятно умным, пока его мозг на практике занимается чем-то вроде разгрузки вагонов с информацией: будь то уровни сновидений или скорость течения времени рядом с чёрной дырой.

Однако, в отличие от «Начала», сюжет «Интерстеллара», от которого когда-то отказался Стивен Спилберг, почти постоянно угадывается на полчаса вперёд. Предсказуем и финальный сюжетный поворот, который должен был изящно закольцевать историю, но на практике лишь добавил оставленных без ответа вопросов.

Сентиментальность Нолана, неофициально посвятившего фильм своей дочери, сыграла с картиной и злую шутку: на определённом этапе режиссёр заставляет учёных, окружённых со всех сторон неизмеримым количеством абсолютной пустоты, на полном серьёзе начать строить предположения о том, что любовь является неизученной физической силой. Эти строки, по его словам, Нолан добавил в фильм самостоятельно в последний момент, и поэтому к реальной науке они не имеют никакого отношения.

Учёные в фильме ведут себя не лучше своих коллег из «Прометея» Ридли Скотта. Например, они узнают, что по неизведанной планете друг за другом ходят огромные волны методом тыка (где все средства наблюдения с воздуха?), а в условиях жёсткой экономии времени не используют робота, который, как выясняется, может переносить человека с огромной скоростью. О выходке одного из героев на второй планете даже говорить не хочется.

В свою очередь, от игр со временем страдает и сюжетная линия об отношениях отца с детьми. По щелчку пальцев превратив заплаканную девочку, провожавшую взглядом удаляющийся пикап отца, в 37-летнюю Джессику Честейн, Нолан теряет контакт персонажа со зрителем. В дальнейшем он использует её лишь в качестве сюжетной функции, но не героя со своим внутренним миром. Впрочем, режиссёра, по традиции делающего своих героев вдовцами, регулярно пинают за слабые женские персонажи.

Пока на Земле разворачивается копеечная драма о том, как молодое поколение преодолевает инерцию мышления дедов и учится верить в отцов, катарсисом которой становится подожжённое кукурузное поле, в космосе разыгрываются «Десять негритят» с гибелью по одному члену экипажа за раз.

По-настоящему диалоги в фильме оживают только раз: когда герой Мэтта Дэймона объясняет экипажу, что тому нужно мыслить о выживании человеческой расы в целом, отринув образы конкретных людей. В остальное время картина демонстрирует, что называется, «lazy writing» (слабый текст), за который её пожурили американские кинокритики.

Мрачный прогноз

Внимание: в последующих двух абзацах излагается общее направление, в котором двигается сюжет фильма, без конкретики о финале.

Как говаривал писатель Артур Кларк: «Существует две возможности: либо мы одиноки во Вселенной, либо нет. Обе одинаково ужасны». Если не углубляться в конспирологические теории и забыть про парадокс курицы и яйца (главный герой не полетел бы, если бы не полетел), Нолан выбирает одиночество, и это придаёт его истории про победу людей несколько пессимистичный оттенок. 

В его версии событий человечество может полагаться только само на себя, и помощь к нему может прийти только от будущей более продвинутой версии нашей расы. Внимание на этом лишний раз концентрируется с помощью безжизненных планет, на которые так и не прилетел метеорит, запустивший эволюцию.

Этот приземлённый подход одновременно характеризует как самого Нолана, так и его фанатов. Он, как и свойственно зануде, больше интересуется реалистичным изображением чёрных дыр и думах о человечестве в целом, чем о своих героях, а фантазию погребает под грудой учебников по физике.

«Интерстеллар» получился полной противоположностью «Аватару» и «Гравитации». Несмотря на то, что действие эпоса Джеймса Кэмерона о синих трёхметровых людях происходит на другой планете, фильм рассказывает о том, что мы прежде всего должны беречь свой дом — Землю. Аналогичный посыл читается и в «Гравитации» с её враждебным космосом и финалом, в котором героиня выходит на берег подобно первым земноводным.

Нолан же предлагает бросить родные чертоги и, не оглядываясь, отправиться навстречу неизвестности, в которой в конечном итоге не находит ничего кроме отражения нас самих. Этот факт и стремление режиссёра к тотальному реализму неизбежно разделят зрителей на два лагеря, в котором одни хотят, чтобы в научной фантастике было побольше науки, а другие — фантастики.

Любители повсеместного реализма будут от «Интерстеллара» в восторге, а те, кто ищет в подобных фильмах эскапизма будут давиться зевотой и поглядывать на часы, с нежностью вспоминая о том, как свистел ветер в ушах Джейка Салли во время первой пробежки по Пандоре.

Десять Ноланов из десяти,
Вадим Елистратов,
TJournal