Секс и отношения 🍆🍑
Степан Бальмонд

«Батя постоянно говорил мне: „Ты тут уже по уши“». Как в России живут геи, оказывающие секс-услуги

Подставные свидания, насилие и вовлечение несовершеннолетних: истории гомосексуалов, работающих на рынке секс-услуг.

Huckmag

Лионские чеченцы с оружием и потерявший рассудок от наркотиков мужчина с ножом — для гомосексуалов, работающих на рынке секс-услуг, подобные истории не вымысел, а реальность. Как и женатые мужчины с детьми, готовые платить другим мужчинам, чтобы «разнообразить» свою жизнь или просто сходить в аквапарк.

В России геи, оказывающие секс-услуги, находятся под двойным ударом. Давление на них оказывает не только стигматизация секс-работы как таковой, но и нетерпимость общества к однополым отношениям. Принятый в 2013 году закон о запрете «пропаганды гомосексуализма» привёл к росту числа преступлений на почве гомофобии. Нетерпимости способствуют и регулярные высказывания спортсменов, поп-исполнителей, представителей РПЦ и политиков, делая опасной жизнь не только самих гомосексуалов, работающих в сфере секс-услуг, но и всего российского ЛГБТ-сообщества.

TJ пообщался с несколькими секс-работниками из разных городов России о том, как устроены гей-эскорт и проституция, какими мифами окружена эта профессия и почему прийти в неё бывает легче, чем уйти.

Мужчины и секс-услуги

Корректным термином, который обозначает сферу оказания интимных услуг за денежную плату, принято считать «секс-работу». Эскорт и проституция — виды секс-работы, которые сильно отличаются. Эскорт, как правило, более востребован среди обеспеченных клиентов и может не предполагать оказания интимных-услуг. Традиционно клиенты выбирают эскорт-услуги не для удовлетворения сексуальных потребностей, а для общения, сопровождения на мероприятиях или в поездках. Проституция же основана на оказании секс-услуг за вознаграждение.

Мужчины массово работают на рынке секс-услуг не только на Западе: как отмечает профессор Лондонского университета Питер Эгглтон, секс-работники мужского пола также востребованы в Южной Америке и южных странах Азии. По его мнению, о секс-работе молодые люди узнают самостоятельно или через знакомых старшего возраста. Такой способ заработка, как пишет Эгглтон, мужчины выбирают «более-менее осознанно»: секс-работа кажется им лёгким способом добиться денег без лишних усилий. Некоторым же такой формат труда помогает осознать собственную сексуальность.

По оценкам профессора, женщины чаще, чем мужчины, вовлекаются в секс-работу против желания. Исключение — подростки младше 16 лет: среди несовершеннолетних насильственное вовлечение в проституцию встречается чаще, чем среди совершеннолетних мужчин.

Андрей из Москвы: «Чаще всего меня заказывали клиенты-гетеросексуалы с детьми»

Я хотел поработать барменом в гей-баре, и одна из саун в центре Москвы как раз разместила такую вакансию. Я успешно прошёл собеседование и меня взяли на работу.

На сменах я заметил симпатичных, спортивных парней в одинаковом нижнем белье. Оказалось, что они работают массажистами с «дополнительным обслуживанием». Узнав, сколько они получают (сауна забирала 40% их дохода), я тоже решил попробовать — никаких подготовительных курсов или опыта работы массажистом для этого не требовалось. На этой должности я проработал три дня: мне не очень понравилось, а спустя ещё несколько дней я вовсе ушёл из сауны.

Позднее я узнал от знакомых, что некоторые из тех парней работали «на себя». Они размещали объявления на специализированном «сайте-доске» (название Андрей дать не может из соображений безопасности — прим. TJ) — он достаточно известный в сфере секс-услуг. Там даже есть специальная тема — «эскорт/массаж». Я решил попробовать этот вариант и зарегистрировался.

Сейчас предоставляю классический эскорт с возможностью интима с клиентом, но на сексе акцента не делаю. В основном это общение: активно слушаю клиента, даю возможность ему «выговориться».

Бывают случаи, когда встреча обходится вовсе без секса. Особенно запомнилась мне встреча, когда клиент просто оплатил моё время только за то, чтобы я вместе с ним сходил в аквапарк.

