«Я всё-таки сказал „I'll be back“»: интервью Андрея Ивченко — советского терминатора из «Очень странных дел»

Актёр рассказал TJ о работе с Netflix, «злых русских» в сериале, причинах эмиграции и трудностях в Голливуде.

Третий сезон «Очень странных дел» — сериала, побившего рекорд Netflix по числу зрителей за первые дни — посвящён борьбе американских подростков не только с монстрами из потустороннего мира, но и с советской армией на пике Холодной войны.

Главным лицом «злых русских» стал хладнокровный киллер Григорий в исполнении Андрея Ивченко. Его образ наполнен отсылками к «Терминатору» Джеймса Кэмерона, вышедшему в 1984 году — на год раньше событий третьего сезона.

Ивченко родился на Украине, меньше года прожил в России и после возвращения на родину и распада СССР эмигрировал. Сначала в Европу, потом в Канаду, а затем в США. Он уже сыграл в нескольких заметных проектах вроде сериала «Перевозчик» и фильма «Три икса: Мировое господство», но именно «Очень странные дела» стали пока что высшей точкой его карьеры. В интервью TJ Ивченко рассказал о любви к Арнольду Шварценеггеру, съёмках у братьев Дафферов, причинах эмиграции и Голливуде.

Во время интервью Ивченко говорил на русском языке с некоторыми вкраплениями английских слов. Часть из них мы оставили для аутентичности, часть перевели для удобства чтения.

Как бы вы описали вашего персонажа в нескольких словах?

Я бы сказал, что Григорий — патриот, как ни странно это звучит на этой, американской стороне (во время разговора Андрей находился в США — прим. TJ). Григорий — это патриот своей страны, он — солдат, и он идёт и выполняет эту миссию, несмотря ни на какие преграды.

Насколько на вашу актёрскую карьеру повлиял Арнольд Шварценеггер? Он был для вас кумиром в детстве?

Да, конечно, как для многих и здесь, и там — в бывшем Советском Союзе. Я узнал о нём, когда мне было лет 13-14. Помню, у нас ещё не показывали американские фильмы, но начали появляться видеокассеты. Несколько друзей достали где-то видеокассету c «Терминатором». У одного друга был видеоплеер, мы собрались, человек 12-13, и смотрели. Тогда я ещё не знал, кто он.

Тогда же у моего друга был знакомый моряк на торговом судне. Он привёз несколько изданий [американского журнала про фитнес] Muscle & Fitness. Журналы были на английском языке, но знакомые их перевели и объяснили, кто Шварценеггер такой, откуда он и чем занимается. То есть приблизительно в одно время я открыл его как актёра и бодибилдера.

Вы говорите, что английский тогда не знали. Выучили, когда уже покинули Украину?

Да. В советской школе мы особо его не учили, потому что думали: «А зачем его учить, всё равно никогда не уедешь из Советского Союза». Думаю, что тогда большинство школьников не придавало английскому языку большое значение.

У меня мать была библиотекарем, она принесла мне два больших таких тома — англо-русский и русско-английский dictionary, словари. Я тогда занимался бодибилдингом, поэтому тоже пытался переводить статьи из тех журналов насчёт тренировочных программ и питания. Я их коряво переводил, но это был мой первый experience в английском.

Я уехал в Израиль, а потом в Англию, где стал учить английский, потому что мне надо было общаться с ребятами, с которыми я работал. Затем я пошёл в школу, где продолжал учить язык. Читаешь газеты, смотришь программы, даже если ты их не понимаешь — это вообще лучший совет тем, кто хочет выучить. Ты продолжаешь это всё делать, и оно потихоньку само приходит.

Перед съёмками «Очень странных дел» вы пересматривали «Терминатора»?

Нет, не пересматривал, потому что до того, как я поехал сниматься в Атланту, я даже не имел понятия, в каком ключе [режиссёры, братья] Дафферы будут идти с этой ролью.

Уже когда я приехал и поговорил с ними, стало понятно, что весь сезон, как и предыдущий, будет ностальгией по 1980-м. Добавочно они, как ты уже видел, взяли фрагменты из самых популярных в 80-х годах фильмов и телесериалов, и включили в «Странные дела».

К тому же я фильмы Шварценеггера смотрел очень много раз, поэтому любой из них, который ты мне можешь сейчас назвать, я помню наизусть. Поэтому у меня не было надобности.

