Истории
Tatiana

«Я была грустной, смотрела на мир в чёрных тонах и не верила в лучшее»: монологи людей с диагностированной депрессией

Как на самом деле живут люди с болезнью, которую многие считают «выдуманной» и «модной».

Фото iodhevauhe

Депрессия в современной культуре ассоциируется с разными психологическими состояниями: начиная от плохого настроения, усталости и заканчивая сезонной хандрой. Но такие симптомы непродолжительны и быстро проходят, поэтому возникают стереотипные представления о том, что болезнь легко лечится дополнительным выходным, сном или вкусной едой.

Официально депрессия отнесена к болезням и зафиксирована в МКБ (Международная классификация болезней). По данным ВОЗ, на сегодняшний день более 300 миллионов человек в мире живут с депрессивным расстройством, а с каждым годом рост заболеваемости увеличивается более чем на 19%. Из-за отсутствия поддержки и опасений стигматизации многие люди с психическими расстройствами не обращаются за необходимой помощью.

Болезнь окрестили «модным» диагнозом, считая, что человек может с ней справиться самостоятельно или высмеивая, что кто-то заедает грусть антидепрессантами, хотя мог бы заняться спортом, посмотреть комедию или просто выспаться.

TJ пообщался с людьми, которым диагностировали депрессию о том, как они борются с такими стереотипами и пытаются говорить открыто о своём заболевании.

Майя, 26 лет — журналист

Депрессию мне диагностировали в 2017 году, а в 2019 – биполярное расстройство (психическое расстройство, при котором чередуются маниакальные и депрессивные состояния). Расстройство делится на два типа: в первом типе чередуются депрессивные эпизоды с маниакальным (состояние радости и эйфории), а во втором — между депрессивными и гипоманическими эпизодами (быстрые мысли, отвлечённость, которые приводят к необдуманным вещам). Сейчас я нахожусь в последней – упадок моральных и физических сил, я могу выспаться, хорошо поесть и отдохнуть, но всё равно чувствую себя подавленной. Также заедаю стресс или сплю весь день.

При депрессивном состоянии стараюсь работать, но не знаю, как мне это удаётся. А уборку и стирку откладываю на несколько недель, днями не мою посуду. Мне кажется, я научилась немного улавливать начало депрессивного состояния, поэтому стараюсь на это время ничего не планировать, не делать несколько задач одновременно и не начинать новые проекты или курсы. В таком состоянии риск, что я брошу дело или подведу кого-то, велик.

Врачи говорили, что биполярное расстройство невозможно вылечить, максимум — ремиссия (период, когда симптомы болезни ослабевают или исчезают). Когда у меня началась депрессия, я стала очень раздражительной, если что-то не так, то сразу плакала и реагировала на всё.

Я пошла к своему первому врачу, который провёл диагностику и поставил диагноз ВСД (вегетососудистая дистония). А выписанные таблетки только усложнили моё состояние, поэтому пришлось сменить психиатра. Другой врач диагностировал депрессию, но от него я тоже ушла после безразличного отношения к моему состоянию.

Сейчас наблюдаюсь у хорошего специалиста, который подтвердил биполярное расстройство. На месяц он положил меня в больницу. Психиатр и психотерапевт наблюдали за мной, проверяли работу головного мозга на МРТ и ЭЭГ (Электроэнцефалография) и исключали сложные риски, чтобы не возникло никаких тяжёлых последствий во время лечения.

Психиатр до сих пор выписывает антидепрессанты, а к психотерапевту я хожу несколько месяцев. Пойти на психотерапию было лучшим решением, терапевт разговаривает со мной и обсуждает моё душевное состояние. И вернись я на три года назад, то обратилась бы к психотерапевту сразу, потому что сначала нужно разобраться в своей душе, а потом лечить голову антидепрессантами.

Я со своим врачом всегда на связи, могу написать или позвонить в любой момент, чтобы сократить дозировку препаратов или рассказать о своём лечение. Мне выписывали лекарства, после которых я чувствовала себя очень плохо. Помимо кратковременных побочных эффектов, антидепрессанты влияют на печень и почки, так у меня развился медикаментозный панкреатит (воспаление поджелудочной железы, вызванное применением определённых препаратов). Ещё от таблеток набирают вес или худеют, и вроде человек лечит голову, но страдает всё его тело.

Всё, что я могу в депрессии – заедать стресс. Если таблетки, которые сокращали мой аппетит, не помогают, то я продолжаю есть всё подряд. Ещё плохо сплю, а это влияет на внимательность. Если на работе стараюсь концентрироваться, то дома роняю кружки или обливаю себя кипятком по невнимательности. Становлюсь очень неповоротливой, и мне всё равно на многие вещи: как я выгляжу, что буду есть, как выйду в магазин и в чём. Иногда смотрю несколько часов аниме или тиктоки, но когда и на это сил не хватает, то просто лежу.

