«Я собирала вещи, а перед глазами — он, грозящий ножом ребёнку»: история карантина с домашним насильником

Как потеря денег, алкоголь и страх неизвестности во время пандемии обнажили агрессию.

За апрель 2020 года некоммерческие организации, помогающие жертвам домашнего насилия в России, получили больше 13 тысяч жалоб — это в 2,5 раза больше, чем в марте. Авторы законопроекта о домашнем насилии попросили вице-премьера Татьяну Голикову принять дополнительные меры по защите жертв на время карантина. Но Совет Федерации решил вообще приостановить доработку документа из-за пандемии коронавируса.

Правозащитники прогнозировали всплеск домашнего насилия ещё в начале апреля, когда в России ввели всеобщий режим самоизоляции. Китай, Франция, Бразилия, Италия и многие другие страны, в которых карантин начался раньше, к тому времени уже столкнулись с его последствиями. Опасения оправдались — всё больше россиян, запертых дома с агрессорами, обращаются в кризисные центры.

Одной из тех, кто пострадал от домашнего насилия в этот период, стала москвичка Валерия. Она нашла в себе силы уйти от сожителя, но всё ещё опасается за свою безопасность, поэтому TJ изменил некоторые имена в её истории.

Мне 27 лет, Георгию (имя изменено) — 42. Мы вместе с 2013 года. В 2016 году он впервые меня избил. Так сильно, что я попала в НИИ имени Склифосовского. Он безумно извинялся, говорил, что перепил на своём дне рождения и пробовал что-то курить, умолял его простить. И я простила. Не знаю, почему. Я просто очень сильно его любила, а до этого у нас всё было хорошо.

Мы не состояли в официальном браке из-за проблем с документами. У него нет российского гражданства, а грузинские документы не подтверждены здесь официально. Когда я забеременела, он вёл себя, как идеальный мужчина. У нас родился сын, Максим (имя изменено), сейчас ему два года и семь месяцев.

Я сидела с ребёнком в декрете, и, видимо, это называется «финансовая зависимость» от сожителя. Но вообще я не знаю, как это назвать. Всё, что он зарабатывал на своём «деле», он отдавал за квартиру. Мы жили на мои сбережения, которые я накопила до декрета. К началу карантина эти деньги закончились. То, на чём зарабатывал Георгий, тоже накрылось. Я начала давать уроки английского онлайн. Получалось редко, ведь я могла заниматься только во время дневного сна сына, а муж отказывался с ним помогать.

Ко всему прочему, у нас очень активный сын, которому сложно сидеть взаперти. Нервы у Георгия стали подшатываться, он срывал всю злобу на мне. Каждый день он уезжал тусоваться к своему брату и друзьям. Обычно мне приятно самой заниматься ребёнком, и то, что Георгий не проводил всё время дома, было комфортно. Но в изоляции я очень устала, хотелось хотя бы ненадолго закрыться в комнате наедине с собой.

В один из апрельских вечеров я попросила мужа приехать пораньше — помочь искупать сына или вывезти нас прогуляться по набережной. Он стал кричать, что я сумасшедшая, должна сидеть дома и не вытаскивать ребёнка. Я подумала — ну ладно, у него сейчас сложная ситуация, и отстала.

Я пошла сама купать ребёнка, а Георгий сказал, что сходит переговорить с соседом и вернётся. Обычно он встречается с ним на часик на лестничной площадке и возвращается. Но тут пропал надолго, и я поняла, что они уже где-то сели и пьют. У нас в округе не было никаких магазинов, кроме двух винных прямо в нашем доме, и соседи от безделья уже, кажется, сделали выручку этим магазинам на ближайшие несколько месяцев. Георгий не алкоголик. Но вся эта ситуация, когда нечего делать, ни завтра, ни послезавтра никуда не надо, приводит к мысли — почему бы нет. В итоге он просидел там до половины четвёртого утра.

В какой-нибудь другой день я бы забила, но мне стало так обидно. Я ведь так просила о помощи, говорила, что я на пределе, а он так наплевательски отнёсся. К тому же соседи, которые постоянно приходили ко мне и критиковали Георгия за то, что он неправильно себя ведёт и не уделяет время ребёнку, сами позвали его к себе на пьянку до утра. С утра на меня накатило и я всё это высказала.

Вскоре Георгий успокоился. Я попросила его собрать вещи, да он и сам уже собрался уйти. После его ухода я сидела и не могла решить, что мне делать дальше, но точно знала, что не потяну в одиночку оплату квартиры, и в любом случае придётся уезжать, так что начала складывать чемоданы.

Через пару дней пришёл Георгий и заявил, что хочет погулять с ребёнком. У нас во дворе обвязали лентой все площадки, кроме спортивной, и теперь там постоянное столпотворение родителей с детьми. Максим очень любвеобильный, всегда обнимается с друзьями на прогулке. Когда я выглянула в окно и увидела, что Георгий оставил его на площадке, где полно народу, позвонила и попросила оттуда уйти: «Если уж вы пошли на улицу, прокатитесь вокруг на самокате и приходите». На что он мне сказал: «Закрой рот. Ещё одно слово, и ребёнка ты не увидишь». Я услышала, как он велел Максиму идти в машину. Пулей вылетела из дома и через мгновение уже стояла перед ними.

