Каково это — снимать для России документальный сериал про порно

Осенью ivi выпустит историю об индустрии из шести эпизодов — с Джией Лиссой, Пьером Вудманом, Юлией Гранди и другими звёздами.

Осенью 2020 года в онлайн-кинотеатре ivi выйдет первый российский документальный сериал о порноиндустрии. В центре истории, разделённой на шесть серий — российские актрисы, продюсеры режиссёры и агенты, которые стали частью секс-индустрии на Западе. Пока что у сериала нет точной даты премьеры, первого трейлера и даже названия, так как он ещё на стадии производства.

Режиссёром документального сериала стала 37-летняя Дилия Альшина, которая не была в порноиндустрии, но провела на съёмках в ней больше года. TJ сходил в офис к ivi и поговорил с ней — о личном пути, цензуре, сексе на съёмочной площадке, законе о статьи 242 УК РФ о запрете порнографии в России и том, как на шоу отреагируют российские зрители, которые последние 10 лет не получали качественных и дорогих проектов, говорящих про порно и секс.

Дилия неожиданно стала режиссёром такого проекта. Она родилась в Москве в татарской семье — закрытой и интеллигентной. Родственники со строгим воспитанием сильно повлияли на неё: «Я сама родилась с открытым умом, а меня закрывали в определённые условия, в коробку. Всегда были традиции в семье. Туда не пускали, сюда не водили. В общем, очень всё „правильно“».

Первое порно Дилия посмотрела в 9-10 лет — это была «красивая эротика» на семейной кассете. «Я помню, что в одном фильме было про писательницу, которой её возлюбленный слал ей задания от лица совершенно другого человека. Она начинает раскрываться и пробовать всё».

Альшина никогда не считала себя фанатом порно или человеком, зависимым от него. Даже в своих проектах режиссёр делала акцент на чувственности героев, изображала их сексуальность «на грани» и делала так, чтобы они не стеснялись «определённых желаний внутри себя».

Альшина, как она сама считает, рано вышла замуж — но не в угоду традициям, а по любви. В 24 года девушка изменила взгляды на жизнь и развелась с мужем. С помощью накоплений и продажи квартиры она оплатила учёбу в американском университете кино — New York Film Academy. «Я стала свободной, начала учиться, начала понимать, что я не могу зависеть ни от кого. Мы в нон-стопе снимали, что-то писали, продюсировали, сами играли. Было очень сложно».

Учёба в Нью-Йорке продлилась год. Ещё какое-то время Альшина работала и как режиссёр, и как ассистент режиссёра, и как второй режиссёр, и как стилист. Только тогда она начала осознавать свою сексуальность — «правильную, незакрытую, на грани и какую угодно», признаваясь себе, что сделала это «достаточно поздно». Одна из американских знакомых, работавшая в эскорте, предложила ей попробовать себя в стриптизе. «И тут я такая — почему бы и нет».

По воспоминаниям Альшиной она только раз поучаствовала в танцах гоу-гоу без полного оголения: «Я тогда заработала 50 долларов, и шла домой очень счастливая. Помню, как зашла с этим безумным мейкапом в 6 утра в «Данкин Донатс» — продавец увидел это и подарил кофе. сейчас понимаю и мне смешно, потому что я позже очень хорошо изучила всю эту историю с секс-бизнесом». В последующие годы её окружали люди разных взглядов и профессий — эскортницы, стриптизёрши, геи, профессора, транссексуалы, киношники.

После этого Дилия поехала в Москву, чтобы поменять визу и полноценно переехать в США, но осталась и живёт в российской столице уже больше шести лет: «Изначально у меня была абсолютная депрессия: как так, я не понимаю, что происходит, у меня американские киноязык, подача и структура, вся школа не отсюда. Даже на площадке легче разговаривать на английском языке».

Альшина осталась в России по семейным обстоятельствам, затем задержалась, чтобы помочь маме с бабушками, а в итоге «влипла» в несколько предложений по проектам от друзей и местных агентств. Сначала были реалити-шоу для СТС и «Пятницы», короткие метры, проекты для фэшн-индустрии, а также клипы для «Серебро» и Басты. «Я не решалась идти сразу же на полный метр. Для меня было важно найти себя как режиссёра, найти свой стиль, то, что у меня внутри, что мне нравится», — признаётся она.

Документальный сериал про порно для ivi — первый масштабный опыт в кино для Дилии. Она сама говорит, что попала туда «волшебным образом»: «Я считаю, что самое главное приходит к нам абсолютно случайно. Никто не понимал, что это будет — сериал или что-то большее».