Какой самый любимый у вас фильм со Шварценеггером?

«Терминатор» первый. Нравится второй тоже, True Lies, Predator. У него все хорошие, но эти фильмы поставили его на мировой маркет и сделали из него ту звезду, которой он сейчас является.

Когда вы впервые говорили с Дафферами, какую они вам дали установку? Каким они видели вашего персонажа? Они же вам сказали что-то большее, чем просто «русский военный»?

Прямых установок на Шварценеггера или Терминатора не было. Интересно, что люди задают этот вопрос. У нас просто был разговор о том, в каком русле сериал будет сниматься. Шварценеггер был упомянут, но мы лишь двигались в этом направлении, поскольку в сезоне были референсы к его персонажу и другим фильмам того времени, которые они хотят включить.

Поэтому, например, во время диалога с Дэвидом [Харбером, исполняющим роль шерифа Джима Хоппера] Григорий иногда улыбается, иногда у него есть такой издевательский тон.

Последнее по «Терминатору». Не хотелось вам в какой-то момент сказать: «I’ll be back»?

Я думал об этом. Если помнишь, в сцене в подвале они очень серьёзно нажали на «Крепкий орешек». Поэтому в один момент я думал: «Может быть, они сделают и включат какой-то диалог из „Терминатора“». Но этого не случилось.

Я сказал «I'll be back», но это было уже после того, как камера stop rolling. Когда они [Хоппер и Джойс] выбежали из бейсмента, прыгнули в машину и стали уезжать от дома...

Вы начали стрелять...

Да, когда я вышел и начал стрелять. Это были ночные съёмки. Мы закончили снимать где-то в 3 часа ночи. И в 6 или в 6:30 утра у меня был запланирован самолёт в Лос-Анджелес. [Я должен был улететь] на короткий период и потом вернуться.

Когда уже сказали, что «я wrapped», это был практически конец съёмочного дня. Каждый режиссёр снимает два эпизода, в конце все ему аплодируют, там был wrap для режиссёра, wrap для Дэвида, Вайноны [Райдер, исполнившей роль Джойс Байерс]. Потом был wrap для меня: команда собирается и аплодирует. Но перед тем как уйти, я повернулся и сказал: «I’ll be back». Все были в таком восторге, начали кричать. То есть у меня была возможность, и я её использовал, но, конечно, не на экране.

Вы следили за «Очень странными делами» до того, как туда попали?

С первого сезона. Я даже не помню, как начал смотреть. Кто-то сказал мне или я где-то увидел рекламу. Посмотрел трейлер, выглядит нормально. Думаю, надо дать шанс. И с самого первого сезона стал фанатом. Я смотрел первый, потом ждал второй. Потом вышел второй, смотрел второй. Как и большинство зрителей на Земле.

Как вы попали в сериал? Вас Netflix нашёл? Или вы сами добивались этой роли?

Может быть, ты знаешь, здесь в Штатах есть только для агентов и менеджеров такой вебсайт. Называется Breakdown Services. Мой менеджер зашла на этот сайт утром, как она это делает в течение недели. Стала смотреть, какие есть роли. Есть основной список, а с краю мелким шрифтом написаны другие варианты в очень общем контексте.

То есть там даже названия сериала, наверное, не было?

Вообще ничего не было. Просто указано, что требуются русские актёры для больших разнообразных проектов, фильмов и телесериалов в 2018 году. Всё.

Многие агенты и менеджеры особо не обращают внимание на это, поэтому некоторые актёры упускают возможности. А моя менеджер послала туда все мои данные. Они приняли и сказали, что до такого-то срока нам надо сделать запись и послать в офис. Что я и сделал.

Обычно у тебя есть один день. Если это два дня — это роскошь. Нам дали достаточно времени, а потом мы ждали пару недель, может быть, немножко меньше. Кастинг-директор позвонил моему менеджеру, после чего я пошёл в офис и сделал то же самое.

Всё это время вы не знали, на что именно прослушиваетесь.

Вообще не знал. Я тебе скажу больше, я просто упустил этот момент. Они послали два audition. Один был злодей, нет, они назвали — interrogator, то есть человек, который допрашивает. И второй был такой лаборант, то есть такой нёрд.

То есть вы на вторую роль, которую сыграл Алек Утгофф, тоже пробовались?

