Хороший, плохой, злой: обратная сторона жизни Сергея Есенина, о которой вы не хотели бы знать. Часть 3

Все знают, что Сергей Есенин был хулиганом, но мало кто хочет знать, какой «тёмный зверь» скрывался за этим словом и почему так получилось. Рассказ об этом будет долгим, а кому-то из вас может быть больно.

Часть 1 — Часть 2

N.B.!

Автор данного опуса напоминает, что Сергей Есенин был сложной творческой натурой, что его характер и поведение не ограничивается изложенными в очерке свидетельствами и умозаключениями, что помимо «скандального», психически нездорового и глубоко несчастного человека, был еще нежный, чуткий, ласковый и добрый Серёжа Есенин.

После разрыва с Айседорой Дункан в 1923 году поэт опять скитается по чужим углам и спустя 2 месяца снова останавливается у Галины Бениславской: в крохотной комнате, в которую он также поселил свою сестру Екатерину.

В комнатке Галины он прожил около года, но все попытки добиться собственной жилплощади были напрасными. Не помогли ни в секретариате Троцкого, который ценил творчество поэта, ни в Моссовете у Каменева — квартиры в Москве получали в первую очередь ответственные работники. Есенин оставался бездомным.

Ещё в 1922 году он жаловался в одном из писем:

«Живу я как-то по-бивуачному, без приюта и без пристанища, потому что домой стали ходить и беспокоить разные бездельники. Им, видите ли, приятно выпить со мной! Я не знаю даже, как и отделаться от такого головотяпства, а прижигать себя стало совестно и жалко».

Сергей был очень благодарен Бениславской, которая не только приютила его, но и взяла в свои руки все дела по устройству рукописей и книг. Однако зная, что она по уши влюблена в поэта, он открыто крутил романчики с другими женщинами и периодически ездил навестить Айседору: порвав с ней, он всё равно желал видеть её хотя бы раз в неделю.

Галина описывала эти похождения в своём дневнике, однако они вызывали у неё намного меньше ярости, чем встречи и возлияния Есенина с «друзьями». Многочисленные собутыльники буквально спаивали поэта, пьянствуя за его счёт, провоцируя его на скандалы и выходки, после чего разносили слухи и сплетни по всей Москве. Многие завидовали Есенину и были довольны постоянным хулиганским запоям Сергея Александровича. Регулярно Бениславская находила его в кабачках и злачных местах и на себе тащила домой: без упрёков и жалости к своей доле.

Писатель Борис Полевой вспоминал: … Трудно даже установить какое количество литературных сутенеров жило и пьянствовало за счёт имени и кармана Есенина, таская несчастного, обезволенного поэта по всем кабакам, волоча в грязи его имя и казня его самыми гнусными моральными пытками».

В этот период жизнь Есенина — это бесконечные запои вперемешку с короткими просветлениями, это череда взлётов и падений на самое дно, это меняющиеся жестокость и ласковость, ревность и неверность. В периоды трезвости из под руки Сергея выходили удивительно чувственные и пронзительные стихи, по большей части очень печальные.

«В первый миг знакомства я усомнилась: неужели же это Есенин, которого в ранней юности я видела, зайдя как-то в кафе поэтов на Тверской? Он был тогда красив, как олеографический Иван-царевич, надевший цилиндр, с волосами цвета ржаного поля и глазами как голубые вьюны. С той поры прошло всего пять лет, но как изменило! Сергей Есенин. Поэт <…> был совсем другой человек, крайне изможденный, с лицом испитым, землистым, без возраста. Особенно тягостное впечатление произвела на меня его тощая шея, которую он пытался прикрыть белым кашне.

Нарядный, иноземный костюм только подчеркивал его чрезмерную худобу. Воронский как-то некстати заговорил о том, что у Есенина подозревают горловую чахотку, и шепнул мне о белой горячке.

Часам к девяти собралось у нас много гостей, и Есенин обратился ко мне сиплым, сорванным голосом с просьбой прочесть его стихи.

— Я уже не могу, — хрипло добавил он.

<…> Чувство жалости к Есенину нарастало во мне, и, желая доставить ему удовольствие, я прочла несколько его стихов, хотя была декламатором неважным и подражала самому Есенину, которого слышала однажды».

