Истории
Максим Рычков

Горный властелин: один и тот же человек правит в Таджикистане уже 28 лет — и останется ещё минимум на семь

Благодаря Эмомали Рахмону в стране есть самая большая в мире чайхана и немаленький долг Китаю, но интернет, электричество и медицина остаются здесь благами не для всех.

«Наш президент — наш лидер». В современном Таджикистане плакаты с Рахмоном — неотъемлемая часть любого общественного места Фото Алексея Жирухина

В октябре постсоветское пространство дважды привлекло к себе внимание всего мира. В Белоруссии на новый уровень вышло противостояние режиму Александра Лукашенко: оппозиция ультимативно потребовала отставки политика. В Киргизии после фальсификаций на парламентских выборах протестующие захватили государственные учреждения и вынудили подать оставить власть правительство и президента Сооронбая Жээнбэкова.

Но в другой бывшей советской республике, Таджикистане, своего лидера, наоборот, переизбрали. Эмомали Рахмон победил на выборах главы государства в пятый раз. Как президент и председатель Верховного совета он руководит страной уже 28 лет — это самый несменяемый из действующих лидеров постсоветского пространства.

30 октября Рахмон в пятый раз вступил в должность президента. Теперь он ещё как минимум семь лет будет главой государства — именно такой срок полномочий в Таджикистане.

Войны кланов

Таджикистан стал единственной постсоветской республикой в Средней Азии, где распад СССР привёл к полноценной гражданской войне. В 1992-1997 годах здесь сражались сторонники оставшихся с прежних времён советских элит против объединённой оппозиции. Во время этого конфликта к власти и пришёл Эмомали Рахмонов — он стал Рахмоном после 2007 года, об этом ниже.

Благодаря социалистическим преобразованиям в Таджикистане появились промышленные предприятия, вузы, школы, больницы и коллективные сельские хозяйства. Но общество во многом оставалось традиционным, где важную роль играли регионально-клановые противоречия. Фактически 90% страны — это горы, и населённые территории зачастую изолированы друг от друга. Жители Таджикистана из разных областей веками воспринимали друг друга как чужаков.

Празднование Навруза, традиционного весеннего Нового года у среднеазиатских народов, в одном из таджикских совхозов. 1987 год Фото Всеволода Тарасевича

В советские годы в республике сохранился типичный для Азии трайбализм: официальные посты распределились по региональному принципу. В партийно-государственных структурах доминировали выходцы из северо-западной Ленинабадской области. В этом регионе оседало до 80% союзных инвестиций в Таджикскую ССР, и здесь было больше дорог, предприятий и социально значимых объектов, чем в целом по республике. Милицией и госбезопасностью руководили уроженцы юго-западной Кулябской области. По совпадению, их же земляки обычно верховодили и в таджикских криминальных кругах.

Участники антиправительственных протестов в Душанбе. Февраль 1990 года Фото Геннадия Ратушенко

Небогатый полуаграрный Таджикистан сильно зависел от союзного центра. В общесоветском валовом продукте доля республики едва превышала полпроцента. Поэтому местный бюджет наполовину состоял из дотаций от Москвы: Таджикская ССР потребляла в два раза больше, чем производила. Получаемую помощь съедали высокий демографический рост, коррупция и сильный разрыв в развитии между разными регионами. Распад Советского Союза и получение независимости сопровождались ростом национализма, исламской религиозности и антикоммунистических настроений.

Старая ленинабадско-кулябская элита не собиралась уступать власть. В ноябре 1990 года первым президентом Таджикистана стал бывший первый секретарь местной компартии, ленинабадец Кахар Махкамов. Уже в августе 1991 года он сложил полномочия, и его преемником по итогам выборов стал другой партиец-ленинабадец — Рахмон Набиев.

В марте 1992 года попытка старой элиты «зачистить» ключевые посты от некоммунистов из центральных и восточных областей Таджикистана спровоцировала беспорядки. Столкновения между сторонниками и противниками властей переросли в гражданскую войну.