Да, но я знал, что не получу роль лаборанта, поскольку у меня уже был опыт прослушивания на подобную роль несколько лет назад на другом проекте. Тогда я зашёл в комнату, веся 240 фунтов (108 килограммов), и смотрю, а там сидят маленькие ребята, которые в отличие от меня выглядят как профессора.

То же самое было и здесь. Я сделал [демозаписи на] две роли, но когда я получил ответный звонок, мне сказали, что в офисе я должен изобразить только interrogator.

В какой момент вы узнали, для чего всё это происходит?

Прошло четыре-пять дней. Мой менеджер получил емэйл о том, что меня взяли на роль.

Какой была ваша реакция?

Она мне позвонила и говорит: «Догадайся, что сейчас произошло». Я говорю, что не знаю, и она мне отвечает: «Они тебя взяли на эту роль, и это «Очень странные дела». Я был в шоке. Я переспросил её, говорю: «Ты уверена?». Конечно, я был очень счастлив.

Сначала нам сказали, что роль будет всего лишь для двух или трёх эпизодов. Потом уже начались переговоры с моим юристом, менеджером. Но я так понравился Дафферам, что они всё это перечеркнули, вернулись к сценарию, переписали его и включили меня в семь эпизодов. После этого я просто ждал, когда начнутся съёмки и я вылечу в Атланту.

Вы уже посмотрели третий сезон?

Я третий сезон посмотрел ещё где-то за две-три недели до выхода. Netflix сделал для всей команды специальные коды и послал нам, чтобы мы могли посмотреть, какой продукт получился.

Что вас больше всего впечатлило вообще в работе с Netflix?

Это был лучший сет, на котором я работал. Я снимался почти семь месяцев. Мы должны были закончить за пять, но из-за погоды в Атланте — осенью там начинаются дожди — немного продлили съёмки.

[Остались] только самые лучшие впечатления от работы с Netflix. Вся команда сразу приняла меня в семью. Дафферы очень...я не работал до этого с людьми, которые так фанатично и так близко воспринимают то, что они делают. Когда ты не на съёмочной площадке, они очень расслабленные, шутки-прибаутки. Но на работе сразу становятся очень сфокусированными и очень серьёзно контролируют процесс.

Братья Дафферы очень внимательно относились к деталям, которые хотели перенести на экран, поскольку имели особое видение сериала. Например, на съёмках эпизода с ярмаркой у нас были два юнита. Дафферы занимались первым юнитом, но всё равно хотели контролировать происходящее во втором.

Поэтому, когда у них появлялось немного времени, они шли и проверяли, что сделала вторая команда. И если они видели на мониторах что-то, что им не нравится или хочется сделать по-другому, они могли сказать режиссёру второго юнита переснять сцену. Они очень профессионально относятся даже к очень маленьким делам, очень маленьким деталям.

Очень маленьким делам — это хорошо сказано.

Да, оговорился. Они очень скрупулёзно отбирают то, что им нравится. Когда ты смотришь сериал, может быть, ты даже и не обратишь на это внимание. Но они это замечают и говорят: «Мы будем переснимать это всё снова, потому что эта маленькая деталь была не так сделана, как мы хотели».

То, что Netflix сделал со Starcourt Mall и Russian base, это феноменально. Было невероятно на это смотреть: сколько денег они потратили и насколько этот готовый продукт потрясающе выглядел.

Как выглядел Starcourt вашими глазами?

Каким ты видишь Starcourt Mall в «Очень странных делах», такой он и был в 80-х годах в Атланте. Туда ходили семьями, делали покупки, смотрели фильмы, это было очень популярное место.

Потом он отжил своё: вокруг Атланты открылись более популярные моллы, и люди потеряли к нему интерес. Netflix нашёл и восстановил большую часть этого молла: все эти магазины, фонтаны, кинотеатры. Это феноменально, это самый дорогой set, который Netflix вообще делал.

На публике, например, в Beyond Stranger Things актёры-дети выглядят очень раскрепощёнными и открытыми. Какие они в реальной жизни?

Точно такие же. Я думаю, что они даже не особо отличаются от своих персонажей в «Очень странных делах». Они такие же расслабленные, раскрепощённые, говорят с тобой и шутят. И они уже не такие дети, какими были в первом и втором сезоне. Сейчас они уже выросли, они тинейджеры, у них появляются другие интересы. Но personality остались теми, что и были.

Каково было с ними работать? Они же хоть и дети, но уже невероятные звёзды.