У меня есть собственный стоп-лист и ограничения. Среди них — секс без контрацептивов, насилие, грязь, переодевание в женское, употребление наркотиков. Чаще всего меня заказывают мужчины, позиционирующие себя как «гетеросексуалов»: у них есть жёны и даже дети, но они хотят «разнообразия». Главный миф в моей индустрии — это что эскорт равен проституции. Да, эскорт может включать в себя её элементы, но акцент в этой отрасли делается именно на сопровождение, выход в свет с клиентом и общение.

Ещё многие ошибочно думают, что гомосексуалам не нужно предохраняться при оральном или анальном сексе, и что у всех эскортников есть или были венерические заболевания. Я — доказательство обратного. Я проверяюсь у врачей каждые три месяца, плюс один раз в год прохожу обследование у врачей для основной работы — делаю обновление для медкнижки.

Кадр из сериала «Голливуд», 2020 год

Заработок от эскорта у меня не стабильный, так как с клиентами я встречаюсь нечасто, 4-5 раз в месяц. Обычно я прошу в среднем 2,5 тысячи рублей за встречу (она длится 2-3 часа) или 3,5 тысячи за ночь. Будет ли интим или нет, значения не имеет — клиент платит лишь за потраченное на него время. В месяц выходит до 35 тысяч рублей.

В эскорте есть и свои риски. Классический, как мы говорим, «ремонт» — когда приезжаешь к клиенту, а тебя встречают пять спортивных парней, и они тебя избивают и грабят. Большинство жертв таких нападений не обращаются в полицию из-за «пикантности» ситуации. Иногда могут заплатить за встречу меньше положенного или и вовсе не дать денег.

Предвзятое отношение к эскорту в России возникает из-за консервативности и зашоренности общества. У нас много говорят о скрепах и традициях, и результат этого лицемерия — эпидемия ВИЧ и СПИДа в стране.

Уйти из эскорта, если ты работаешь только на себя, легко — просто прекратить отвечать на запросы и не посещать сайт, где твоя анкета. А вот если кто-то за тобой стоит, то сделать это будет не так просто.

Сергей из Оренбурга: «Приедут братки и сильно накажут»

В эскорт я попал случайно. Мне было 16 лет, учился в колледже в Оренбурге. Я сидел за одной партой с лучшей подругой, которая, как выяснилось позже, занималась эскорт-услугами с 14 лет. Она и познакомила меня с «батей» — человеком, который «курировал» группу молодых людей, оказывающих секс-услуги.

На первой же встрече он сразу спросил меня: «Сосёшь? Глотаешь?» Я ответил, что да. Батя сказал, что обычная ставка у его «сотрудников» от трёх тысяч рублей, а 50% «гонорара» он забирает себе. Затем он схватил меня за лицо — как он выразился, «проверить пасть».

Чтобы я не соскочил и не заявил на него, он отобрал у меня паспорт и поселил в трёхкомнатной квартире, где я жил с другими ребятами. Многие из тех, с кем я жил, были иногородними и несовершеннолетними.

Всё было под полным контролем: в квартире стояли камеры, батя дважды в сутки заезжал проверить нас. Обещали, что если кто-то выйдет без спроса за дверь, то приедут братки и сильно накажут. Нам разрешалось лишь выходить в ближайший магазин — и даже тогда мы были под постоянным присмотром. Запугивание, применение насилия — всё это было обычной рутиной для каждого обитателя квартиры.

Клиентов выбирал сам батя. Каждый вечер он звонил на домашний телефон и говорил, кому из нас нужно подготовиться: девочкам сделать макияж, парням — отправиться в душ. Среди клиентов никогда не было женщин. Ориентация самих эскортников никого не волновала — даже гетеросексуальные парни отправлялись к мужчинам.

О нашей безопасности или здоровье никто не думал. Одного пацана как-то вызвали в сауну дальнобойщики — всё закончилось тем, что его чуть не утопили в бассейне. Я сам от одного из клиентов подцепил ВПЧ (вирус папилломы человека — прим. TJ).

С родными я почти не виделся — нас не отпускали. Чтобы объяснить своё постоянное отсутствие, я сказал родителям, что живу в студенческом общежитии. Они даже обрадовались этому — им и в голову не могло прийти, кто я и чем занимаюсь. На пары в колледже мы с подругой продолжали ходить — туда и обратно нас отвозили братки на машине.