Солдаты советских внутренних войск в дни душанбинских беспорядков. Февраль 1990 года Фото Сергея Субботина

Ополченцы одержали ряд побед, взяли столицу Душанбе и оттеснили лоялистов на самый запад страны. Набиев предложил соратникам пойти с противником на мировую, но те расценили предложение как проявление слабости.

В августе 1992 года приближённые заставили Набиева оставить власть. Фактическим главой государства стал 39-летний депутат Верховного совета Эмомали Рахмонов — малоизвестный на тот момент политик, которого поддерживали земляки из влиятельного кулябского клана.

Хаос — это лестница

Начало биографии Рахмонова типично для «маленького человека» из среднеазиатской республики. Будущий президент родился 5 октября 1952 года в семье кулябских дехкан, окончил профессиональное училище и отслужил три года на Тихоокеанском флоте. Потом — вернулся домой и работал на заводе.

Дехкане — традиционное название земледельцев в Средней Азии, аналогичное русскому «крестьяне».

Рахмонов в 1980-х годах построил карьеру советского бюрократа средней руки. Он получил высшее образование, вступил в компартию и стал директором образцового колхоза. Перестройка же послужила для молодого политика лестницей к высшей власти в Таджикистане.

В 1990-1992 годах Рахмонов последовательно стал депутатом Верховного совета Таджикистана, руководителем родной Кулябской области и председателем Верховного совета Таджикистана. Недоброжелатели поговаривали, что за карьерным взлётом Рахмонова стояли земляки-кулябцы не столько из силовых структур, сколько из организованной преступности.

Ополченец таджикского Народного фронта в гражданскую войну. 1992 год Фото Рубена Мангасаряна

В 1992 году в Таджикистане шла ожесточённая война. Мятежники контролировали больше половины страны вместе со столицей Душанбе. Костяк объединённой оппозиции составляли исламисты из центрально-восточного Таджикистана. За власть старой элиты воевали силы Народного фронта, военизированной организации под командованием странного тандема прокурора Сафарали Кенджаева и криминального авторитета Сангака Сафарова. Обе стороны применяли тяжёлое вооружение, уничтожали объекты гражданской инфраструктуры и проводили «чистки» населения. В конце 1992 года проправительственные силы отбили у противника Душанбе и начали постепенно отвоёвывать территорию.

Правительство Рахмонова в войне поддержали Россия, Казахстан и Узбекистан. На постсоветском пространстве опасались, что в случае победы оппозиции Таджикистан «афганизируется» и станет новой базой для мусульманских радикалов. Опасения не были безосновательными, в таджикской оппозиции тон действительно задавали исламисты, а не светские демократы. На стороне мятежников воевали и боевики-фундаменталисты из разных мусульманских стран.

Ещё до конца войны Рахмонов укрепил свою власть юридически. 6 ноября 1994 года на подконтрольной территории он провёл двойное голосование. Большинство граждан утвердили новую, постсоветскую конституцию и выбрали Рахмонова президентом республики. В 1993-1995 годах правительственные войска нанесли новые поражения мятежникам, загнав тех в малонаселённые горные районы страны.

Номера русскоязычной газеты «Вечерний Душанбе» за 1992 год. До распада СССР треть населения таджикской столицы составляли русские Фото Андрея Захватова

Единая оппозиция распалась, и большинство полевых командиров начали переговоры о мире с правительством в Душанбе. 27 июня 1997 года в Москве Рахмонов подписал окончательное соглашение с вожаками мятежников. По условиям документа Рахмонов оставался президентом, а сам Таджикистан — светским государством. Бывшим повстанцам власти обещали места в парламенте, силовых структурах, на административных должностях и в руководстве крупных предприятий. На словах обе стороны позиционировали документ как акт национального примирения.

Новый порядок

Режим Рахмонова окончательно оформился в первые послевоенные годы. Успеху авторитарных тенденций объективно способствовал сам Таджикистан: разрушенный, нищий, разобщённый. В конфликте 1992-1997 годов погибло от 60 до 130 тысяч человек, около 700 тысяч граждан оставили свои дома. Общий экономический ущерб превысил 7 миллиардов долларов США. Страну почти полностью покинули русскоязычные жители, которые до войны составляли костяк специалистов с высшим образованием.