Тритмент — это краткий пересказ того, что и как будет в фильме или сериале, по сути, сценарная заявка. В него, как правило, включают референсы, наброски по дизайну, мысли режиссёра и сценариста.

Два фильма, которые выступили референсами для документального сериала ivi — биографический фильм о Рокко Сиффреди «Рокко» от HBO и сериал «Разыскиваются горячие девушки» от Netflix. По словам Альшиной, у неё было несколько основных задач: «Это должно быть красиво, стильно и круто. Мы не должны никого осуждать и критиковать. И мне точно не хотелось снимать социалку и делать ***** [ерунду] про то, какие девушки шлюхи. Но при этом важно говорить правду, как она есть. Так у нас и получилось».

Как ты сама считаешь — была ли ты достаточно готова к сериалу про порно?

Если бы я, как режиссёр, начала погружаться в этот мир раньше, то у меня уже был бы бэкграунд. Достаточно продвинутый. Я же пришла с чистым взглядом. Я не знала и не была фанатом каких-то порноактёров и порноактрис. Я всех знала и понимала, что такое существует. Меня просто забросило в определённый новый мир.

И это сыграло на пользу, когда снимали интервью с Пьером Вудманом. Мы три дня провели вместе, и у нас уже химия как у режиссёра и актёра. Он на меня смотрит и говорит: «Диль, а ты вообще из порномира? Как ты оказалась режиссёром этого проекта?» Я говорю: «Нет». Я реально начала очень многое изучать и как ребёнок где-то смотрела на мир вокруг.

Чем то, что делаете вы, отличается от роликов «Редакции» и «А поговорить?» про русских в порноиндустрии?

Ой, когда я увидела, что вышел сюжет у Пивоварова, и что там те же герои, я поняла — ***** [чёрт]. Но мы же подписали договора со всеми мальчиками и девочками, с тем же Вудманом, что можем использовать их высказывания у нас, но не запрещаем им участвовать в других проектах даже до выхода сериала.

Например, мы снимали нашу любимую Джиа Лиссу (Jia Lissa). Она играла у меня на кровати голая на гитаре. А тут она раз — и повторяет этот трюк. После нас я точно это понимаю по локации. И, конечно, это обидно.

Мы хотели сделать с ivi такое шоу про порно, эскорт, стриптиз и другие части секс-индустрии. Когда мы углубились в порно, то поняли, что это безумно огромный мир. И просто так тремя серии по нему пробежаться и забить — не совсем правильно. Мы начали углубляться в эскорт и стриптиз, узнав, что в стриптиз не так часто впускают посторонних, а в эскорт не впускают вообще. И смысл зрителю показывать постановочные сцены из серии «Мы танцуем в клубе» или нанятых актёров?

Это сериал про порноиндустрию и место русских в ней. У нас нет ни одной постановочной сцены. Именно по драматургии. У меня есть красивые подсъёмы девочек в душе, в бассейне, мы красиво идём по городу в рапиде. Например, в Питере только доделали сцену с вебкам-моделью, что красиво бельё снимает.

Так у вас ещё и вебкам будет?

Да. Я сразу могу сказать, это одна из моих любимых серий. Это просто ****** [невероятно]! У нас трансы будут, у нас бабушка 72-летняя, которая стримит голой и ничего не стесняется.

И это удивительное время, потому что если бы мы бы снимали два-три года назад, то было бы совсем по-другому. Многие бы не снимались и не было бы такого огромного количества героев. Мы оказались в правильное время. И несмотря на то, что у нас в России тема секса крайне закрыта, спрос на неё есть.

Наконец-то появился интерес к порно.

Прежде чем мы начали разрабатывать проект, решили снимать его здесь и сейчас. Мы не уходили в прошлое и решили зафиксировать настоящее время. Сначала нам было сложно попасть в порноиндустрию, потому что это очень закрытый мир. Ты не можешь просто прийти и снимать это. Я считаю, что нам очень повезло.

Также хочу заметить, мы не снимали ничего про порно в России, чтобы никого не подставлять. У меня был один из героев, который мне очень нравится. Один из режиссёров, что снимает в России. Мы хотели его позвать, но он, к сожалению, отказался.

Как вам удалось попасть в закулисье индустрии?

