Южная Корея: через африканскую нищету, «обнуления» президента и Олимпиаду к стране смартфонов и K-Pop

Игры 1988 года помогли стране отказаться от диктатуры и закрепиться в числе лидеров мировой экономики. А ведь изначально южане были беднее соседей из КНДР.

Олимпиады давно стали неотделимы от мировой политики. Обычно этот феномен рассматривают в контексте спортивных противостояний сверхдержав, когда поля и беговые дорожки становятся бескровной альтернативой для вооружённых противостояний.

Но случалось и так, что Игры позволяли скромной и небольшой стране поднять престиж в мире и достичь новых успехов в развитии. Перед Летней Олимпиадой-1988 в Сеуле власти Южной Кореи начали демонтаж военной диктатуры. До этого полузакрытая страна, которой правил дважды «обнулявшийся» и насаждавший свой вариант «скреп» президент, предстала в новом облике. Иностранцы признали те соревнования лучшими за всю Холодную войну, а Южная Корея продолжила бурное развитие, оставив далеко позади антагонистов из КНДР.

Но отношение к прежней диктатуре здесь остаётся сложным. Даже убеждённые демократы признают, что без авторитарного правления Южная Корея не эволюционировала бы из нищей окраины бывшей японской колонии в глянцевую страну поп-музыки, косметики, гаджетов и компьютерных игр.

В 1945 году, после Второй мировой войны, Соединённые Штаты и Советский Союз поделили корейский полуостров на две равные оккупационные зоны, южную и северную. Планировалось, что это временная мера, и через несколько лет корейский народ получит воссозданное единое государство.

Но начавшаяся Холодная война мешала сотрудничеству между сверхдержавами и их союзниками. В северной и южной зонах появились два ненавидящих друг друга правительства — прокоммунистическое и антикоммунистическое. В 1948 году на юге провозгласили Республику Корею, а на севере — Корейскую народно-демократическую республику (КНДР). Оба режима считали законными только самих себя, а оппонента рассматривали как нелегитимных иностранных марионеток.

В 1950 году КНДР попыталась объединить страну силовым путём, что привело к ожесточённой трёхлетней войне. Северян поддержали коммунистический Китай и СССР, южан — широкая международная коалиция под эгидой ООН. С обеих сторон погибли больше 600 тысяч человек, но граница между двумя государствами осталась примерно прежней. Враждебным режимам пришлось сосуществовать друг с другом. И позиции КНДР изначально выглядели предпочтительнее. Коммунистам отошёл более развитый север, с почти всей корейской металлургией и добывающей промышленностью.

Сеульскому правительству достались аграрные провинции, перенаселённые и отсталые. В начале 1960-х годов средний годовой доход на человека в Южной Корее не превышал 80-100 американских долларов, словно в слаборазвитых африканских странах. Безработица держалась на уровне 30% от трудоспособного населения. Столица Сеул представляла собой большую деревню, без многоэтажек, канализации и с перебоями в электричестве.

В 1948-1960 годах первый южнокорейский президент Ли Сын Ман не изменил жизнь в стране к лучшему. 19 апреля 1960 года он бежал в США на волне массовых акций протеста: людям надоела его несменяемая власть и постоянные подтасовки на выборах. На год страна погрузилась в анархию, пока 16 мая 1961 года власть не захватил армейский генерал Пак Чон Хи.

Южные корейцы приветствовали бескровный переворот 1961 года. Большинство считало, что гражданские политики слабы и продажны, и настало время для военного правления. Сам Пак Чон Хи утверждал, что передаст власть гражданским, как только армия разберётся с политиканами-коррупционерами и прикормленной ими организованной преступностью.

На деле Пак правил Южной Кореей больше 18 лет. Сначала он руководил чрезвычайным Верховным советом национальной перестройки, а затем уволился из армии и стал президентом. Политик пять раз избирался главой государства, для чего дважды переписывал конституцию — чтобы обойти мешавшие ему положения закона. Этим кореец опередил своё время: в широкую международную практику «обнуления» авторитарных лидеров вошли только в 1990-х годах.