Жители Душанбе хоронят погибшего в начале гражданской войны земляка. 1992 год Фото Александра Шогина

Война уничтожила многие десятки школ, больниц и предприятий. До 70% процентов населения оказались за гранью нищеты. Только самые зажиточные из граждан могли позволить себе отдавать детей учиться или пользоваться медицинскими услугами. Почти половину реальных доходов населения обеспечивала транзитная торговля наркотиками из Афганистана. Таджики тысячами уезжали из страны на заработки, в основном в Россию и Казахстан.

При этом в стране оставались те, кто ещё совсем недавно с оружием в руках воевали против правительства. Готовые к сотрудничеству оппозиционеры получали высокие правительственные посты. Главный идеолог таджикских мятежников Ходжи Акбар Тураджонзода в послевоенной республике стал заместителем премьер-министра и всячески выражал верность Рахмонову. Таким же способом власти задобрили ещё нескольких оппонентов.

Местная жительница делится хлебом с солдатами размещённой в Таджикистане российской базы. Ноябрь 1992 года Фото ГеннадияХамельянина

По условиям московских соглашений в силовые структуры зачислили несколько тысяч бывших мятежников. Командование скептически оценивало их лояльность, и к 2000-м годам почти все амнистированные боевики получили новые гражданские специальности и были уволены из армии и полиции. К началу 21-го века власти также зачистили остававшиеся в стране полуавтономные анклавы, где заправляли полевые командиры.

Консолидироваться режиму помогла собственная партия власти. Весной 1998 года Рахмонов окончательно порвал с коммунистическим прошлым и вступил в центристскую Народно-демократическую партию Таджикистана. С 2000 года НДПТ неизменно побеждала на всех парламентских выборах в стране, набирая больше половины голосов.

Послевоенная разруха: самосвалы брошены в одном из горных карьеров в Тавильдаринском районе. 1997 год Фото Брайана Харрингтона (Brian Harrington)

Основой идеологии партии послужили секуляризм и умеренный национализм. В НДПТ преобладают президентские земляки, выходцы из юго-западной Хатлонской области. В первые послевоенные годы они стали правящим кланом в Таджикистане, поделившись на несколько групп по районному принципу.

Халтонскую область таджикистанские власти учредили в 1992 году. Де-факто Кулябская область таким образом поглотила соседнюю Курган-Тюбинскую, чьи элиты в начале войны поддерживали оппозицию, а не правительство.

Конституция — это не препятствие

На рубеже 20 и 21 веков Рахмонов окончательно установил режим личной власти в Таджикистане. Помимо специфических местных проблем, политик решил и классическую для большинства постсоветских лидеров задачу — при видимом сохранении законности он обошёл ограничения на президентские сроки.

Таджикистанская конституция 1994 года запрещала одному человеку быть главой государства дольше двух пятилетних сроков подряд. Со временем Рахмонов превратил это положение в фикцию. Сначала политик через референдум 26 сентября 1999 года добился разрешения продлить новый срок с 5 до 7 лет. Идея прошла со скрипом: «за» высказались «всего лишь» 75,3% избирателей.

По меркам электоральной истории Таджикистана результат в 75% действительно выглядит как почти поражение Рахмонова. На всех следующих выборах и референдумах поддержка таджикистанского президента обычно не опускалась ниже 90% голосов.

Переизбрание Рахмонова 6 ноября 1999 года прошло на почти безальтернативной основе, так как из нескольких оппозиционных кандидатов до выборов допустили только одного. По (сомнительным) официальным данным, и явка избирателей, и количество голосов в поддержку президента достигли около 99%.

Культ личности Рахмона в современном Таджикистане: автобусная остановка украшена изречениями политика  Фото varlamov.ru 

Рахмонов растянул переписывание Конституции в своих интересах почти на два десятилетия. 22 июня 2003 года избиратели на всенародном голосовании одобрили 56 поправок к основному закону. Главным их итогом стало «обнуление» двух предыдущих сроков действующего президента. А 22 мая 2016 года граждане Таджикистана официально разрешили Рахмону баллотироваться в президенты неограниченное число раз.