Я просила Максима пойти со мной домой, а Георгий звал его в магазин за шоколадкой. Конечно, ребёнок стал рваться к нему. Георгий стал снимать меня на видео, якобы мать не пускает сына к отцу. Мы начали ругаться, он подошёл и ударил меня головой по носу.

Я взяла на руки 17-килограммового сына, его самокат и побежала, на ходу звоня в полицию. Пока дежурная собирала мои данные, Георгий за нами гонялся. Я уже не выдержала: «Можно вызвать сюда кого-то, а потом дальше собирать информацию?» А то я бегу, а она мою фамилию по буквам никак записать не может, потом отчество не то. Может, ещё школьный аттестат перепишет?

Георгий весит почти 120 килограмм, бегать ему тяжело, так что он периодически останавливался, и я могла отдышаться. Позвонила сестре: «Он меня бьёт». Она сразу сказала: «Поняла», и бросила трубку. Я успела дважды перезвонить в полицию. Там на меня наорали, сказали сидеть и ждать. А как я могу ждать, если бегаю от него с ребёнком на руках. В полиции ответили: «Ну, все бегают, и вы побегайте».

Когда Георгий набегался и устал, он сел в машину, покурил и благополучно уехал. Полицейские прибыли только через 50 минут после вызова и говорят: «А где?» За это время меня уже на куски можно было разрезать. Моя сестра, которая находилась в Подмосковье, в 80 километрах от нас, приехала сразу после них. Я написала заявление, всё заполнила. Полицейские обещали позвонить через пару дней. С тех пор прошёл месяц, никто так и не позвонил.

Я дособирала вещи и уехала на дачу к сестре, искала, где нам снять квартиру подешевле. Всё это время Георгий мне писал, что засудит меня, лишит родительских прав и сдаст в психушку. Я сняла квартиру и живу в ней вдвоём с ребёнком. Конечно, не хотела сообщать адрес бывшему мужу, предложила встречаться на нейтральной территории. Но он категорически отказался: «Я должен удостовериться, в каких условиях живёт мой сын».

Чтобы не провоцировать агрессию, я надела какую-то маску и пытаюсь вести доброжелательные переговоры: «Ну, давай не будем ради ребёнка». Мне кажется, если идти в суд, единственное, что он сделает — отрегулирует время, когда папа будет видеться с сыном. Несложно понять, что из этой бумажки Георгий сделает себе кулёк для семечек. Его это никак не установит. Сейчас, если я пытаюсь сказать ему, чтобы он не приезжал, он угрожает, что вообще увезёт сына.

Как-то Георгий сказал, что возьмёт с собой сына по делам, и я узнала, что они уехали из Москвы. У меня просто снесло голову. Я стала ему названивать, и он признался, что решил «повезти ребёнка на дачу», потому что я не даю им спокойно общаться. Весь этот день я думала, вернёт он его или нет. Сейчас так происходит постоянно: он звонит, ставит в известность, что заберёт Максима в пять, и нет возможности это предотвратить. Когда ребёнок ко мне возвращается, выдаёт весь арсенал русского мата. Как-то я попросила Георгия не материться при сыне, в ответ услышала, куда мне надо пойти.

Моя ситуация отличается особенным беззаконием, потому что насильник из-за связей в органах считает себя всесильным. Родительских прав Георгия в любом случае не лишат. Он не бил ребёнка, бил только меня. Мне пора выходить на работу. Я на госслужбе, так что карантин не помешает. Другое дело, что у нас нет прописки, и мы не попадаем в государственный садик. На частный сад денег нет. Сестра пообещала, что какое-то время поможет присматривать за ребёнком, но как будет дальше, не знаю.

Я никогда не думала, что со мной может такое произойти. Много училась, работала, вела активную жизнь, у меня два образования. Но это случилось, и моё окружение не понимает, в каком я положении. Только сестра поддерживает и просит не возвращаться обратно. Подруги говорят, что я не справлюсь одна с ребёнком. Приходится ещё и им доказывать, что я была права, не став терпеть.

Когда у нас уже портились отношения, я просила отца дать нам с сыном пожить у него какое-то время, но папа сказал оставаться дома: «Милые бранятся, но всегда вместе спать ложатся». Потом выяснилось, что он просто продал квартиру после смерти мамы и уехал к своей любовнице в Ашхабад.

Конечно, наша семья и без того рушилась, но карантин всё это сконцентрировал. Возможно, после декрета у нас что-то наладилось бы.

Георгий не хочет, чтобы мы расставались и общались только как родители Максима, потому что считает, что со мной рядом появится новый мужчина. Но, если честно, какой мужчина? Я просто хочу спокойно жить.

Я уже простила его однажды, когда это произошло со мной, но теперь это перешло границы и затронуло сына. После того, как во время избиения Георгий схватил нож и пошёл на нас, я не могла с ним остаться. Я собирала вещи, а перед глазами — он, грозящий ножом ребёнку.

#covid19 #домашнеенасилие #карантинвроссии