Пак считал свою власть залогом модернизации страны. Она носила своеобразный характер, здесь сказалась противоречивая молодость южнокорейского президента. В юности, ещё во времена японского господства, будущий политик принадлежал к прослойке ассимилировавшихся корейцев. Пак получил японское образование, принял новое имя и служил лейтенантом в армии марионеточного государства Манчжоу-го.

Сразу после Второй мировой войны Пак резко порвал с прошлым и примкнул на родине к тайной коммунистической организации. В 1948 году его разоблачили новые власти, офицер чудом избежал смертной казни. После этого Пак показательно оставил левые убеждения. На деле же у него сложилось специфическое видение будущего Кореи, которое политик и воплотил во время президентства.

Он активно использовал и наследие бывших колонизаторов, и методы главных врагов — коммунистов из КНДР. Государство руководило экономикой через пятилетние планы, словно в социалистических странах. А локомотивами модернизации Южной Кореи стали чеболи, семейные финансово-промышленные группы. Их создавали по японскому образцу, обычно на основе семейных мастерских.

Чеболи вроде LG, Hyundai или Samsung стали визитной карточкой Южной Кореи. Но управление каждым из них в ручном режиме провоцировало тайные схемы между чиновниками и бизнесом, несмотря на официальное неприятие коррупции.

Власти намеренно ограничивали рыночные механизмы. Пак Чон Хи считал свободную экономику и либеральную демократию сомнительными западными идеями. Свою политику он называл труднопереводимым словом чучхесон, очень похожим на северокорейское чучхе — самобытностью, опорой на собственные силы.

На уровне рядовых исполнителей южнокорейскую модернизацию обеспечивал упорный физический труд. В 1960-х годах страна превратилась в огромную мастерскую ширпотреба. Вчерашние крестьяне для экспорта на Запад за гроши делали обувь, одежду, парики и игрушки.

Власти поощряли работу на износ, опираясь на традиционную конфуцианскую этику. Долгое время в Южной Корее считалось нормальным работать 10 часов в день и отдыхать по дню-другому в месяц. В 1970-е годы заработанное на обуви и париках позволило Южной Корее развивать уже металлургию, судостроение и химическую промышленность. В 1980-е годы корейцы перешли к сборке собственных электроприборов, относительно дешёвых и при этом качественных. Местные специалисты трудились за зарплаты в 10 раз ниже, чем у коллег в США, а по производительности опережали их в 2,5 раза.

Модернизация работала, но Пак Чон Хи считал, что после его ухода всё развалится. Политик решил не смягчать, а ужесточить режим под предлогом защиты от КНДР.

В октябре 1972 года южнокорейский президент распустил парламент, ввёл военное положение и навязал новую «Конституцию Возрождения». Документ гарантировал Паку неограниченную пожизненную власть: теперь президента избирал не народ, а карманная коллегия выборщиков. В 1974-1975 годах власти наштамповали серию чрезвычайных актов, которые позволяли бросить в тюрьму любого неугодного человека.

В 1970-х годах полиция и госбезопасность посадила в тюрьмы около 20 тысяч реальных и мнимых инакомыслящих. Заподозренные в шпионаже на КНДР или коммунистической пропаганде фактически отбывали пожизненные сроки. Только в конце 1990-х годов последние из них вышли на свободу. Арестованный ещё при Ли Сын Мане 70-летний У Ён Гак провёл в камере-одиночке больше 40 лет, отказываясь отречься от своих убеждений.

Но осенью 1979 года новые порядки не спасли режим от массовых акций протеста. До страны дошёл мировой экономический кризис, спровоцированный резким ростом цен на нефть после Исламской революции в Иране. Южную Корею охватили стихийные волнения, которые быстро приобрели политический характер: манифестанты требовали демократизации.