Первым моим клиентом был мужчина лет пятидесяти. За ночь с ним батя дал мне тысячу рублей и первую в моей жизни дорожку кокаина. Тот клиент всё ещё на свободе — он состоит в армянской диаспоре и имеет своих людей в полиции. Нам хотелось уйти из этого места, сбежать. Но сделать этого мы не могли — было страшно. Многих ребят могли побить за любую провинность — и неважно, парень это был или девушка.

Батя постоянно говорил мне: «Ты тут уже по уши. Сначала опозорю перед родителями, а потом поймаем на улице, сломаем все конечности и закопаем в степи».

Люди бати были даже в колледже: они щемили и запугивали меня. Многие были зависимы от наркотиков, которые были у нас в свободном доступе. Хотя шёл 2010-2012-й год, и девяностые давно были позади, казалось, что в нашем городе они ещё в самом расцвете.

Выбраться оттуда мне удалось каким-то чудом. Однажды один из клиентов под действием наркотиков набросился на меня с ножом. Я сумел закрыться в ванной от него, позвонил в полицию. Оттуда прислали участкового, который смог вырубить этого психопата. Он вывел меня, напуганного и ревущего, из ванной комнаты. Я был в стрессовом состоянии и всё ему рассказал. Участковый довёз меня до квартиры, позвонил на следующее утро спросить, как у меня дела. Через какое-то время мы поняли, что у нас с ним взаимная симпатия.

Тот период своей жизни я плохо помню — спасти меня удалось Никите (имя полицейского изменено — прим. TJ). Он сам встретился с батей и сказал, что заберёт меня, а если кто-то решит навредить мне, то он натравит всех журналистов и Следственный комитет. Хранение наркотиков, педофилия, сексуальные рабство — достаточно было спички, чтобы этот костёр загорелся. Батя испугался натиска полицейского и отпустил меня. Ведь, в конце концов, у него были и другие эскортники.

С тех пор прошло пять лет. С Никитой мы уже расстались — по службе ему пришлось уехать в другой город. Сейчас я получаю высшее образование, работаю администратором. Я рад, что эта история осталась позади, и я могу строить нормальную жизнь рядом с любимым человеком.

Константин из Москвы: «Это была игра, которая затянулась на долгие годы»

Когда мне было 18 лет, от подруг я узнал о разных сайтах знакомств наподобие Mamba. Девочки там могли переписываться сутки напролёт и получать деньги, даже не встречаясь с кем-то. Некоторые ходили на свидания — за ними заезжали на красивых машинах, дарили цветы и дорогие подарки, ничего не требуя взамен. Всё это казалось весёлым и интересным. Для нас это было игрой, которая затянулась на долгие годы. В какой-то момент каждый из нас перешёл черту, почувствовал вкус «лёгких» денег.

Моему первому клиенту было около сорока лет. Он сразу же стал постоянным — мы регулярно виделись один-два раза в неделю. Отношения с ним длились около года, за это время у меня появился ещё мужчина.

Всё было относительно спокойно, пока мне срочно не потребовались деньги. У меня было правило: перед встречей с клиентом мы долго переписывались, чтобы я мог убедиться в нём. Но в этой ситуации я изменил своему правилу и встретился с парнем практически сразу.

Это была встреча-подстава: как только я взял деньги, клиент показал липовую ксиву и стал разыгрывать спектакль, что он якобы мент, сейчас вызовет наряд и обвинит меня в краже.

Со мной такое случилось впервые: я не понимал, что происходит, начал плакать, просил меня отпустить. В итоге он склонил меня к оральному сексу и забрал новый айфон. Из-за страха я не мог защитить себя. Сейчас, спустя несколько лет, я понимаю, что мог бы и сам начать угрожать ему полицией и напугать. Но тогда этого инцидента мне хватило, чтобы на время забыть об эскорте.

Тьерри Шаффауззер, известный французский секс-работник, ЛГБТ-активист и писатель Huckmag

Вскоре я начал встречаться с ровесником. Назвать тот период в два с половиной года хорошим я не могу — отношения были абьюзивными. Этот опыт мне совершенно не понравился. Расставшись, я решил какое-то время просто насладиться свободой.