Мой друг музыкант и продюсер встречался с девушкой порноактрисой Фокси Ди (Foxy Di). Она уже не снимается, а занимается диджеингом, ведёт свой блог. Я познакомилась с ней у него на дне рождения и просто влюбилась. У секс-работников очень интересный и отточенный взгляд. Я его теперь вычисляю очень быстро. Я прихожу к Сене на день рождения, там много актрис, всякие крутые чуваки. Такая богема. И тут сидит девчонка с длинными волосами, закручивает сигарету. Я захожу и она поднимает глаза, смотрит на меня этим взглядом и я просто всё понимаю.

Я ей говорю, мы будем снимать такой сериал. Она мне начинает всё рассказывать. Она вошла в команду как креативный не то чтобы продюсер, а скорее консультант. Она нас познакомила с Юлией Гранди (продюсер и режиссёр студий Грега Лански Vixen, Blacked и Tushy — прим. TJ), с разными режиссёрами, продакшенами, актрисами. И вот отсюда всё началось.

Как ты набирала остальную команду в проект?

Изначально были продюсеры Данила Шарапов и Дмитрий Литвинов, которые обсуждали проект с ivi, они позвали меня и набрали основную команду. Когда подтвердились съёмки, я пригласила свою очень близкую подругу и сценариста Елена Ванину, которая занималась большим кино. И мы начали разрабатывать сценарий.

Следом я взяла очень талантливого оператора-постановщика, который закончил ВГИК с красным дипломом, но при этом безумно продвинутого — Никиту Розова. Ещё Данила позвал в проект креативного продюсера Анастасию Бельскую, которая активно начала разработку проекта. И отдельно выделю нашу 20-летнюю девочку Анастасию Рослякову. Она начинающий исполнительный продюсер с храбростью и горящими глазами.

Наши герои рассказывали нам такие откровенные истории — и про семью, и про работу, что нам было важно дать им понять, что мы никогда не будем их осуждать. Мы все делали маленькой группой, но очень слаженно. Были моменты, когда мы путешествовали по Европе и США, когда я сама вешала петлички или писала звук. И каждый вот так привнёс что-то от себя: и оператор действовал самостоятельно, когда я была занята, и сценарист брала интервью, и все действовали независимо друг от друга. Ведь документалистика — это минимум людей на площадке. Особенно, когда снимаешь такую тему.

Как вы вообще реагировали на то, что вдруг оказались на съёмках порно?

Мы всё время были настолько были в позиции наблюдателей, мы растворялись вместе с героями, мы жили вместе с ними, мы ели вместе, путешествовали вместе, мы прошли с ними путь.

Ты на площадке настолько обнуляешься вместе с актёрами, что не думаешь, хорошо это или плохо. Ты видишь, как люди трудятся. В какой-то момент к тебе подходит актёр-афроамериканец с огромным членом, ты стоишь и разговариваешь с ним, не хихикаешь и даже не думаешь об этом. Ты не осуждаешь, не обсуждаешь и не думаешь, что что-то плохо или хорошо. Идея и задача проекта – не осудить, а показать так как есть. И этот проект получился достаточно развлекательный. Это не социалка, это не скучное кино.

Мы для себя решили, что должны полюбить этих героев. Я для себя, как для режиссёра, решила, что не буду вмешиваться в происходящее. Это же очень интересная тема. И не стала бы снимать про рабство, воровство девушек, подсаживание на героин, проституцию или бордели.

Много удалось снять?

У нас 500 часов материала. Это очень много. Когда нас запустили в порно, оказалось, что внутри огромное количество героев: актеры, режиссёры, операторы, продюсеры. Мы не знали, как все это подхватить. Все классные и интересные. Это наши герои и мы следовали за ними.

К примеру, к нам приезжает Кристалл Раш (Crystal Rush) со своим парнем, а мы даже не знали про него. Мы давай её вместе с парнем снимать, который, оказывается, ради неё в порно пошёл. Или Джессика Портман (Jessica Portman) — она у нас в кадре приходит в порно, впервые попадает на кастинг к Пьеру Вудману. Потом её начинает шантажировать хакер, шлёт угрозы, отсылает откровенные фото ее младшей сестре. В итоге мы поехали с ней к родителям, чтобы рассказать, что она порноактриса.

Материала на самом деле много — есть порнозвёзды, есть начинающие актрисы, есть мировые продакшены, есть независимые режиссёры, есть порно для виртуальной реальности, а есть классическое. К примеру, с нами поговорил фотограф Kikiboy — это такой молодой Вудман. Ещё снялся Айван, который делает порно-ужастики для студии «Horror Porn». А ещё Лия Сильвер (Liya Silver), Джия Лисса, Катрин Текила (Katrin Tequila), и ещё и ещё. Не сможем всех перечислить. Но мы брали только русских в индустрии. Обещаю, будет весело.

