«Ребята видят мало человеческого»: монолог наставницы в детском доме в сибирском городе

О психологических травмах, проблемах системы помощи сиротам и нехватке общения с опытными взрослыми.

В 2019 году в России насчитывалось 500 тысяч детей-сирот и детей без попечения родителей. Это 1,8% детей в стране. Из них 80% детей — подростки, которым не хватает социального опыта для полноценной жизни в обществе. По данным Генпрокуратуры, в ряде регионов 80% выпускников детдомов употребляют наркотики, страдают алкоголизмом или попадают в тюрьмы, 10% процентов кончают жизнь самоубийством. Только 10% после интерната налаживают хорошую жизнь.

Программа наставничества призвана исправить эту ситуацию. Работники помогают детям из детских домов обрести взрослого, с которым можно посоветоваться, обсудить личные переживания и потребности, обменяться опытом друг с другом. Наставник помогает с учёбой и с бытовыми задачами, с ним можно сходить в музей или просто поговорить.

Жительница города в Сибири Мария пришла в наставничество в 2016 году, и для неё оно стало отдушиной и личной психотерапией. Её воспитанник из детдома — подросток Петя.

Имена героев изменены по их просьбам.

Я начала путь наставницы в личном кризисе — в предразводный период и с депрессивными эпизодами. Моя знакомая работает с детьми в детском доме, и от неё я узнала, что в программе наставничества нужны волонтёры.

Мой папа жил с алкогольной зависимостью последние 15 лет жизни. Зависимость сопровождалась алкогольной депрессией, которая по касательной задела и меня. С тех пор моё эмоциональное состояние похоже на качели: раз — и падаю в яму. После смерти папы это продолжилось. Часто наставники и наставницы сталкиваются с непростыми историями — с потерей родителей или зависимостью близких.

Практика наставничества и психотерапия — психологический фундамент, который я начала выстраивать в 28 лет. До программы и знакомства с Петей я не знала семьи, в которой научилась бы нормальному человеческому общению и близости.

Воспитатели следят, чтобы дети поели и одежда осталась чистой. Они дают минимальный уровень, чтобы выжить: одежда, еда и уроки. Конечно, некоторые воспитатели помогают с досугом или устраивают праздники.

При этом ребята видят много неустойчивого и неадекватного поведения взрослых. На них кричат, не уделяют достаточно внимания. Знаю, что бывает жёстко. Ребёнка отправляют в психиатрический диспансер за плохое поведение, видела это своими глазами. Взрослые не находят подход к детям из-за отсутствия опыта или квалификации. Манипулируют, проявляют агрессию, лишают благ. Это наносит вред эмоциональному развитию.

В детском доме приходится рано взрослеть. На дни рождения мы вместе пьём чай с тортом, и каждый по очереди говорит пожелание имениннику. В какой-то из дней рождений маленький мальчик встает со стула, крепко держит вилку в руках, смотрит в стол и говорит поздравление: «Хочу, чтобы ты всегда мог себя защитить». Если так говорит маленький ребёнок, значит с большой вероятностью он пережил тяжёлый опыт. Вот он бежит за бабочкой с сачком, а потом выдаёт такое.

В детских домах надо менять форму помощи детям: группы делать гораздо меньше, а воспитателей нужно несколько, и у них должна быть дополнительная квалификация в психологии. Важно, чтобы в таких учреждениях между воспитателями и детьми устанавливался доверительный контакт без физического и эмоционального насилия, с большей чуткостью, внимательностью, включённостью в жизнь ребёнка.

Нужны взрослые, которые не будут стыдиться говорить об опыте полового созревания с подростками, смогут открыто и по-доброму говорить о здоровье, о сексе и контрацепции. Не закрывать глаза на переживания ребёнка и просто тихо совать ему прокладки.

Для этого ребятам нужен взрослый наставник, чтобы увидеть настоящие чувства и сказать, что это нормально. Когда ребёнок видит рядом взрослого, который плачет и смеётся, выглядит уставшим или выносливым, ребёнок сможет быть таким, каким хочется. Детям нужен не ранящий, бережный опыт общения со взрослыми. Необходима армия помощи на маленькую группу детей.

Подарки, вещи, еда и тонны конфет — не главное. Для детей, которые остались без попечения родителей или без родителей, важнее живой контакт со взрослым человеком, внимание, поддержка и дружба.

Перед началом общения с подопечным мы прошли много качественного обучения. Три года на протяжении программы учились с психологами, работниками социальных сфер, с педагогами. Каждый месяц проходили супервизии [обсуждения со специалистом], а каждый квартал — школа волонтёра. Мы постоянно были на связи с психологами. Они помогали, если возникали трудности, и радовались вместе с нами хорошим событиям.

До первой встречи в программе заранее подбирается пара ребёнок-взрослый. Дети активно участвуют в выборе наставника, заполняют специальные анкеты: с кем бы хотели поговорить, о чём побеседовать, почему хотят участвовать в программе. Поэтому условная совместимость темпераментов по психологическим тестам уже подобрана. Это работа куратора и психологов — магическая и ювелирная.

У нас в программе были наставницы, которые больше помогают с учёбой или становятся полноценными репетиторами для детей. Есть те, кто помогает подросткам после детского дома получить новые навыки: зарегистрироваться на госуслугах, оплатить коммунальные услуги, сориентироваться в городе по навигатору в телефоне.

Благотворительные фонды и программы наставничества видят роль наставника по-разному. Для меня лично эта роль также неоднозначна. В процессе участвуют два уникальных человека, поэтому уникальными получаются и истории.

Хотя мы прошли серьёзную подготовку, я сильно волновалась, когда первый раз шла в детский дом знакомиться с подопечным. Чтобы ребёнок доверился, психологи советовали попросить его показать детский дом. Передать ему власть над ситуацией и показать, что ты гость на его территории. Я воспользовалась этим — попросила его провести мне экскурсию, и он согласился.