[Честно говоря, Есенин читал свои стихи ужасно, и подражать ему не стоило бы]

У Серебряковой не осталось сомнения, что «уже тогда больные мысли о самоубийстве, о неизбежной скорой смерти терзали его. Несколько раз он повторил в разговоре: «Сколько еще мне осталось ходить по этой неспокойной, взбаламученной земле?»…

…Несомненно, каждому самоубийству предшествует чудовищная душевная агония, более страшная, чем телесная. Мне довелось познакомиться с великим поэтом, когда он, тяжело больной, мучительно терзался мыслями о смерти. Он нёс в себе трагедию».

В этом же 1923 году у Есенина был чисто платонический роман с актрисой Августой Миклашевской, которой поэт посвятил 7 нежных и тихих стихотворений (цикл «Любовь хулигана»):

Ну вы поняли, да? Августа, августовская прохлада. По свидетельству Миклашевской, Сергею очень нравилась эта находка.

Нежные чувства к Августе Миклашевской и их встречи благоприятно сказывались на общем состоянии поэта: это прослеживается и в стихах, которые наполнены любовью, обещаниями завязать со скандалами и горьким сожалением, что никакого развития романтических отношений ждать не приходится.

Позднее Миклашевская вспоминала их встречи:

« — Я с вами, как гимназист… — тихо, с удивлением говорил мне Есенин и улыбался.

Часто встречались в кафе поэтов «Стойло Пегаса» на Тверской, сидели вдвоем, тихо разговаривали. Есенин трезвый был очень застенчив. На людях он почти никогда не ел. Прятал руки, они казались ему некрасивыми.

Много говорилось о его грубости с женщинами. Но я ни разу не почувствовала и намека на грубость».

То ли Есенин устал от пьянства, дебошей и болезни, то ли нежные чувства к Августе заставили его пересмотреть свои взгляды на жизнь, но так или иначе он старается быть лучше: меньше пить, не поддаваться на провокации, в своём творчестве «прощается с хулиганством». Хватило ли его надолго? Нет, не хватило.

В декабре 1923 года Сергея Александровича судили по «делу четырёх поэтов», обвиняя его не только в хулиганстве, пьянстве и дебоширстве, но и в антисемитизме. В качестве доказательства фигурировали неопубликованные стихи, в которых строка «Троцкий, Ленин и Бухарин» рифмовались со строкой «Их невымытые хари».

[Ну и ещё, пожалуй, не стоило кричать во время своих гуляний фразы типа «Бей жидо! »]

Если обвинение в антисемитизме было снято, то в пьянстве и хулиганстве Есенина признали виновным, да он и сам этого не отрицал. Правда говорил, что «ведь я скандалил хорошо, я за русскую революцию скандалил». На этом же суде его соратники подтвердили алкоголизм и болезненное состояние поэта:

Впрочем, показания бывшего друга Анатолия Мариенгофа, скорее всего, преувеличены не в лучшую сторону: Мариенгоф нелестно отзывался о Сергее Александровиче то ли из-за обиды, то ли из-за ревности. Та же Августа Миклашевская искренне недоумевала, почему глубокий и чувственный Есенин водит дружбу с таким непохожим на него человеком, и заметила: «Читая «Роман без вранья» Мариенгофа (мемуары — прим.), я подумала, что каждый случай в жизни, каждый поступок, каждую мысль можно преподнести в искаженном виде».

После суда Сергей Александрович примерно на месяц попал в профилакторий с нервным потрясением. В январе 1924 года он ушёл из больницы и уже 20 числа этого же месяца устроил пьяный дебош в кафе, перевернув столы и стулья, а 9 февраля повторил свой подвиг в литературном кафе «Стойло пегаса», которое хорошо нам знакомо.

Вольное пьянство продлилось недолго: в середине февраля Есенин, будучи изрядно отравленным алкоголем, случайно разбил стекло, глубоко порезал левую руку и попал в Шереметьевскую больницу (ныне им. Склифосовского).

Много позже, за 2 дня до смерти, поэт пожаловался своему приятелю:

«— А знаешь, ведь я сухоруким буду!

Он вытягивает левую руку и старается пошевелить пальцами.

— Видал? Еле-еле ходят. Я уж у доктора был. Говорит — лет пять-шесть прослужит рука, может, больше, но рано или поздно высохнет. Сухожилия, говорит, перерезаны, потому и гроб.