Кто запомнился больше остальных?

Не могу сказать. Потому что о каждом я могу рассказывать часами, я же жила с ними. Я не могу никого выделить. Знаешь, почему? Каждый из них настолько уникальным получился. Не могу сказать, кто у нас самый выделяющийся, но это будет видно. Изначально, когда я приходила в этот проект, я думала, что это будет более киношная история. А сейчас это выглядит более динамично. Интервью, перебивки, мы стали использовать дополнительный материал. Это будет такой проект, как на Netflix. Ты заходишь, смотришь документальный фильм и кайфуешь.

Было много курьёзных ситуаций?

Мы прилетаем в Барселону, чтобы снимать про порно в виртуальной реальности. А там начинаются забастовки. Мы выходим на улицу, а там бегут, сжигают, перекрывают дороги. Там, где мы живём, самый эпицентр. Это был где-то сентябрь.

Насколько честно и правдоподобно получилось?

Были какие-то истории, которые мы с трудом обсуждали. Было трудно слушать из-за откровенности. Но никого не заставляли ничего говорить. Важно было — не вырывать слова из контекста и давать на экран то, что герой сам произнёс. Если он что-то сказал, значит отдаёт себе отчёт, что зритель это увидит.

Спорные ситуации возникали. Например, Вудман говорил нам, какие вещи нужно вырезать — показывал «ножницы» прямо в камеру. Также он выгонял нас, когда с кем-то занимался сексом на свою камеру. Не показывал себя. Или был момент с героиней в душе, которая что-то сказала на камеру что-то своей коллеге. Какую-то мелочь. И попросила это не оставлять. Мы убрали.

Не будет ли порно показано слишком позитивно?

Мы правду показываем: и волшебство в процессе съёмок, и то, что герои говорят сами. Ты понимаешь, что есть определённые плюсы и минусы во всем. Но зритель для себя сам решит, где правда.

Те же сцены, где девушка соглашается на какие-то рискованные съёмки. Ты можешь показать это так, что она этому рада, она согласилась, это красиво выглядит. Можешь показать, что она из бедной семьи, что у неё нет денег. У нас же — что-то между.

Будем ли мы вдохновлять кого-то, чтобы идти в порноиндустрию, — нет. Будут ли говорить, что это мерзко? Тоже нет, потому что мы красиво это сняли. Этот проект не изменит мир. Он больше развлекательный. С точки зрения не того, что он продает порно и говорит, как это классно. А это я могу сказать, как режиссёр, что мне понравился этот мир, и я люблю своих героев.

Когда Пивоваров меня спросил, как смогла бы я быть порноактрисой, то в своём осознанном возрасте могу сказать — конечно. Но потом я добавила, что я не хотела, чтобы моя дочка была порноактрисой. А это говорит о том, что моя позиция особенная. Я прошла через этот мир, я взрослая и осознанная. А если мы говорим о том, хотела ли бы я, чтобы девочки или мальчики шли в этот мир.

Ты готова к негативной реакции и осуждению за этот сериал?

Да, конечно. При чём это будет двойная реакция. Будет много хейтеров и тех, кто будет с интересом смотреть. Мы даже изучали тех, кто против — у нас есть целая подтема про хейтеров в первой серии с рабочим названием «Как попасть в порно». Она в целом про моделей и то, как они попадают в индустрию. В ней будут блоки про противников порно, родителей, семью и всё остальное.

Проблем с работой у тебя не будет?

Сейчас все, наоборот, подходят на площадке ко мне, к примеру, продюсеры и говорят: «***** [Ничего себе], ты снимаешь этот докфильм?». Проект ждут, спрашивают про него и интересуются. И да, ivi очень храбрые. Это такая уважуха. Меня не ограничивали никак.

Цензуры не было?

Мы не могли показывать порно. Сам акт пенетрации. Кадры с сексом есть, но всё прикрыто и эстетично выглядит. У нас классная команда, что делает графику и как раз прикрывает спорные моменты — в интро, в трейлерах, на перебивках. Их задача добавить стильности и сделать сериал интересным для глаз зрителей. Под каждого героя у нас будет свой стиль. Плюс оператор изначально брал кадры и ракурсы так, чтобы всё выглядело достойно и эстетично, но с сексом.

Кого позвать не удалось?