К тому времени президент уже пользовался полученным от Маджлиса (парламента) титулом Основателя мира и национального единства — Лидера нации. В Таджикистане вокруг личности президента сложился культ со всеми необходимыми атрибутами. С 2016 года оскорбление главы государства считается уголовным преступлением.

В государственных СМИ Рахмона сравнивают с солнцем, 16 ноября ежегодно отмечается общегосударственный праздник — день президента. В парламенте в его честь читают стихи. В стране нет статуй Рахмона, но едва ли не на каждом углу висят его портреты или цитаты из его речей.

Беате Эшмент

Сама организация референдумов и выборов в республике вызывает много вопросов. За всю постсоветскую историю Таджикистана комиссия ОБСЕ не признала ни одни выборы в стране соответствующими международным стандартам. По свидетельствам очевидцев, избирательные комиссии обычно не требуют паспорта у приходящих на участки, а о том, как голосовать «правильно», гражданам часто напоминают неизвестные крепкие мужчины.

Независимые журналисты рассказывают, что в Таджикистане стало привычным, когда один член семьи заполняет бюллетени за всех родственников — хоть троих, хоть пятерых, хоть десятерых. Сами таджики оправдывают практику тем, что многие граждане живут в труднодоступных горных сёлах или находятся на заработках за границей. Поэтому за них и голосуют родные.

Он вам — Рахмон

В начале 2000-х годов идеологическим стержнем режима окончательно стал светский национализм, в пику как исламистским настроениям, так и ностальгии по СССР. Государство регулярно напоминало таджикам о древности национальной истории, о том, что именно таджиками был прославленный средневековый врач Авиценна вместе с поэтами Рудаки и Фирдуоси.

Учёные и исследователи мирового уровня доказали, что таджики внесли бесценный вклад в историю цивилизации человечества, а наш язык числится среди древнейших языков планеты. На этот счёт имеются тысячи научных исследований.

Эмомали Рахмон

Одной из первых резонансных реформ в националистическом духе стала кампания по замене фамилий. В 2007 году президент объявил, что он больше не Рахмонов, а Рахмон. Глава государства предложил «национализироваться» всем гражданам и обязал ЗАГСы не регистрировать новорождённых с фамилиями на русский манер. В 2020 году в Таджикистане окончательно запретили носить отчества и русифицированные фамилии.

«Культурная революция» от Рахмона включила в себя и другие странные инициативы. В разное время президент пытался отучить таджиков вставлять золотые зубы, пышно праздновать свадьбы и покупать детям мобильные телефоны.

Рахмона встречают жители одного из таджикских сёл Фото President.tj

Переименовывали в стране не только людей, но и географические объекты. Ещё в 1990-х годах в Таджикистане частично избавились от повсеместной топонимики в коммунистическом духе. Фактическая вторая столица Ленинабад вновь стала Худжандом, исторические названия вместо советских получили также ещё несколько населённых пунктов. В 2000-х годах процесс вышел на новый уровень, стало модным называть города в честь древних полумифических крепостей и царств. Курган-Тюбе стал Бохтаром, Сарбанд — Левакантом, Вовсе — Хульбуком.

В 2016 году власти добрались до уличной топонимики. С карт городов исчезли не только объекты в честь Владимира Ленина, Максима Горького или Октябрьской революции, но и не имевших отношения к СССР и политике личностей, будь то Дмитрий Менделеев или Антон Чехов. Российские провластные СМИ иронизировали: мол, Таджикистан пытается быть самостоятельным, но получается пока только на уровне названий улиц и городов.

Языковые эксперименты Рахмона не повлияли на российско-таджикские отношения. Душанбе во внешней политике остаётся союзником Кремля, одним из участников ОДКБ. В Таджикистане действует российская военная база.

«Советское» на «национальное» Рахмон и его окружение заменяли привычными для бывших членов КПСС директивными методами. Таджики, к примеру, построили чайхану, которую считают самой большой в мире, предполагаемой стоимостью в 60 миллионов долларов (процент от ВВП страны).