Пак Чон Хи требовал разгонять беспорядки с применением боевого оружия. Закоснелость президента не разделяли даже соратники, но попытки переубедить его ни к чему не привели. 26 октября 1979 года спор между политиком и шефом тайной полиции Кимом Чжэ Гю перешёл в личную ссору: Пак публично назвал Кима трусом и слабаком. В ответ силовик застрелил политика из личного пистолета. Убийцу вскоре арестовали и спустя полгода казнили.

После гибели президента власть перешла к премьер-министру Чхве Гю Ха. Этот политик считался готовым на реформы системным либералом, что не устраивало генералитет. 12 декабря 1979 года власть захватили путчисты во главе с генералом Чон Ду Хваном. Переворот обосновали якобы причастностью прежнего главы государства к убийству Пак Чон Хи.

И внутри армии, и в обществе многие посчитали Чона узурпатором. В декабре 1979-го часть стоявших в Сеуле войск не подчинилась путчистам. Несколько дней в столице шли настоящие бои с применением броневиков и танков. Затем Южную Корею охватила волна гражданских протестов, известных как Сеульская весна.

Наиболее драматичные события разыгрались не в самой столице, а на юго-западе страны — в шестом по величине южнокорейском городе Кванджу. 18-27 мая 1980 года массовые протесты перешли там в бои с армейским спецназом, причём местная полиция перешла на сторону манифестантов. С молчаливого одобрения американских советников, власти последовательно применяли огнестрельное оружие.

По официальным данным, во время беспорядков погибли 170 человек и ещё 380 получили ранения. Противники режима утверждали, что в действительности пострадали тысячи человек, в том числе не участвовавших в протестах жителей.

Чон Ду Хван жёстко подавил всех несогласных и добился своего избрания президентом через коллегию выборщиков. Новый лидер незначительно смягчил порядки времён позднего Пак Чон Хи через косметические реформы. Он немного отредактировал прежнюю конституцию и переименовал партию власти. Авторитаризм и засилье военных в политике не исчезли, но режим отказался от любимых прежде кампаний против западной моды, фильмов и музыки.

Новый президент решил, что неполитические свободы и доступные развлечения помогут гражданам примириться с военным правлением. Другой новацией корейского президента стало внедрение массового спорта, до этого почти неизвестного в стране. Власти поощряли занятия как традиционными видами, вроде борьбы сирым, так и западными играми: бейсболом, баскетболом и футболом.

А 30 сентября 1981 года Международный олимпийский комитет объявил Сеул местом 24-й Летних игр. Корейская заявка достаточно неожиданно победила японскую от города Нагоя. Вероятно, в пользу Сеула сыграло, что островной сосед в 1964 и 1972 годах уже принимал две Олимпиады. Третьи за 24 года Игры в одной и той же стране спортивные чиновники посчитали перебором.

В 1980-х годах в мире вырос интерес к Южной Корее. Брутальность сеульского режима международных наблюдателей волновала мало, особенно на фоне куда более жёстких диктатур времён Холодной войны. Иностранцы больше восхищались «чудом на реке Ханган» — социально-экономическим рывком страны в 1960-1980 годах.

В 1980-х национальный продукт рос по 8-9% ежегодно, а уровень нищеты в стране сократился вчетверо от показателя 1961 года. Численность городского населения за это же время увеличилась с семи до 27 миллионов человек, а детская смертность — упала на 59%. Из полуголодной страны соломенных крыш Южная Корея стала преуспевающим «азиатским тигром».

Параллельно в южнокорейском обществе резко вырос запрос на перемены. Его главным носителем стали студенты. Выросшая во время «чуда на Хангане» молодёжь не застала войн и нищеты. Они привыкли к жизни в достатке и не понимали, зачем нужно терпеть президента, который по факту захватил власть силой.

Чон Ду Хван в ответ юлил, на словах допуская реформы в неопределённом будущем. Судя по всему, он изначально придерживался половинчатой программы: не менять режим, но и не «обнуляться» подобно предшественнику, а передать власть надёжному преемнику.