У меня не было прямых сцен с ними, но я общался с ними. Они отличные, воспитанные ребята, знают манеры. С ними легко и приятно разговаривать, несмотря на разницу в возрасте. Они мыслят как маленькие взрослые.

Милли Бобби Браун тоже уже не ребёнок?

Уже юная леди такая.

Вы ей давали какие-то советы или она вам?

Нет, мы просто пообщались вне сета. И даже не говорили о производстве фильма, так, разговор ни о чём.

Вот с кем у вас было много сцен, так это с Дэвидом Харбором. Можно его назвать вашим лучшим другом на площадке?

Конечно, у нас такой хороший bond образовался. Мы стали друзьями. Он отличный парень, профессионал высокого класса. Допустим, если ему что-то не понравилось в его сцене, он говорит: «Давайте сделаем другой take».

Мы провели много времени с ним на сете и разговаривали о многих вещах. Он подолгу анализирует роль, в разговорах с Дафферами выдвигает идеи, говорит им: «Я бы сделал это так». И даже если Дафферы говорят: «А, может, мы пойдём по другому пути», он отвечает: «Нет, давай попробуем этот вариант, а, если это не сработает, сделаем ваш».

Бретт Гельман, который сыграл частного детектива и конспиролога Мюррея Баумана, действительно научился разговаривать по-русски ради этой роли?

Да, он работал с репетитором, чтобы говорить на русском. И он, как ты видел, очень хорошо справился с этим заданием.

Голливуд, к сожалению, часто выбирает американцев, чтобы те играли русских. И когда многие американские актёры пытаются говорить русские фразы, это получается gibberish, знаешь, абракадабра. В итоге русская аудитория не понимает, что те хотят сказать.

Я Бретту сказал на афтепати после премьеры, что он справился отлично, потому что практически каждое слово, что он говорил на русском, я понимал без напряга.

С Алеком Утгоффом-то во время съёмок общались?

Да, у нас же было много сцен вместе. Мы разговаривали и до сих пор иногда переписываемся, но он же в Англии, а я здесь.

Он на вас не обиделся за то, что вы его убили?

Столько людей на самом деле приняли это близко к сердцу. Многие шутят, но многие пишут мне в соцсетях: «Мы тебя ненавидим, потому что ты убил Алексея» и всё такое. Я надеюсь, что большинство понимает, что это просто игра, а в реальной жизни мы очень хорошие приятели.

Вы кому-нибудь из съёмочной группы говорили, насколько клюквенно получились некоторые части сюжетной линии про Советский Союз, про Холодную войну?

Я говорил. Я дал Дафферам немало советов. Относительно одежды я тоже давал много советов тоже: что русские любят, что в 1980-х было популярно в Советском Союзе. Какие-то клише мы тоже с Дафферами обсуждали. Я давал советы по манере поведения у русских, по тому, как русские себя ведут в той или иной ситуации. Допустим, они улыбались бы на эту шутку или нет.

Обо всём этом говорили, и я объяснял, что некоторые сцены получились клюквенно. Но иногда это просто задумано так, чтобы эти сцены выглядели именно так, как ты их видишь на экране.

У меня было много разговоров с продюсерами о том, что они должны мыслить новыми критериями. Если вы хотите показать сегодняшний криминалитет в России, то это уже не может быть криминалитет с золотыми зубами и с крестами.

Как сейчас выглядит криминалитет в России с вашей точки зрения как актёра?

Половина криминалитета, которая была в 90-х, легализовалась. У них есть бизнесы, эти бизнесы все легальные. Даже тот криминалитет, который остался криминалитетом, носит костюмы за 3-5 тысяч долларов, Rolex, ездит на хороших машинах. Но всё равно [у американских продюсеров] ещё превалирует то сознание: они видят этот типаж девяностых годов и переносят на экран. Чтобы сломать этот стереотип, потребуется определённое время.

Стереотипы, которые мы увидели в «Очень странных делах» — это ирония над отношением американцев во время Холодной войны к русским. Люди, которые так думают, правы?

Определённые стереотипы есть, я не буду кривить душой, но эти же стереотипы есть и в русском прокате.

Да, конечно.

То есть это обоюдное действие со стороны американцев и со стороны русских. Не забывай, что производство фильмов и телесериалов — это, в первую очередь, большой развлекательный бизнес.

