Здоровье
Tatiana

«Я ощущала потерю контроля над телом, весом и жизнью»: истории тех, кто живёт с расстройствами пищевого поведения

К каким опасным последствиям приводят РПП и почему об этом важно говорить открыто.

Иллюстрация Руслана Айдыняна для TJ

Нервная анорексия, булимия, орторексия, компульсивное переедание — всё это заболевания, означающие потерю контроля над своим телом и весом. Они называются расстройствами пищевого поведения (РПП). Их лечение требует времени и постоянного наблюдения врачей в стационаре. Все эти расстройства приводят к социальной изоляции, связанной с отвращением к самому себе или общественной стигматизации.

Признать проблему так же тяжело, как и вылечиться самостоятельно, — отсюда пугающе высокая смертность среди больных анорексией. От вызванных ей осложнений умирают 5–6% больных, от булимии — чуть меньше. Согласно статистике, собранной в США, расстройствам пищевого поведения подвержены около 30 миллионов жителей страны. В России до сих пор нет статистики этих заболеваний, а из-за отсутствия информации люди с РПП часто получают необходимую медицинскую помощь только на поздних стадиях, когда в организме уже происходят необратимые процессы.

Обычно расстройства пищевого поведения возникают в подростковом возрасте — вместе с комплексами по поводу внешности и желанием соответствовать довольно спорным стандартам красоты. Такие расстройства длятся годами: человек может заболеть в 16 лет и продолжать страдать, став взрослым и успешным. Обращаться за помощью трудно. Это равносильно признанию собственной неудачи, так что о проблемах могут не знать даже близкие люди.

TJ пообщался с людьми, которые справились или справляются с пищевым расстройством, и теперь приводит их рассказы.

Аня, 33 года — фотограф

Первый опыт контроля питания и веса пришли в 13 лет. Вернувшись с летнего лагеря домой, я обнаружила, что мне стали малы мои любимые шорты. Тогда я прочитала про диеты в каком-то журнале и решила питаться только йогуртами и бананами. За 10 лет у меня бывали разные отношения с едой, но вес колебался незначительно: от 57 до 50 килограмм при росте 167 сантиметров.

В детстве меня всегда уговаривали поесть. Но мне не нравилось всё сладкое непонятной и странной консистенции. Зато я любила есть гречку, овощи и фрукты, пусть и небольшими порциями. Приходилось просить разрешения не доедать блюдо.

В 2013 году, после тяжёлого расставания, я весила 53 килограмма и была довольна собой. Но за несколько месяцев набрала пять килограмм и сочла это основной проблемой в жизни. Я начала жёстко следить за питанием, записывать каждый съеденный грамм в приложение для подсчёта калорий, регулярно ходить в спортзал, много бегать и плавать. За несколько месяцев похудела до 52 килограмм — была собой довольна, и казалось, что всё под контролем.

Пример питания Ани в тот период

В 2014 году я поехала в Грузию, где была еда, которую мне нельзя. Я говорила себе «нельзя», но ела всё, что хотела. Потом появилось чувство вины, стыда и ощущение «теперь всё пропало». После первого съеденного хачапури чувствовала себя толстой и очень несчастной. Именно в это время все мои мысли окончательно сконцентрировались вокруг еды.

Я всё время думала о том, что хочу съесть, что не могу съесть, что мне нельзя есть и что съесть, чтобы похудеть.

После возвращения из Грузии я покупала сладости, хотя не любила сладкое. Ходила в магазин по три-четыре раза в день, чтобы купить вафли или мороженое. Всё это сопровождалось мучительным чувством стыда и ничтожности, а также плохим физическим самочувствием.

К осени я поправилась — ощущала потерю контроля над телом, весом и жизнью. Мне было очень страшно, ненавидела себя и своё тело. Чтобы вернуть ощущение контроля, я начала избавляться от съеденного, вызывая искусственную рвоту. Иногда это получалось естественным образом — настолько много съедала.

Аня в Грузии Фото из её личного архива

Я пришла к пониманию, что так жить нельзя и начала искать информацию про еду целенаправленно. Определила свою проблему как переедание, узнала про термин «пищевая зависимость» и изучала его: смотрела видео, читала посты и проконсультировалась со специалистом из центра пищевой зависимости. После консультации обратилась к психологу.

Мне казалось, что я не ем «плохую» еду и вроде бы вернула себе контроль, но поняла, что проблема намного шире и что она всегда со мной. Тогда я увидела в интернете упоминание про РПП и пришла к пониманию, что у меня именно оно.