Он помотал головой и грустно охнул:

— И пропала моя бела рученька… А впрочем, шут с ней! Снявши голову… как люди-то говорят?»

— Эрлих Вольф

В больницу к Есенину явился милиционер с предписанием взять того под стражу за то, что он «уклоняется от суда и продолжает в дальнейшем хулиганить». Бениславская подключила к спасению поэта Анну Берзинь — бывшего комиссара гражданской войны, своего человека в кругу ответственных работников ВЧК — ОГПУ. В начале 1924 года она работала редактором отдела крестьянской литературы Госиздата. Берзинь надавила на лечащего врача Есенина, и тот перевёл поэта в Кремлёвскую больницу, куда милиция попасть не могла.

Успокоенный недосягаемостью для милиции и начавшимися хлопотами Анны Берзинь о собственной квартире для него, Есенин в больнице работает над поэмами «Страна негодяев» и «Чёрный человек», а также пишет проникновенную лирику.

Отступление. Внимательный читатель скажет, что к 1924 году «Страна негодяев» уже была написана, собственно, над чем там было работать? Были правки. Например:

Было

Стало

Было

Стало

В марте этого же 1924 года Сергей Александрович снова поступил в клинику, теперь П. Б. Ганнушкина, однако был выписан в тот же день. В карточке пациента поставили первоначальный диагноз: алкоголизм.

Друг поэта Лев Повицкий рассказывал, что нормой для Есенина была бутылка коньяка за обедом, причём к еде он почти не прикасался. Другой приятель Владимир Чернявский вспоминал неуравновешенность и переживания Сергея:

«Когда я попытался попросить его не так пьянствовать и поберечь себя, он вдруг пришел в страшное, особенное волнение:

В этот период Галина Бениславская писала ему, уже совершенно измученная от бесконечных неприятностей, тяжёлого нрава и болезни поэта:

«Милый, хороший Сергей Александрович! Хоть немного пощадите Вы себя. Бросьте эту пьяную канитель. То, что сейчас с Вами, все эти пьяные выходки, весь этот бред, всё это выворачивание души перед друзьями» и недругами, что эт? .. У Вас ведь расстройство души… Сразу же идите домой, запирайтесь, и довольно, ведь не могу же я за Вас делать то, что Вы и только Вы один можете сделать — не выходить, не показываться в «общество… »

В мае 1924 в результате романа с Надеждой Вольпин у Сергея Александровича родился четвёртый ребёнок (третий, если считать, что сын Зинаиды Райх от другого мужчины). Отношения зарегистрированы не были, да и мальчик родился уже после их разрыва.

Отношения у Сергея Есенина не складывались не только с женщинами, приятелями, милицией и врачами, но и с родителями. В 1922 году сгорела его родная изба в Константиново; будучи любящим сыном и братом, Сергей финансово помогал строительству нового дома. Однако с годами его стали тяготить и раздражать вечные просьбы подать старикам стакан воды и n-е количество рублей. Отец, приезжая из деревни, постоянно жаловался на неурожай, на сгнившее из-за дождей сено и т.п. Сын слушал и замечал, что погода была солнечная и что урожай у соседей почему-то хороший. Однако деньги каждый раз давал.

Но больше всего раздражали Есенина укоры матери: и от жены он ушёл, и денег он мало за своё творчество просит, и лошадь своему отцу не купит, и внучонка бабушке не дал покачать, и вообще, Серёжа, ты какой-то бумагомаратель, а мог бы быть председателем волисполкома. В общем, не сын ты маминой подруги.

В ответ на это прекрасное письмо (его Сергей Александрович пересказал в стихотворении «Письмо от матери») поэт буквально кричит:

«…Забудь про деньги ты,

Забудь про всё.

Какая гибел? !

Ты ли это, ты ли?

Ведь не корова я,

Не лошадь, не осел,

Чтобы меня

Из стойла выводил! ..»

Если вы думаете, что маловато, то вот ещё один серьёзный жизненный аспект Сергея Александровича в 1924 году: мания преследования, бессонница и галлюцинации.