Фото Younalogue

Всю дорогу я слышала: «Не ленись», «Ты молодая, отдохни», «Тебя обманывают врачи», потом я сделала татуировки, чтобы скрыть порезы, и близкие спрашивали, зачем мне эти рисунки на теле. Когда легла в больницу, то предупредила родителей, но они не понимали зачем. Сначала я злилась на это и говорила: «Ну как же так, вы мои близкие люди, и я жду от вас поддержки, а вы за это меня ругаете». Позже мама поняла, что мне действительно плохо, но поддержка требовалась раньше. А вот парень мне помогает, я от него никогда не слышала никаких осуждений за своё состояние или каких-то стереотипных фраз.

Мне кажется, что многие не воспринимают депрессию как серьёзную болезнь, потому что чаще всего зрелые люди говорят: «Вот в молодости мы работали, у нас на такое не было времени». Раньше поход к психотерапевту считался стыдным, да и сейчас говорить о своих психических заболеваниях не принято. Многие думают, что всё знают, поэтому высмеивают и не понимают людей с депрессией. Эти люди не имеют никакого представления о таких «прелестях», как побочки и лекарства и не понимают состояния человека.

Тамара, 27 лет — инженер

Первые осознанные мысли, что со мной что-то не так, появились в университете, я себя плохо чувствовала и физически, и психологически. Не могла утром проснуться, встать с кровати, не хотела контактировать с одногруппниками и преподавателями, всё, что мне хотелось – лежать и плакать. Первый раз я обратилась к психологу в университете. Получила не ту помощь, которая мне требовалась, но она оказалась полезной.

Я бегала в университетском спортивном комплексе, где висел плакат с надписью «Психологическая поддержка студентам бесплатно». Записала ссылку на интернет-страничку, пришла домой, ввела сайт и поняла, что мне нужна помощь. Я была грустной, смотрела на мир в чёрных тонах и не верила в лучшее. Позже с психотерапевтом выяснили, что у меня с подросткового возраста такие депрессивные эпизоды.

Каждое утро я задавалась вопросом: «Для чего это всё? Для чего я встаю, если для меня это мука». Какие-то сложные ситуации на работе и в личной жизни выбивали меня, и я начинала плакать. Говорила себе, что у меня много проблем, что их будет только больше. Потом начался карантин, и я сходила с ума дома.

У меня был негативный фильтр на всё, что я видела. Негативное убеждение о людях и о себе, постоянно думала, что я плохая и называла себя дурой. Если кто-то меня толкнул в метро, то люди сразу становились жестокими. К этому состоянию добавились физические трудности: с трудом ложилась спать и не встала даже почистить зубы, очень много плакала, особенно над мелкими ошибками. В отношениях всё было тяжело, я хотела, чтобы молодой человек помог мне, но он не знал, как. Были ситуации, когда я говорила: «Давай расстанемся, нам будет легче». Думала, что одна справлюсь со всем.

Молодой человек нашёл сервис, где консультируют специалисты по разным психологическим вопросам. Но я не верила, что мне что-то или кто-то поможет, я тогда ни во что не верила. Психотерапевт направила меня к психиатру, который подтвердил депрессию. Он прописал антидепрессанты, которые я пью три месяца. Пришло осознание, что тем человеком, который думал о плохом и ужасном, была не я. Когда антидепрессанты сдерживают болезнь, то жизнь кажется цветной, а не чёрно-белой.

У меня взрослая мама, для которой ходить к психологу – странно. Она говорит: «Зачем ты ходишь разговаривать с чужой женщиной, когда можно поговорить с подругами». Ей это всё непонятно. Часто она повторяла, что я пессимистично настроена и вижу всё в негативном ключе, но не помогала в решении этой проблемы.

Были друзья, которые говорили: «Не грусти, всё ты придумала», «Всё ерунда». Сейчас я готова открыто говорить о болезни, чтобы многие понимали таких людей или научились правильно их воспринимать. Мне кажется, важно, чтобы люди с депрессией говорили о своём состоянии, тогда общество начнёт понимать и воспринимать нас.

Артём, 24 года — интерн (имя изменено по его просьбе)

Депрессивное расстройство мне диагностировали в январе 2020 года, когда я попал в психиатрическую больницу имени Кащенко. В декабре 2019 у меня был тяжёлый депрессивный эпизод, поэтому пришлось обратиться к психиатру в психоневрологический диспансер. Я рассказал ей о своём состоянии, она отвела меня в комнату и попросила подождать её. Врач закрыла железную дверь на ключ, и тогда я всё понял. В этой комнате стояли кушетка и ведро. Через несколько часов за мной приехали санитары, связали и отправили в психиатрическую больницу. Я повторял, что мне такое лечение не нужно, но никто не слышал.

Депрессивные эпизоды появились в 2014 году, когда я переехал в Петербург. Плохо помню своё состояние в тот момент, но в памяти остались некоторые моменты, когда у меня сбивался режим сна, я спал по три-четыре часа и чувствовал себя бодрым, но с кровати не поднимался. Потом возникло тревожное расстройство, а за тревогой проявилась апатия: я не хотел ничего делать, никуда выходить и ни с кем общаться. Утром не открывал социальные сети, никому не отвечал на сообщения и ничего не делал.