У меня сменилось несколько эпизодов — от жёсткого контроля, диет, спорта, похудения и «срывов» до переедания, апатии и набора веса. В какой-то момент я полностью отказалась от продуктов, содержащих сахар. Четыре года не ела ничего, что содержит сахар, и ничего с неизвестным мне составом. Это было несложно и это временно вернуло мне ощущение силы и контроля. Восемь лет я не ела мясо и год не ела фрукты и ягоды. Три года не ела в заведениях, потому что я должна была быть уверенной, что в составе нет ничего «плохого».

Всё это время я находилось как будто в болоте, из которого не могла выбраться. Перестала общаться с людьми. Старалась не выходить на улицу, потому что боялась встретить знакомых. Опасалась, что меня осудят за набранный вес, косо посмотрят. Было убеждение — вот когда похудею, тогда и можно встречаться с друзьями и ходить на свидания, а если не получится, то [стоит] перестать жить.

Единственное, на что не повлияло расстройство — на работу. Я занималась фуд-фотографией и была востребована в этом направлении. Был случай, когда в конце съёмки еды для кулинарной книги вся команда дегустировала блюда, а я себя заставляла выпивать коктейль из чувства вины и стыда. Чаще всего ничего не ела, брала с собой кефирчик, а под конец не выдерживала и съедала миндаль, служивший украшением на блюде. Потом говорила: «Вот теперь всё пропало», — и после съёмки срывалась.

Иллюстрация Руслана Айдыняна для TJ

Мой путь восстановления проходил постепенно, но решающим моментом стал переезд. Я уехала из города, где не выходила на улицу из-за чувства стыда за то, какая я есть.

Потом познакомилась с чудесными людьми, в компании которых ощущала себя безопасно и легко. Мы говорили о ментальных расстройствах, о важности ухода от стигматизации — такое некое пространство непровозглашённого бодипозитива. Ещё помогла психотерапия и распространение информации про РПП в общественном пространстве.

Но даже сейчас мне сложно про это говорить. Я вроде бы не испытываю уже выраженного стыда и стеснения, но понимаю, что есть инстинктивное желание рассказать как можно быстрее, как можно более кратко.

Даша, 24 года — специалист в сфере продаж

До 12 лет я страдала пищевой аллергией, которая, как мне кажется, повлияла на возникновение расстройства. От некоторых продуктов появлялась экзема (кожное заболевание, сопровождающееся зудом – прим. TJ), но никто не знал, от каких. Врачи предлагали список аллергенов, поэтому всё запрещалось есть, кроме гречки. Тяжело было себя ограничивать, и иногда я срывалась – ела ложками сахар.

С 13 лет сидела на диетах – в то время в интернете в каждом паблике были такие картинки «10 кг за семь дней», предлагавшие питаться водой и яблоками. Я пробовала все эти диеты, но после них всегда наступал период переедания. Пыталась заниматься спортом: бегала, делала разные упражнения, взвешивалась каждый день и считала калории. Потом нашла группу «Типичная анорексичка» во «ВКонтакте» и оттуда узнала, что можно голодать дольше недели и пить антидепрессанты, чтобы снизить аппетит, принимать слабительное и вызывать рвоту. Я попробовала всё.

Я пыталась справиться с болезнью сама, но это было тяжело. Потом обратилась за помощью к специалисткам. После курса антидепрессантов и работы с психологом мне стало гораздо лучше — удалось избавиться от булимии.

Моя мама не замечала моего состояния. Другие члены семьи пытались заставить меня есть, иногда это перетекало в скандал. Подруги беспокоились за меня, когда я переставала с ними общаться, потому что не было сил, и ходила бледная от голода.

В 16 лет я узнала о существовании таких болезней, как анорексия и булимия, но не догадывалась, что у меня РПП. И поняла это только к 20 годам. Я стала читать зарубежные клинические рекомендации по диагностике расстройства, помогли бодипозитивные паблики. Пришло осознание, что за последние семь лет не было ни дня без попыток ограничить себя в еде. Желание похудеть и ненависть к телу стали сменяться усталостью от цикла постоянных похудений-перееданий.

Расстройство влияло на работу и учёбу. Мои оценки становились заметно ниже. Иногда я пропускала учёбу, потому что накануне объедалась слабительными, а они не успевали подействовать вовремя — так что выходить из дома было чревато.

РПП отнимает много сил, и на всём остальном приходится экономить. Когда-то я занималась творчеством, но меня не хватало ни на что, кроме учёбы, и единственным моим хобби оставались диеты.

Я могла неделю питаться только Coca-Cola Zero, которая помогала заглушить чувство голода. Вне диет я ограничивала питание — не позволяла себе сладкое, жирное, мучное, старалась есть овощи, обезжиренный творог и кефир. Но срывы убивали все мои старания.

Во время приступа булимического голода я съела все запасы лапши быстрого приготовления, всё печенье, последнюю пачку макарон. Еда в доме почти закончилась, а мне было мало — и тогда я просто смешала муку с сахаром и водой и пожарила, утопив в масле.