Осенью 1980 года Чон подписал Указ о чрезвычайных мерах по борьбе с общественным злом. Под его прикрытием из крупнейших городов в специальные лагеря перевоспитания выслали 40 тысяч неугодных. Официально речь шла о мошенниках, грабителях и наркоторговцах, но на деле вместе с ними высылали и вожаков студенческих протестов.

Режим также подавлял свободу СМИ и провоцировал розни в диссидентских кругах. В 1986 году для этого создали комитет по поправкам в конституции, пригласив туда противников режима. Часть оппонентов согласилась, часть — отказалась, заклеймив недавних товарищей как предателей.

Здесь сказывался субъективный фактор: два общепризнанных лидера оппозиции, сравнительно радикальный Ким Дэ Чжун и более умеренный Ким Ён Сам, не переносили друг друга. Ким Дэ Чжун представлял более «левый» восток страны и подчёркивал свою непримиримость. Он неоднократно сидел в тюрьмах, а в 1980 году власти даже хотели казнить его, задним числом привязав к событиям в Кванджу. Но тогда вмешались американцы, приговор Киму заменили пожизненным заключением. В 1982 году власти выслали его в США, откуда оппозиционер через несколько лет вернулся на родину.

Ким Ён Сам же опирался на «правые» западные регионы и большую часть карьеры оставался системным политиком. Вплоть до 1979 года он оставался членом послушного военным парламента, при этом критикуя президента и партию власти. Оба Кима исповедовали христианство, но и это их по-своему разделяло: Дэ Чжун был католиком, а Ён Сам — протестантом.

Чон Ду Хван и его окружение контролировали ситуацию почти до самой Олимпиады. Режим точечно применял насилие, но уже не казался таким устрашающим, как при Пак Чон Хи. Казалось, что разобщённой оппозиции не добиться перехода к демократии.

14 января 1987 года ситуацию изменило одно трагическое происшествие. Сеульские полицейские на допросе насмерть забили арестованного за участие в митингах студента Пак Чон Чхоля. Силовые структуры поначалу выдавали его гибель за несчастный случай, но общество быстро узнало правду о случившемся. Режим вынужденно признал факты систематических пыток в тюрьмах и полицейских участках.

Чон Ду Хван попытался спасти ситуацию через точечные отставки в силовых структурах. Но в марте 1987 года 122 южнокорейских профессора подписали открытое письмо с требованиями немедленных реформ. Речь шла о прекращении преследования инакомыслящих, прямых президентских выборах и невмешательстве армии в политику. Президент отказался, что спровоцировало массовые акции протеста.

9 июня 1987 года в Сеуле на одном из митингов полицейские убили ещё одного студента, Ли Хан Нёля. После этого неконтролируемая волна массовых манифестаций накрыла всю страну. И Чон Ду Хван уже не мог поступить как когда-то в Кванджу: за семь лет Южная Корея сильно изменилась, в стране резко вырос объём зарубежных контактов. Чон этому поспособствовал сам, отказавшись от полукомандной экономики времён Пак Чон Хи в пользу свободного рынка. За время его правления окреп малый бизнес, и влияние привязанных к режиму владельцев чеболей ослабло. Менялся сам мир: за рубежом не оценили бы кровавую баню в стране-хозяйке новой Олимпиады.

29 июня 1987 года Чон Ду Хван объявил преемником более гибкого соратника Ро Дэ У, передав ему председательство в партии власти. Чон извинился за свои злоупотребления властью, оставил государству личные накопления и ушёл жить в буддистский монастырь. За рубежом и внутри страны это расценили как фактическую отставку. Ро Дэ У же немедленно анонсировал глубинные реформы, программа которых в целом совпадала с требованиями оппозиции.

27 октября 1987 года в Южной Корее на референдуме приняли шестую за 39 лет национальную конституцию. Новый вариант документа оказался самым долговечным, он действует в стране до сих пор. Ключевыми пунктами конституции стали невмешательство военных в политику и ограничение президентства одним пятилетним сроком для одного политика. 16 ноября 1987 года успокоившееся после летних протестов корейское общество избрало Ро Дэ У новым президентом. Под его руководством Южная Корея и приняла долгожданную Олимпиаду-1988.