Для того, чтобы сделать деньги, что надо? Привлечь как можно больше аудитории, правильно? Как ты привлечёшь больше аудитории на американской стороне? Давайте приведём русских в этот фильм или сериал, сделаем противостояние. То же самое на русской стороне. Давайте приведём туда американцев и сделаем противостояние. Но, конечно, очень важно, насколько хорошо написана история, какие диалоги.

Если часть русской аудитории видит, что американцы специально делают русских такими плохими, я немного не согласен с этим, потому что 1985 год — это пик Холодной войны. Битва двух супердержав за мировое доминирование на Земле и в космосе, каждая страна делает всё возможное. Были и шпионы — один из главных элементов в этой игре.

Холодная война была в самом разгаре, так что это достаточно логично для Дафферов принести эту тему в новый сезон. Они к тому же хотели показать новый сезон в другом свете.

Нету чёрного и белого, понимаешь? Многие люди видят только так — или это позитивное, или это негативное. Но этот бизнес немного более сложный. И ты должен использовать все элементы, чтобы этот бизнес был успешным.

Вам понравилось, что вашу историю закончили именно так?

Все персонажи, которых я играю, в конце умирают. Их почему-то убивают постоянно. Конечно, хочется, особенно в таком телесериале, остаться живым и пойти на следующий сезон. Но у Дафферов была такая задумка — и то, как они закончили, мне нравится. Как сделан весь этот финальный бой с Дэвидом, спецэффекты, диалог — всё сделано потрясающе.

Конечно, хотелось бы остаться живым. Но это же sci-fi: никогда не знаешь, что может произойти. Вообще я думаю, что весь этот сезон, включая концовку, получился самым сильным из всех трёх.

Давайте вернёмся назад. Вы в детстве жили только на Украине? В России — нет?

Я жил немного и в России. Ты в Петербурге, да?

Верно.

Я учился там немного. После восьми классов поехал учиться, потому что очень серьёзно занимался самбо. Мой товарищ учился в судостроительном училище со строительным уклоном на футбол. Я и ещё один мой друг, футболист, поступили туда. Я проучился там пять или шесть месяцев. Как-то третий или четвёртый курс пришёл нас избивать, но всё получилось наоборот. Мы выиграли этот бой. А после этого много студентов, включая меня, уехали.

Вы вернулись на Украину. Помните момент, неважно, в России или на Украине, когда вы впервые соприкоснулись с американской поп-культурой в каком-либо её виде? Фильмы, книги, комиксы, что угодно?

В моём детстве в Советском Союзе вообще американских фильмов не показывали. Цензура, Холодная война, все эти дела. Не знаю, как эти фильмы проскальзывали через эту цензуру, но иногда у нас показывали очень старые вестерны с Джоном Уэйном. Помню, я посмотрел чёрно-белый фильм, он закончился, время идти спать. И когда мама меня укладывала спать, я ей сказал: «Мама, в один день я буду жить в Америке». И это мне было пять лет.

У нас не было американских фильмов, но Прибалтика, ГДР и Чехословакия снимали кино в западном стиле. И я это всё смотрел. Когда началось потепление, 86-87 годы, в рамках Московского кинофестиваля стали показывать американские фильмы очень ограниченное время, допустим, неделю или две. Примерно тогда я стал эту культуру впитывать, ходить и смотреть эти фильмы.

Вы два года провели в армии СССР, так?

Да.

Ваше главное впечатление — хорошее или плохое — за эти два года.

Было очень тяжело. Я служил под Москвой, в Щербинке. Забрали меня в военно-воздушные силы. Привезли в учебку, которая была в Солнечногорске. Провёл я там где-то пять месяцев. Потом было расформирование, точнее «покупатели» приезжали — покупать солдат для разных частей. У меня отец был художником, и я рисовал с самого детства, так что один покупатель взял меня в Щербинку, но все эти артистические способности не пошли там далеко.

Я служил в роте охраны: мы охраняли секретные объекты на случай войны. Людей в тот момент не хватало. И вместо того, чтобы работать по нормальному расписанию, мы уходили в сторожевой пункт на четыре-пять дней. Там у нас был караул, по-моему, пятичасовой. Ты должен был идти в караул, есть и спать три-четыре часа, а потом возвращаться на пост.

Я видел, что очень многие ребята не выдерживали и по психологическому состоянию были комиссованы. Настолько напряженный график был. Было тяжело, но я считаю, что каждый юноша должен пройти эту школу, потому что это развивает дисциплину. Характер юного человека становится совершенно другим, когда он идёт в армию — он становится мужчиной и возвращается домой с совершенно другими понятиями. Я считаю, что это хороший опыт.