Самое сложное, что мне не удаётся и сейчас — это перестать думать о том, как еда влияет на мой вес и внешность. Перестать пытаться контролировать всё, и строить свою жизнь исходя из того, похудею или потолстею ли от этого. Я до сих пор могу в дикий мороз пойти пешком, не потому что хочу погулять, а рассчитывая, что потрачу побольше калорий. Но стараюсь больше заботиться о себе и своём комфорте.

Ваня, 23 года — журналист

В период с седьмого по девятый классы считал, что моя внешность не соответствует стандартам красоты в обществе. Думал, что я толстый, рыхлый и неказистый. Часто сталкивался с буллингом в школе и во дворе, поэтому ограничивал себя в еде. Мог не есть утром и днём, когда находился в школе и дома, а ночью съедал чуть ли не суточную норму. Я ненавидел себя за то, что ночью срывался, и страдал от того, что голодал весь день.

РПП диагностировал мой психотерапевт только в 2020 году, когда я обратился с другими проблемами. Я не воспринимал это как психическое расстройство, потому что в принципе не знал, что такое бывает. Никому не говорил об этом, а особенно родственникам. Если родители и замечали, что я веду себя странно, то не подавали виду. Сейчас мне тоже сложно говорить на эту тему, но понимаю, что это важно, чтобы другие люди не боялись обратиться к специалисту.

Ваня в период расстройства Фото из его личного архива

Расстройство влияло на учёбу в школе. Я постоянно чувствовал голод, а утром просыпался с тяжестью — не самые приятные ощущения. Поскорее хотелось уйти с уроков домой, а ходить в школу не хотелось вовсе. В седьмом классе в совокупности с другими причинами РПП подтолкнуло меня часто прогуливать занятия. До тех пор, пока родители не узнали о прогулах.

Хотя я практиковал «ночной дожор», я терял вес и был достаточно худым ребёнком. Только через несколько лет мой вес восстановился. Помню, что в будние дни не завтракал и не обедал в школе. Иногда я срывался и съедал очень много еды на ужин, а потом ещё ел ночью. Ночью я любил есть жареную колбасу с сырым, репчатым луком и большим количеством майонеза с хлебом. Вместо колбасы мог поесть солёное сало. В рационе было очень мало клетчатки, фруктов и овощей.

Благодаря такому питанию я получил проблемы с пищеварением. Проблемы со стулом обошлись мне геморроем, заработал рефлюкс-эзофагит, дуоденит (воспаление слизистой оболочки пищевода, возникающее вследствие заброса желочи – прим. TJ) и гастрит. Заболевания вызвали повышенное потоотделение и акне, что спровоцировало себорейный дерматит. Весь этот букет до сих пор приходится лечить.

Расстройство плохо сказалось на отношении к своему телу. Хотя сейчас мой вес пришёл в норму, а питание стало более сбалансированным, мне порой сложно смотреть на себя в зеркало.

У меня случаются ограничения на сахаре, сладких напитках или жирной еде, а порой и срывы в формате «ночных дожоров». Я уже год не ем сахар в чистом виде. Заменил его растворимой клетчаткой — инулином. Стараюсь не есть перед сном, не употреблять сладкое на ужин, отказаться от майонезных соусов и заниматься физической активностью. Стал пить больше воды, особенно в жаркие дни. Периодически ем фастфуд, чтобы расслабиться.

Аня, 30 лет — специалист по рекламе

Я не помню, как питалась в детстве, но думаю, что обычно — никаких диет и установок из серии «тарелка должна быть пустой» не было. Меня никто не заставлял есть, делить еду на «плохую» или «хорошую» и устанавливать правила и ограничения. После того, как моя родственница мне сказала, что пора заняться собой и похудеть, я стала сидеть на диетах. С 13 лет ограничивала себя в еде, была озабочена тем, сколько ем, создавала ритуалы и правила их.

Когда я думала про вес, то считала калории, запрещала себе есть сладкое, жирное или углеводы. Пыталась не есть после шести вечера. Когда мне было 22 года, я по совету подруги купила антидепрессанты, которые вызывали медикаментозную анорексию. Принимала их без назначения врача, но хорошо, что они никак не повлияли на мою психику. После их применения поняла, что не хочу есть три-четыре дня — это меня напугало, и я перестала их пить.

Иллюстрация Руслана Айдыняна для TJ

У меня не было анорексии и булимии, скорее компульсивное переедание. Я действовала по принципу «съем одну печеньку, а потом всю пачку», составляла запретные продуктовые списки, информацию о которых брала не из научных источников, а первых ссылок в интернете. В зале я себя жёстко наказывала, занимаясь спортом до ужасного состояния. Либо устраивала голодание и разгрузочные дни после переедания.