Право для Южной Кореи на Олимпиаду первоначально вызывало вопросы и в контексте международной политики. В 1980-х годах мировой спорт продолжал собой Холодную войну. В 1980 году по инициативе США состоялся массовый бойкот Летних Игр в Москве. В 1984 годах Советский Союз и его младшие партнёры ответили взаимностью, проигнорировав Олимпиаду в Лос-Анджелесе.

Сеульские Игры могла ждать та же участь: Республика Корея воспринималась однозначным американским сателлитом. Государства социалистического блока считали её нелегитимной и не поддерживали с Сеулом дипотношений. 1 сентября 1983 года обстановку обострил инцидент с южнокорейским авиалайнером над Сахалином. Советские военные сбили принятый за шпиона пассажирский «боинг-747», погибли 269 человек.

Но ближе к Олимпиаде-1988 руководство СССР объявило о новом мышлении во внешней политике. В Холодной войне произошла разрядка, и большинство социалистических стран не пропустили Игры. Бойкот из принципиальных соображений объявила лишь КНДР, но северокорейцев поддержали только шесть стран.

Международный олимпийский комитет признал сеульские Игры лучшими в своей послевоенной истории — за образцовую организацию и отсутствие околоспортивных скандалов. На домашних соревнованиях успешно выступили и сами южнокорейские спортсмены. Не считавшаяся ранее спортивной державой страна в общем медальном зачёте финишировала четвёртой, уступив только СССР, ГДР и США.

Игры-1988 повысили международный престиж Южной Кореи и символически закрепили политические преобразования внутри страны. В массовом сознании отказ от военного режима и успешная Олимпиада слились воедино.

Единственным досадным инцидентом на Играх стала смерть нескольких голубей на церемонии открытия. Птицы не успели вовремя взлететь с гигантской чаши, где зажгли олимпийский огонь. С тех пор организаторы не используют животных на подобных церемониях.

На конец 20 века в разных странах мира пришлась череда отказов от авторитарных режимов. Американский учёный Сэмюэл Хантингтон назвал её третьей волной демократизации. Южнокорейский пример оказался одним из самых удачных. Его не сопровождали перевороты и гражданские войны, он не повлёк за собой социальных потрясений, и за ним не последовало возвращения старых порядков.

Прежний режим и оппозиция договорились о сотрудничестве и провели необходимые реформы, обеспечив реальную сменяемость власти. После Чон Ду Хвана ни один президент не правил в Южной Корее дольше пяти лет. В стране также сложилась стабильная партийная система из двух основных сил, правоцентристской и левоцентристской.

26 августа 1996 года суд по обвинениям в коррупции, перевороте 1979 года и массовым убийствам в Кванджу в 1980 году приговорил Чон Ду Хвана, Ро Дэ У и тринадцать их соратников к крупным тюремным срокам. Но ставший новым президентом Ким Дэ Чжун затем помиловал своих бывших противников, оставив в силе только многомиллионные штрафы.

Проблема не всегда законного влияния бизнеса на политику остаётся в Южной Корее актуальной и до сих пор. В обществе ещё со времён Пак Чон Хи сохранились два противоречивых тренда: с одной стороны, неприятия любых финансовых злоупотреблений властью, с другой — культуры тайных сделок между политиками и олигархами. Поэтому пост главы республики называют расстрельным: за исключением Ким Дэ Чжуна все президенты становились фигурантами коррупционных дел.

Героиней последнего громкого политического скандала стала дочь Пак Чон Хи — Пак Кын Хе. 10 марта 2017 года она оставила президентскую должность после импичмента. Выяснилось, что ряд спорных политических решений в пользу чеболей вроде Samsung она приняла под нажимом круга сомнительных друзей из оккультной секты. Суд приговорил Пак к 24 годам тюрьмы, но уже в декабре 2021 года новый президент Мун Чжэ Ин амнистировал предшественницу.

Основные источники статьи:

#разборы #лигаавторов #корея #политика #технологии