Как в вашей жизни появилось актёрство? Судя по всему, ничего не предполагало.

Я бы не сказал так, знаешь, я с самого детства очень любил фильмы. Я с упоением смотрел все советские фильмы и — тогда их ещё не называли телесериалами – телевизионные фильмы, например, «17 мгновений весны». У меня ещё тогда была мысль стать актером.

Но я никогда этому серьёзно не придавал значения до того момента пока в средней школе у нас не появился классный руководитель, которая была актрисой в местном театре. Она решила сделать театральный кружок и ставить спектакли. Я стал частью этого кружка. Где-то в течение двух или трёх лет мы играли на школьной сцене.

Это в каком году вы уехали из Украины?

В 1999. После переезда из одной страны в другую я уехал в Канаду на постоянное место жительства и там моя мысль [стать актёром] сформировалась в работе. Там я начал делать extra-работу в массовке, немного работал каскадёром. Потом уже перестроился в action, подучился и стал играть в разных сериалах и фильмах.

В одном из интервью вы говорили, что покинули Украину, поскольку не было ни работы, ни денег. Но вы не говорили, насколько сложно вам было решиться, чтобы уехать. Это был трудный для вас шаг?

Честно говоря, нет. Ситуация была настолько безвыходной в прямом смысле этого слова. Например, один товарищ работал телохранителем у директора мясо-продуктового магазина, который после развала Советского Союза скупил несколько точек, стал бизнесменом. Это как accessory, в то время было очень модно — если у тебя есть деньги, у тебя есть телохранитель.

Так вот, он работал телохранителем за 30 долларов в месяц. Понимаешь, настолько была безвыходная ситуация? То есть когда я пришёл из армии, практически невозможно было найти работу. Люди даже не могли найти работу, чтобы убирать туалеты в общественных заведениях или в офисах за 10 долларов в месяц.

Если бы вам сейчас предложили вернуться с такими же гонорарами, вы бы вернулись?

Нет, я думаю, что я бы не вернулся. Когда я уехал, я был другим человеком. Я приехал на Запад и ассимилировался, стал частью этого общества. У меня даже русский язык сейчас [не на лучшем уровне]: в разговоре с тобой я выбираю слова, потому что здесь практически 99,9% времени говорю на английском.

У меня есть несколько русских друзей: один живёт в Москве, другой — в Англии, третий — на Украине, один или два живут в Торонто, мы переписываемся иногда. Я разговариваю со своей матерью каждую неделю. Но для меня вся ментальность изменилась.

Я часть этого общества, поэтому зачем опять начинать всё с чистой страницы, переезжать? Даже с гонорарами. Я думаю, на Украине сейчас так же, как и в России. Ты знаешь, как живут большие города — Санкт-Петербург, Москва, Киев, Одесса. Выезжаешь из этих городов, едешь куда-то в глубинку и понимаешь, что там люди концы с концами сводят.

Что для вас самое трудное, как для актёра, в Голливуде?

Каждый год в Лос-Анджелес приезжает миллион людей...не просто миллион людей, а миллион людей, которые хотят стать актёрами. Каждый второй человек, с которым ты разговариваешь в LA — адвокат, доктор, продавец – они все актёры или сценаристы. Я часто спрашиваю себя: «А зачем? Ты — доктор, получаешь несколько миллионов в год, у тебя жизнь налажена. Зачем тебе ещё пытаться быть актёром?». Думаю, люди немного нерационально здесь мыслят.

Достаточно тяжело пробиться, если просто ты пытаешься быть актёром, и у тебя нет никакого бэкграунда в другой сфере деятельности. Ты берёшь acting classes, ходишь, занимаешься, сфокусирован только на этом. Единицы пробиваются.

То есть главное — это конкуренция.

Огромная, огромная конкуренция. Все хотят быть актёрами или сценаристами, у всех какие-то проекты, все что-то делают, куда-то что-то продвигают. Но этот бизнес тяжёл сам по себе.

И ты спрашиваешь себя: «А стоит ли мне продолжать это делать, если они выбирают на русские роли американцев?». У меня была такая история, я делал audition на Modern Family («Американская семейка»). Знаешь этот сериал?

Да, конечно.