Возведение в 2010-2011 годах 165-метрового флагштока в Душанбе стало кульминацией национализма по-рахмоновски. На столичную площадь под проливным дождём привезли многометровые заготовки флага и швейную машину, с помощью которой добровольцы сшили полотнища воедино. Затем более 3000 человек, в основном насквозь промокшие студенты, кое-как развернули полотнище.

Душанбинский флагшток был самым высоким в мире только три года. В 2014 году в Саудовской Аравии возвели аналогичный на 5 метров выше.

Московский транзит и стамбульские пули

Правление Рахмона в Таджикистане — это не одни постоянные переименования или строительства больших символических объектов. С начала 2000-х годов неотъемлемыми атрибутами режима стали чистки правящей элиты и преследования инакомыслящих.

В подавлении оппозиции таджикистанских властям, как считается, негласно помогала Москва. Традиционно именно Россия служила главными местом сосредоточения таджикской диаспоры, и именно здесь находили убежище гонимые в Душанбе политики. Но с 2005 года российская сторона начала систематически выдавать Рахмону интересующих его оппозиционеров.

Политика Эмомали Рахмона — это силовой каток, которым он смял всех потенциальных конкурентов внутри Таджикистана. Они либо мертвы, либо в тюрьме, либо в эмиграции.

Аркадий Дубнов

Первой ласточкой стало дело лидера таджикских светских демократов Махмадрузи Искандарова. Политик участвовал в гражданской войне на стороне мятежников, затем поддержал соглашения 1997 года и вернулся к мирной жизни. В 2003 году Искандаров публично раскритиковал очередное продление полномочий Рахмонова и вынужденно переехал в Россию.

Махмадрузи Искандаров
Фото zindoniyon.com

В 2004 году таджикистанская прокуратура обвинила Искандарова в терроризме и потребовала от России выдать оппозиционера. Официально Москва просьбу отклонила, но весной 2005 года неизвестные при странных обстоятельствах вывезли похищенного Искандарова обратно в Таджикистан. Суд при отсутствии улик приговорил политика к 23 годам тюрьмы за целый ряд преступлений, от коррупции до подготовки терактов и покушений.

По похожему сценарию ещё несколько неугодных таджикистанским властям людей вновь оказались на родине, где получили суровые судебные приговоры при сомнительных доказательств. Ещё более трагической оказалась судьба лидера эмигрантской «Группы 24» Умарали Кувватова. 5 марта 2015 года его застрелили на глазах жены и детей в турецком Стамбуле.

В 2010-х годах любые попытки независимой политической деятельности в Таджикистане стали самоубийственными. В 2013 году опальный министр Зайд Саидов и журналистка Мавджуда Сохибназарова создали либеральную партию «Новый Таджикистан». Уже через несколько месяцев власти приговорили Саидова по четырём уголовным статьям к 26 годам тюрьмы, а Сохибназарову под угрозами в адрес близких заставили эмигрировать.

Исламисты демократов не лучше

Своего рода эхом гражданской войны служит настороженное отношение режима не только к образованным демократам-западникам, но и к более консервативной верующей части общества. Открыто демонстрировать религиозность в таджикских городах не принято. Борода у мужчины или хиджаб у женщины — это уже само по себе повод для ареста. Мусульманское духовенство всецело контролируется государством, как в советские времена.

Худжандские школьники готовятся встречать Рахмона во время президентского визита в свой город Фото Алексея Жирухина

Официально в Таджикистане действует закрепляющая свободу совести и вероисповедания демократическая конституция, легально существуют больше десятка партий, на альтернативной основе проводятся выборы разного уровня. Но противники режима Рахмона настаивают, что всё это лишь ширма.

Номинально кроме НДПТ в стране действительно есть и другие политические силы: в Маджлисе представлены и коммунисты, и социалисты, и аграрии, и Партия экономических реформ. На деле же они не влияют на политику и безоговорочно поддерживают президента и его партию.

Дольше других в легальном правовом поле продержалась Партия исламского возрождения Таджикистана. Во многом потому, что это было одним из требований ещё Московских соглашений 1997 года. Исламская партия осторожно критиковала режим не только за антиклерикализм, но и за трайбализм, коррупцию, подтасовки на выборах и нарушения базовых прав граждан. В итоге 29 сентября 2015 года таджикистанские власти признали партию террористической и запретили, формально — якобы за подготовку к вооружённому мятежу.