Мы хотели сделать целую серию с Грегом Лански, но не получилось. Мы же хотели через Юлию Гранди показать, что гордимся и его вкладом. У нас также нет Маркуса Дюпри (Markus Dupree). Обо всём с ним договорились, всё подготовили, я приезжаю в Лос-Анджелес, но не складывается. Он пояснил, что не хочет работать с российскими проектам и не пытается никого обидеть. У него есть негативный опыт — отказывает даже Ивану Урганту.

Секс-работники часто говорят, что между собой у них искренняя и добрая атмосфера. Они открыты и нет лицемерия или подлости. И им между собой общаться проще, чем с людьми со стороны. Ты почувствовала это?

В нашей стране сниматься нельзя. Родители совсем не принимают. Мы обсуждаем это, мы проходим через это с героями. Тот же Дюпри, он переживает, что его бабушка узнает. Мы показываем разницу. Я надеюсь, что зрители это считают. У нас многие девочки плакали на интервью. Не у всех простые истории. Мы показываем это разными контрастами.

Мы снимали в Москве, в Питере, в Барселоне, на Ибице, в Будапеште очень много времени вместе провели, в Лос-Анджелесе, в Нью-Йорке. И в какой-то момент я тоже почувствовала себя в семье. Только внутри индустрии они могут быть самими собой. Наших героев многие не поймут. Особенно в России. Даже у Джии Лисы была история, что она встречалась с каким-то европейцем, и он ревновал её к актёрам.

Что будет с материалом, который не войдёт в финальный монтаж?

Материала больше, чем мы смогли сейчас смонтировать. Проект у нас уже родился. Дальше будет что-то другое. Пока не можем сказать.

Изменилось ли твоё отношение к порно после проекта?

Когда я начала ощущать себя как женщина, естественно, я начала смотреть порно достаточно активно. И когда я пришла в проект, я была больше зрителем, чем человеком внутри. В какой-то момент мне сказали: «Хорошо, что ты не из их мира, что смотришь на всё глазами зрителей». В какой-то момент мы растворились и стали семьей вместе с ними. Мы даже не знали, как нам нужно снимать.

У тебя начинается профдеформация, когда ты уже настолько во всём этом, что уже не так на это смотришь. Сперва мы краснели, смеялись, радовались. А потом это ощущается настоящей профессией. Я увидела всё это изнутри. Я уже смотрю на порно по-другому.

Продолжаешь смотреть порно для себя?

Смотрю. Но уже иначе. Меня не вдохновляет, как раньше. Меня возбуждает больше всего то, что происходит в реальной жизни. Например, секс с настоящим человеком или вечеринка с какими-то экспериментами. Мы сделали определённые личные выводы. Стали больше настроены на настоящее, чем на то, чтобы посмотреть и подрочить.

Порно нужно запретить?

Мое личное мнение — нет.

Например, у меня будет сын. У него реально гормоны будут играть. Он может посмотреть порно, а заодно увидеть, как это делается правильно, вдохновиться чем-то. И мне хотелось бы, чтобы он от этого не зависел. Ещё это всё представлено так, что красивые девочки общаются с тобой круглосуточно, через тот же Snapchat.

Для меня лично баланс в жизни — самое прекрасное. Я опять же понимаю, что пройдёт время, я буду продолжать со своим партнёром посматривать порно. Но чисто, чтобы вдохновляться.

Нужен ли закон, как в России, о запрете порно?

Мне кажется, что нет. Всё равно это доступно. Религия создана для того, чтобы контролировать людей, которых нужно контролировать. Также и закон, благодаря которому нужно контролировать людей, чтобы что-то ужасное не происходило.

Наверное, в Европе и Америке могут регулировать этот процесс. Может, у них взгляд другие. Нам нужно время сбалансировать это. Почему родители наших девочек не принимают их? Это другое поколение. Возможно, наше поколение будет намного проще относиться к такому.

Как тогда регулировать распространение порно?

Мне кажется, это личная история каждого. Мы обсуждали это с Пьером Вудманом. Так как сейчас развиваются технологии, хочется, чтобы в определённом возрасте ребёнок не попадал на какие-то очень жёсткие вещи. И в моем идеальном мире должно пропасть детское порно.

Мне так нравятся секс-работники с точки зрения творца, с точки зрения женщины, которая достаточно открыта миру. Когда я начала делать этот проект, я загадала для себя несколько целей и желаний. И одна цель была освободиться от лишних рамок и преград. Но при этом всегда оставаться человеком.

#интервью #порно #профиль #кино #сериалы #ivi