Им нужно было отобрать двух человек, которые будут играть русских гангстеров. Пришёл, смотрю и понимаю, что знаю всех русских там: если ты несколько раз прошёлся здесь через офисы, ты всех уже знаешь. У некоторых людей есть Eastern European background, например, семья переехала или он сам. И [на прослушивании] есть часть людей, которые вообще никакого отношения не имеют к Восточной Европе — австралийцы, американцы, англичане.

Ничего, мы потренировались, я ему рассказал, как надо выговаривать то и то. Мы показываем эту сцену перед продюсерами. Они смеются, всё нормально. Мы уходим и ждём. Потом продюсеры выходят и говорят: «Те, чьи имена я называю, остаются». И меня не называют.

В конце выясняется, что на эти две роли русских взяли австралийца, с которым я работал, и ещё одного парня, чья семья переехала из Чехии, когда он был маленьким ребёнком. То есть он знает несколько слов на чешском, но вырос американцем. Мой менеджер звонит в офис, и продюсеры говорят: «Нам Андрей очень-очень-очень понравился, мы в восторге. Но мы взяли этого парня, австралийца, потому что он выглядит смешно».

Да уж.

Такие критерии. Ты не знаешь даже, как на это реагировать. Но ситуация здесь меняется в сторону лучшего. Знаешь, какими раньше были голливудские фильмы? У тебя по сюжету китаец, но они могли взять корейца, который разговаривает на корейском, играя китайскую роль. В 80-90-х годах это было нормально, многие же не понимали этого языка.

Сейчас китайская часть американцев скажет: «Это не китаец, это кореец». А турецкая часть американцев скажет: «Это не турок, это кто-то другой». Но русская часть более молчаливая, они не такие vocal, как другие национальности.

Ситуация начинает меняться, но многие ещё делают всё по старинке. Очень тяжело это перестроить. Но, как видишь, Дафферы для русских ролей выбрали всех русских. Даже люди, у которых было одно предложение, были русскими. Такие проекты, как «Очень странные дела», очень позитивно влияют на изменения.

Судя по вашему инстаграму, вы сейчас на пике популярности. Вы это ощущаете?

Очень ощущаю, и очень этим потрясён. Каждый день сейчас я набираю где-то по две тысячи фолловеров. Очень много сообщений в Инстаграме и в Фейсбуке. Когда телефон начинает эти все уведомления показывать, батарея садится.

На улицах вас уже узнавали как Григория?

Узнавали, подходили на улицах. Я тренировался, подошёл персональный тренер и такой: «Извини, не хочу отрывать тебя от тренировки. Просто хочу сказать, что ты сделал отличную работу и заставил меня ненавидеть твоего персонажа».

Чаще всего вы играете плохих парней. В интервью лет семь назад вас спросили о роли, которую вы хотели бы сыграть, и вы ответили, что желаете попробовать всё. За эти семь лет у вас появилась какая-то конкретная роль мечты?

Конкретики нет, но я хотел бы всё-таки сыграть хорошего парня, который остался бы жив в конце. Уже надоело постоянно умирать, надо бы и продолжать жить.

Мне нравится action-жанр и мне хотелось бы реализовать себя в этом направлении. Разноплановых актёров раз, два и обчёлся. Каждый имеет свою нишу и зрителями определён к тому или иному жанру. Например, Джейсон Стейтем, Сильвестр Сталлоне, Арнольд Шварценеггер, Джон Траволта, Бред Питт.

Голливуд уже прошёл тот момент, когда азиаты или актёры других национальностей были только плохими. Сейчас хороших парней могут играть люди любой национальности, кроме русских. Голливуду нужно перейти и этот рубеж. То есть я бы хотел сыграть — вне зависимости от жанра — хорошего парня, который, не знаю, помогает кому-то, спасает мир или ребёнка.

После получения правок со стороны актёра TJ скорректировал в материале несколько деталей. Во-первых, в интервью не было указано, что Ивченко, говоря о прослушивании на роль в «Очень странных делах», сослался на опыт кастинга в другой проект. Во-вторых, в реплике про съёмки эпизода с ярмаркой Ивченко имел в виду не координатора одного из юнитов, а братьев Дафферов. В-третьих, Ивченко сказал, что у него с Дафферами «было очень много консультаций» об образе русских, но актёр не работал консультантом и имел в виду советы создателям сериала — для лучшего понимания мы скорректировали его реплику.

#интервью #оченьстранныедела #сериалы #кино