Эти события показали, что есть некоторые государства и силы, которые намерены реализовать свои нечистые планы через своих пособников и распространять среди населения чуждые ему идеи. За сентябрьскими событиями стоят предатели нации и их зарубежные покровители

Эмомали Рахмон

Таджикский авторитаризм скрепляет и фактическая монополия государства на информацию. Ещё с конца 1990-х годов власть всецело контролирует телевидение и печать в стране. А интернет в бедной стране остаётся малодоступным при невысокой скорости.

Хрупкий мир или Средневековье

В начале 21 века обстановка в Таджикистане относительно стабилизировалась. Правительство Рахмона достигло небольшого хозяйственного роста и улучшило некоторые макроэкономические показатели. В первые послевоенные годы государство с помощью иностранных специалистов восстановило и запустило несколько новых промышленных объектов, вроде Сангтудинской ГЭС на реке Вахш. Но жизнь подавляющего большинства таджиков это не изменило.

Таджикистан остаётся беднейшей страной на всём постсоветском пространстве. Средней зарплатой называются 140 долларов — но многие граждане не получают и такого дохода. В мировом рейтинге стран по душевому ВВП Таджикистан плетётся в предпоследнем десятке, рядом с Мали, Гаити и Буркина-Фасо. Аналогичные позиции республика удерживает и в мировом рейтинге восприятия коррупции.

По данным правозащитников, в начале 2000-х та или иная управленческая должность стоила от 50 до 200 тысяч долларов. Космические для простого гражданина суммы, как предполагается, «отбиваются» поборами с предпринимателей или участием в наркоторговле. В рахмоновском Таджикистане на участии в этом бизнесе попадались даже высокопоставленные дипломаты и члены правительства.

Многочисленные свидетельства, например, из Wikileaks, доказывают личную причастность Рахмона к злоупотреблениям властью. Семья президента получает доходы с деятельности крупнейших банков и промышленных предприятий в стране. Близкие к первому лицу государства люди не брезгуют и той же наркоторговлей.

В 2010 году проект WikiLeaks опубликовал выдержки из перехваченных отчётов для своего начальства от американских дипломатов. Глава Таджикистана в них характеризуется как исключительно жадный человек: «Рахмон предпочтёт получить 90% от „пирога“ размером в 10 баксов, чем треть от „пирога“ в 100 баксов».

В Таджикистане мало кто сомневается, что «Лидер нации» будет руководить страной столько, сколько посчитает нужным сам. Слухи отправляли его на пенсию из-за предполагаемых проблем со здоровьем ещё в 2016 году, когда очередные поправки в конституцию потенциально позволили стать главой государства президентскому сыну Рустаму.

Рахмон-старший с сыном Рустамом Фото kloop.kg

В итоге у власти остался прежний президент, а Рустам «всего лишь» начал председательствовать в парламенте. Возможно, «Основателем мира» руководят, насколько это возможно, благие мотивы: он опасается рецидива гражданской войны после ухода, скептически оценивая перспективы основанного собой же мира.

Таджикистан остаётся коррумпированной страной с отсталой и неэффективной экономикой. Большая часть населения живёт в нищете, а реальная власть и богатства сосредоточены в руках узкого круга земляков Рахмона.

Скрытая угроза для страны — внешний долг размером от 40 до 50% валового внутреннего продукта. Держателем большей его части называют китайских банкиров. Эту версию подтверждает состоявшаяся в 2011 году уступка Таджикистаном части спорных территорий в пользу восточного соседа. И как Душанбе собирается возвращать остаток долга, остаётся большой загадкой.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

20 лет — это не такой уж маленький срок, за который нельзя было обеспечить людей светом, газом и другими благами цивилизации. А Таджикистан за эти 20 лет просто оказался в 19 веке. Свет подаётся нерегулярно даже в столице и других крупных городах, не говоря уже о посёлках и сёлах, где дети умирают от холода в роддомах, где во время операций отключается свет. Люди практически находятся в каком-то Средневековье.

Темур Варки

#таджикистан #политика #лигаавторов #лонгриды