Подруги тем временем продолжали заниматься эскортом. За то время, что я был «не у дел», они уже перестали работать в Москве и ездили за границу в «туры». Я решил пойти по их стопам: изучил иностранные сайты «досуга», везде зарегистрировался, поставил таргетинг на Европу. Вскоре я получил первое приглашение и уже сам отправился в тур. Это был совсем иной уровень, в отличие от России, и это стало частью моей жизни.

Я не гонюсь за большими деньгами или богатыми клиентами — ищу лишь адекватность и человека, который согласится на мой прайс. Он у меня высокий, начинается от 650 евро (58 тысяч рублей — прим. TJ) за одну встречу.

Командировка и отдых с клиентом обсуждаются индивидуально. Одна встреча — ужин, разговоры, секс, расставание — в среднем длится четыре-пять часов. Максимум, который мне удавалось заработать за год — 2,5 миллиона рублей: всё зависит от того, какой сейчас курс валют и как часто встречаются адекватные мужчины. Большинство тех, с кем я встречаюсь, в итоге становятся моими клиентами: я лоялен к иностранцам, и поэтому на следующий день после «свидания» мы спокойно можем встретиться в кафе или пойти погулять в непринуждённой обстановке.

Клиенты бывают разные — мужчины с жёнами и детьми, просто геи, граждане стран Ближнего Востока, где однополые отношения караются законом. Объединяет их возраст и профессия: им от 29 до 45 лет, они занимаются бизнесом или работают в крупных компаниях.

Я отсеиваю 95% всех запросов, что мне поступают. По переписке и даже голосу могу определить, что передо мной быдло, маньяк, полиция или кто ещё, с кем встречаться не стоит. Если потенциальный клиент проходит эту проверку в моей голове, то дальше я пробиваю все его телефоны и контактные данные — смотрю соцсети, выдачу поисковиков, форумы.

Но как бы я ни был уверен в клиенте, по пути в аэропорт я всё равно чувствую страх и рисую в воображении самые ужасные картины того, что со мной может случиться. Порой даже хочется развернуть такси обратно и вернуться домой. Думаю, один из главных мифов об эскорте — это высокий риск заражения ЗППП. На самом деле этот риск не выше, чем у обычных людей, даже ниже: каждый, кто работает в эскорте, регулярно сдаёт анализы, до шести раз в год. То же касается и клиентов, которые платят большие деньги и хотят качественную услугу.

Второй миф — это невозможность совмещать эскорт с «нормальной» работой. Здесь всё 50 на 50. Нельзя утверждать, что если человек занимается эскортом, то у него нет ни образования, ни работы, ни ценностей. Я, например, совмещаю эту работу с работой в офисе одной из столичных компаний, а моя подруга вне туров работает юристом. Многие эскортники из обеспеченных семей.

Работа за границей не гарантирует безопасности, хотя контингент в условной Европе гораздо адекватнее, чем в России. В некоторых городах там действует целые банды: выходцы из Дагестана, Чечни могут выследить тебя на досуговых сайтах и прийти под видом клиента.

Со мной такое случалось: однажды, когда я был в Лионе, в последний день ко мне пришли несколько дагестанцев и отобрали у меня все заработанные деньги. Мне ещё повезло — некоторых они жестоко избивают. Бывают случаи и хуже — трагедии случаются постоянно.

Я не думаю, что в России отношение к эскорту чем-то отличается от западного. И там, и там есть лишь единичные случаи, когда люди открыто говорят о том, что работают в эскорте. Даже в странах с легализованной проституцией этот факт биографии люди обычно скрывают. Единственное, что хорошо развито на Западе — это поддержка. Там есть социальные службы помощи, которые помогают в трудных ситуациях: дают юридические советы и сопровождение адвоката, предлагают помощь психолога, могут рассказать, как правильно вести себя с клиентом в стрессовых ситуациях.

Завязать с эскортом практически невозможно. Запах «лёгких» денег манит, как и чувство неизвестности, риска. Хочется снова и снова испытывать это чувство адреналина, даже когда, кажется, уж точно поставил точку в своей карьере.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#лигаавторов #секс #отношения #интервью