Я давно понимал, что пора обратиться к специалисту, потому что моё состояние мешало нормально жить. Я потерял все социальные контакты, родители беспокоились и спрашивали, почему не появляюсь на связи. Начались проблемы с работой, я ходил на неё, чтобы просто встать с кровати и заработать на жизнь. Мог попросить заменить меня на смене или сократить рабочий график. Единственное, что меня пугало, — суицидальные мысли.

Я до сих пор с предубеждением отношусь к врачам-психиатрам и психическим болезням, но мне нужна была помощь. Финансовой возможности обратиться к частному специалисту не было, поэтому я пошёл в психдиспенсер, где рассчитывал на бесплатную консультацию. В психиатрической больнице за мной наблюдал психиатр и три недели колол транквилизаторы, после которых я ничего не помню и был заторможенным. Такое лечение не особо мне помогло, потому что за полтора месяца в больнице психотерапевт провёл со мной всего два сеанса, это мало.

Фото Harmancik Mehmet

После лечения настроение изменилось: появилась эйфория, всё легко давалось и было невероятно много энергии, но я понимал, что так действовали таблетки. Из-за этого состояния я совершал неадекватные и необдуманные поступки, например, потратил все деньги, отложенные на квартиру, на новую одежду.

Про свою болезнь я готов говорить со всеми, кроме своей мамы и молодого человека. Максимально скрывал своё состояние и не выставлял его на показ, не хочу, чтобы меня жалели. Мой молодой человек и мама поддерживают и подбадривают меня, но я не доверяю такой помощи и не готов к гиперопеке.

Александра, 30 лет — дизайнер (имя изменено по её просьбе)

Два месяца назад врач диагностировал мне тревожно-депрессивное расстройство (психическое состояние, которое характеризуется ощущением приближающейся катастрофы или смерти). В таком состоянии я пребывала с раннего детства. Каких-то конкретных случаев не наблюдалось, просто множество накопленных эмоций внутри, с которыми сама не справлялась.

Болезнь развивалась с раннего детства и достигла своего пика в средней и старшей школе. В осознанном возрасте получилось работать с таким состоянием, но осознание болезни пришло в 27 лет. В тот момент у меня настал кризисный период.

Я росла не в самой счастливой семье, где родители выясняли отношения, часто высказывали недовольство в мой адрес, критиковали и оскорбляли меня. Даже после развода они продолжали так со мной общаться. В школе из меня сделали «девочку для битья»: обманывали, обзывали и дразнили. Пришлось учиться выживать, подстраиваться под заговоры и сплетни и стараться не провоцировать самых агрессивных. От этого возникали новые проблемы, которые затрагивали меня и близких. В какой-то момент я поняла, что внутреннее напряжение слишком высокое.

На работе меня не устраивали условия труда и настроение в коллективе. Всё меньше хотелось туда приходить, сложно складывалось общение с коллегами и воспринималась критика. Также не могла найти интерес к деятельности, всё выглядело однообразным и скучным, а это морально тяготило. Что касается близких, то я переставала с ними общаться, замкнулась в себе.

Я всегда интересовалась психологией и постепенно пришла к мысли, что мои симптомы похожи на депрессию. Сначала искала психолога по отзывам знакомых, потом в интернете: просматривала соцсети, статьи и отзывы на врача. Это всё помогло мне найти подходящего специалиста.

Насчёт психолога сомневалась из-за всё ещё живущего стереотипа, что помощь специалиста для слабых и окончательно безнадёжных. Не хотела попасть к врачу, который будет недобр ко мне или недобросовестен, поскольку слышала такие истории. Но без профессиональной помощи не обойтись, потому что самостоятельно лечить депрессию мучительно. Это как поход к любому другому врачу — человек может не понимать почему у него болит нога, а врач найдёт причину этой боли и назначит подходящие процедуры.

Психиатр прописал мне антидепрессанты и транквилизаторы. Моё лечение идёт в паре с регулярными консультациями психолога. Оно до сих пор продолжается, будет длиться шесть-восемь месяцев, и всё зависит от успешности действия терапии.

Депрессия для меня — постоянно подавленное состояние, нежелание находиться рядом с людьми, высокая степень беспокойства, низкая степень доверия к окружающим, постоянная необходимость находиться «начеку» и готовиться к самому худшему в каждом моменте.

Фото shannontomasik

Я не считаю нужным говорить о своём состоянии. Мне не хочется сталкиваться со стереотипным отношением к себе как к «нездоровому» человеку. Родственники не знали и не знают о депрессии, кто-то догадывается, но я не хочу их в это посвящать.

Тяжело, когда депрессию не воспринимают как серьёзную болезнь. Многим сложно прислушаться к себе и не важно, как тебе плохо, ты должен сжать зубы и тащить всё на себе из последних сил. Ещё есть люди, которые просто не понимают тех эмоций и мыслей, которые испытывают люди в депрессивном состоянии. И чтобы помочь близкому с депрессией, не нужно давить, упрекать, уговаривать или заставлять. Стоит поддерживать, стараться войти в положение и понять.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.