В то время Есенин ещё наведывался в особняк Айседоры Дункан; в один из таких визитов ему показалось, что кто-то зашёл в дом и идёт именно за ним. Сергей выпрыгнул со второго этажа, поймал извозчика и во весь опор помчался к себе. Дома он рассказал, как он ловко ушёл от преследователей и требовал поскорее подать ужин, потому что «они» скоро явятся на этот адрес. Впрочем, у Сергея Александровича был хитрый план и верёвка [нет, это ещё не то, о чём вы подумали]. Когда «они» придут за поэтом, он просто спустится по верёвке с 7-го этажа. План надёжный, как швейцарские часы. Кончилось всё тем, что Есенин лёг спать и утром забыл о преследовании. В будущем таких ситуаций будет больше.

Поэта преследовали не только «они», но и чувство смерти на пару с бессонницей. Чаще всего бессонница была следствием чрезмерного потребления алкоголя (см. бессонница при алкоголизме), тогда-то Есенина и накрывало чувство близкой смерти и ночные видения (например, образ серой птицы, которая качается на его кровати, знаменитый чёрный человек и другие визитёры).

Неудивительно, что с годами характер Есенина становился всё тяжелее и мрачнее: всё чаще он хамил, подозревал и буянил. Всего с 1923 по 1925 гг. на Есенина было заведено 12 уголовных дел, при 8 задержаниях он был в состоянии алкогольного опьянения, правда, в различной степени. Итого в среднем по одному уголовному делу каждые 2 месяца.

В начале сентября 1924 года Сергей Александрович решительно уехал на Кавказ, где и провёл следующие полгода. Смена обстановки, отрыв от кабацких собутыльников, прекрасная природа и проживание на великолепной даче с несколькими бассейнами сделали своё дело, и Есенину стало легче. В одном из писем в Москву он писал:

«Только одно во мне сейчас живет. Я чувствую себя просветленным, не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха*. Я понял, что такое поэзия… Я скоро завалю Вас материалом. Так много и легко пишется в жизни очень редко. Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе. Говорят, я очень похорошел. Вероятно, оттого, что я что-то увидел и успокоился».

[*Есенину платили рубль за строчку — это была хорошая ставка. Столько же получали Маяковский и Ахматова]

Вы, конечно, знаете стихотворения, написанные в этот период: так называемые «Персидские мотивы».

Читайте сами:

«Улеглась моя былая рана —

Пьяный бред не гложет сердце мне.

Синими цветами Тегерана

Я лечу их нынче в чайхане.

Сам чайханщик с круглыми плечами,

Чтобы славилась пред русским чайхана,

Угощает меня красным чаем

Вместо крепкой водки и вина…»

Сладострастный Сергей Александрович не только пил чай и работал: посещал он и «негласные» бордели, встречался с женщинами, привычными к «лёгкой» жизни — эмигрантками из большевицкой России. Параллельно слал Галине Бениславской письма, в которых писал, что никаких увлечений у него нет:

«Идёт дождь тропический, стучит по стеклам. Я один. Вот и пишу, и пишу… Увлечений нет. Один. Один. Хоть за мной тут бабы гоняются. Как же? Поэт ведь. Да какой ещё, известный. Всё это смешно и глупо».

Трудно сказать, щадил ли он чувства Галины, или же писал ей о внутреннем одиночестве — чувстве, которое глодало его годами. Будучи очень общительным и публичным человеком, Сергей Есенин был глубоко одинок и не имел настоящих друзей. Если говорить о Галине Бениславской, которая чуть ли не единственная была всецело предана поэту и постоянно пыталась вытащить его из бездны, то Сергей Александрович не желал или не мог принять её как близкого человека. Почему?

[В принципе об этом же мне писали в комментария в предыдущих частях, хотя и отрицали есенинские алкоголизм и депрессию. И если насчёт депрессии ещё можно поспорить, то зависимость от алкоголя мне кажется предельно очевидной]

Оставим пока поэта на Кавказе: впереди у него самый тяжёлый год — 1925-й.

Ткаченко В. и К. «Частная жизнь Сергея Есенина».;

Неделько Н. «Некоторые психологические и психопатологические аспекты психического состояния здоровья С. А. Есенина в молодом возрасте, которые привели его к неотвратимой трагедии»;

Серебрякова Г. «Странствия по минувшим годам»;

Вольф Э. «Право на песнь»;

Антология «Живой Есенин»;

Гусляров Е., Карпухин О. «Есенин в жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников».

Статья НЕ создана участником Лиги авторов; поддержать автора сложно, но можно.

#лонгриды #истории #литература #культура