Мысль, что помогаю своему здоровью и питаюсь «правильными» продуктами, меня не покидала. Я хвалила себя, что придерживаюсь здорового образа жизни, но вечером срывалась и объедалась фастфудом. Было страшно, что я вытесняла из сознания этот факт. Не могу вспомнить, как питалась при расстройстве. Ещё я не распознавала голод и сытость, просто переедала.

Недавно я пошла в магазин и купила всё, что раньше себе запрещала, включая картошку, фрукты, печенье и вино. Так как я только в процессе лечения, то присутствует страх всё съесть, а потом начать винить себя.

РПП я распознала только летом 2021 года, хотя всё равно хочу похудеть для своего здоровья. Я живу в Германии, поэтому могу со своим размером не переживать за то, как выгляжу, и покупаю одежду, которая на мне хорошо смотрится. Начала читать книжку про интуитивное питание, где автор рассказывает про пациентов с РПП — среди этих историй я нашла себя. Сейчас стараюсь питаться полноценно и небольшими порциями. Держу в голове, что если проголодаюсь, то смогу всегда поесть.

Расстройство никак не повлияло на общение с близкими, просто никому ничего не рассказывала. У меня много подписчиков в соцсетях, где я активно транслирую тематику принятия себя и лишнего веса. Если подписчики позволяют себе оскорбительные комментарии, то я резко их обрываю. Но многие из моих знакомых всё понимают и принимают. Радует, что у меня в блоге сейчас благоприятная и понимающая аудитория.

Люди поддерживают тематику похудения и худых людей, но никому не интересно, как люди добиваются этой худобы и к каким проблемам это приводит. Если не говорить о том, что люди с лишним весом или худые чувствуют себя изгоями, то никто об этом не узнает.

«В условиях любви, принятия и тепла человек может решить многие проблемы»

Гештальт-терапевт Анна Герасимова рассказала TJ о причинах возникновения расстройств, способах выздоровления и поддержке близких в период болезни. Она также попыталась объяснить, как распознать РПП.

Блок person недоступен

Для меня РПП — симптом, который помогает организму адаптироваться в неблагоприятной окружающей среде. Психика человека формируется через то, как были организованы физиологические процессы в раннем детском возрасте, как был организован контакт с важным взрослым в жизни ребёнка.

Пищевое поведение начинает формироваться с прикорма грудью матерью. Например, если ребёнка кормят достаточно, то мир ему кажется добрым, потому что в нём удовлетворяют его первичные потребности. Но если молока не хватает, то ребёнок «вгрызается» в этот мир зубами.

Ребёнок вырастает и ему приходится работать с переживаниями, поэтому родитель должен быть неким «контейнером». И если мама знакома со своими переживаниями, то она поможет ему, но если нет таких ресурсов, то происходит подавление эмоций ребёнка. Часто с таким дискомфортом привыкли справляться с помощью еды. Еда – способ корректировки состояния, это то место, где всегда хорошо и спокойно, доступно и социально одобряемо.

Иллюстрация Руслана Айдыняна для TJ

Девушки больше всего подвержены различным социальным проекциям на тему своей внешности. Медиа транслируют, что девушка должна быть стройной, с прессом, попой, большой грудью и так далее. Поэтому тенденция «стандартов красоты» подталкивает подростков на всевозможные диеты. Сейчас движение бодипозитива и феминизма, в рамках которых женщины отвоёвывают право быть разными, набирает обороты, но это происходит лишь последние несколько лет.

Помощь психотерапевта важна, потому что важно определить и диагностировать расстройство. Важен взгляд со стороны, потому что сложные расстройства лучше лечатся совместно с психиатром. В России не развита благоприятная среда для лечения таких расстройств, но за рубежом есть клиники, которые лечат пациентов со всех сторон.

Если расстройством болеет ребёнок, то должна быть терапия всей семьи, поскольку ребёнок зависим от близких родственников и ему важно находиться в благоприятной среде. Если мама заметила, что ребёнок не хочет есть, пробует какие-то диеты, то нужно находить с ним контакт. Поддерживать контакт со своими детьми и помнить, что они тоже люди, — важно. В условиях любви, принятия и тепла человек может решить многие проблемы.

Но если близкие не принимают это расстройство, то стоит сказать о том, что требуется поддержка, самому искать поддерживающую среду, искать тёплое место, где не будут осуждать за твоё поведение. Стоит говорить открыто, какая поддержка необходима, или говорить о том, что не нравится, например, «мне не нравится, что вы говорите об этом» или «поддержи меня, когда я пойду к врачу». И важно спрашивать, какая помощь человеку необходима.

* * *

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

Автор этого материала также ведёт Telegram-канал «Переживём» о социальных темах в России.