С Петей нам повезло, потому что у нас случилась взаимная дружба. Мы оба активные, любим животных и ходить в кино, культурные штуки. Я чувствовала, что он тянулся развиваться. Ему интересны природа и скульптура.

Когда я оформила временную опеку над Петей , у нас начались супернасыщенные дни. С временной опекой мы уходили из детского дома до конца дня. Тогда я работала в местном музее, где нам разрешали готовить на кухне. Петя очень любит готовить, поэтому я брала с собой сковородку, еду, пластилин и фотоаппарат. Весь день мы шатались-болтались, отдыхали и общались.

Временная опека – это пребывание детей-сирот и детей без попечения родителей в семьях в «гостевом режиме», во время выходных или каникул. Для детей дни, проведённые вне детского дома, это урок социальной адаптации в реальном мире.

Мы тусили и зажигали, ходили в зоопарк и делали дни «сахарной ваты» и «кучи классных фоток». Бывало, что я приходила уставшая, настроения у меня не было, улыбаться не хотелось, и он тоже такой грустненький. Я шутила: «Будем сегодня, как сонные мухи». Он отвечал: «Да, будет день сонных мух».

Но с лёгкими днями были сложные. Вместе с Петей мы прошли через похороны его первой наставницы — Светланы. Она научила его читать и писать, когда он попал в детский дом. Потом она тяжело заболела и ушла из программы. Я помогала поддерживать контакт с их согласия, один раз вместе со Светой ходили в боулинг, когда она хорошо себя чувствовала. Периодически Петя и Света созванивались и встречались. Я видела, что для него она важный человек.

Это тяжёлый момент для меня, потому что мне нужно было сказать Пете, что человека не стало. На тот момент его перевели в другое место, не в городе, а виделись мы за тот год всего раз. Я понимала, что мы созвонимся и я должна буду ему сказать об этом печальном событии. Как это сделать — не знала. В близком контакте ты видишь, что вот человек немножко отвернулся, вот мимика другая, а по видеосвязи сложно понять, что он чувствует.

Мы договорились, что я поеду на похороны. В процессе я с начала и до конца спрашивала Петю, советовалась: какие цветы мы будем покупать, что напишем в послании. После я спросила: «Могу рассказать, как прошли похороны. Хочешь?» Он говорит: «Да, хочу». Он оказался готов прожить это непростое событие честно и по-взрослому.

Меня поразило, с каким мужеством он пошёл со мной. Написал письмо с ошибками, со смайликами и попросил прочитать его у могилы. Когда мы похоронили Светлану, все стояли и молчали. Никто ничего не говорил. Я попросила разрешения прочесть письмо. Взрослые не нашли слов в трудный момент, а он нашёл слова о том, что такое любовь и дружба.

Однажды Петя хотел участвовать в музыкальном конкурсе и записать песню. Я искала преподавателя по вокалу, но он постоянно откатывался назад: «Не, сегодня нет». Ребёнку из детского дома сложно сопоставить амбиции с тем, кто он в жизни и что умеет. Дети думают, что ничего не могут.

Я нашла преподавателя по вокалу. Мы договаривались несколько раз, что придём с Петей на занятие, но он мог в последний момент сказать: «Нет, не хочу». После очередного отказа я решила выяснить, что будем делать, а он молчит и не разговаривает. В тот момент я разозлилась: «Если ты решил, что не хочешь, то скажи. Это нормально». Но ему было сложно сказать, он так и не захотел участвовать в конкурсе.

Встречи с Петей толкали меня в жизнь. Я могла как попало прожить неделю с сорванными дедлайнами на работе и слезами, но в день встречи собиралась и была надёжным взрослым. Я стала узнавать, что можно классно жить без депрессивных эпизодов и быть уверенной в себе.

Как наставница я не несу ответственности за другого человека, но это не относится к случаям, когда мы переходим дорогу на красный. Не несу ответственность за кровную семью подопечного, жизненный опыт и чувства. Я не могу влиять на обстоятельства его жизни в школе и в детском доме в силу того, что мы встречаемся раз в неделю. Осознание границ помогло перестать контролировать всё в жизни, стало легче и радостнее.

В наставничестве важно соблюдать границы с подопечным. Для меня граница в том, чтобы не лезть к ребёнку, пока не спросит. Он мне говорил, что у него могли какие-то отношения появиться или что ему кто-то нравится, но мы это обсуждали поверхностно.

Ещё одна граница с подарками и деньгами. Часто у детей в детских домах нет сотового телефона. Они их периодически где-то находят, обменивают у друг друга или выкупают. Это одна из самых «горячих» тем у ребят. Нам нельзя покупать телефоны подопечным. Наставники договорились, что подарки дарим только на большие праздники и не дороже 1000 рублей. Кто-то из нас может купить дорогущий телефон, а кто-то только пластилин.

Как-то Пётр сказал, что хочет принять ванну с пеной. На очередной супервизии я задала психологу вопрос о границах: «Не знаю, а дать принять дома ванну с пеной — уже нарушение границ или ещё нет?». Иногда начинаешь кошмариться, а потом думаешь: «Боже мой, просто дать ребёнку чистое полотенце, пусть идёт самостоятельно принимает ванну с пеной. Он взрослый человек. Почему он не может этого сделать?». Здесь каждый наставник должен решать сам.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

Участница Лиги авторов Татьяна Комарова запустила телеграм-канал о социальных темах в России, в том числе о проекте наставничества. Если вы хотите прочитать больше подобных историй, подписывайтесь.

#истории #дети #россия #личныйопыт #интервью #лонгриды #лигаавторов