«Последний киногерой»: путь Виктора Цоя в кино от ВГИКовской короткометражки до голливудского блокбастера

Подробнейший материал об актёрской карьере одного из главных героев русского рока.

15 августа 2020 года исполнилось 30 лет со дня смерти Виктора Цоя, лидера группы «Кино» и одного из самых известных российских рок-музыкантов. В мире кинематографа его помнят по большей части как исполнителя песни «Перемен» в финальной сцене «Ассы» режиссёра Сергея Соловьёва. Однако за ним числится гораздо больше ролей в кинолентах того времени.

Многие товарищи Цоя полагали, что завершив музыкальную карьеру, он будет самостоятельно писать и снимать фильмы. «Кино Виктора сильно влекло, он даже начинал делать свои сценарные заметки, приглядывался к жанрам, к киноязыку. Я не исключаю, что он мог бы стать режиссёром», — говорил в интервью журналу Esquire постановщик Рашид Нугманов, человек, сыгравший в жизни и кинокарьере Виктора Цоя одну из ключевых ролей.

В начале апреля 1986 года Рашид Нугманов отправился в Ленинград. Он заканчивал второй курс режиссёрского факультета ВГИК — мастерскую Сергея Соловьёва — и планировал снять в Северной столице учебную работу под названием «Йя-Хха», посвящённую одноимённой рок-тусовке. В этом ему помогали друзья-музыканты — Майк Науменко, Борис Гребенщиков, Игорь Мосин, сыгравший в фильме главную роль, и Константин Кинчев.

С Виктором Цоем Рашид Нугманов встретился по наводке Кинчева у входа на станцию метро «Владимирская». Он уже слышал песни «Кино» и хотел, чтобы Цой снялся в нескольких эпизодах «Йя-Ххи».

Над «Королём Брода» Нугманов работал ещё до поступления во ВГИК. Изначально он задумывал «Короля» как полудокументальный роман о Броде — так в Алма-Ате называли улицу Калинина (ныне улица Кабанбай батыра — прим. TJ), где в 1960-х годах собиралась вся неформальная тусовка. Тогда в городе было мало публичных заведений, и Калинина, как одна из центральных и самых старых улиц, привлекала много молодых людей.

«Это была такая «новая волна», появились шестидесятники, физики-лирики, свободно во дворе играли в преферанс, кому-то приводили лошадь в подарок — жизнь, одним словом, кипела», — вспоминал Нугманов. Режиссёр и сам не был чужд модной тусовке: его старший брат Мурат проводил свободное время на Броде, принося домой новые пластинки, кассеты и газетные вырезки о музыкантах. Он же задумывался как один из центральных героев романа.

Культура Брода развивалась, начинались первые столкновения соперничающих групп, завсегдатаи разрабатывали свод правил. Появились первые «уважаемые ребята» и образцы стиля, вокруг которых кучковалась молодёжь, — их называли «королями Брода». Одним из них был Моро.

Сценарий «Короля Брода» на тот момент состоял из десятков разрозненных заметок и черновиков, поэтому проект отложили до лучших времён и уже в мае 1986 года приступили к производству «Йя-Ххи». Основной съёмочный процесс занял всего две недели, но сам Нугманов готовился к нему на протяжении полугода. Он регулярно ездил в Ленинград за собственный счёт — денег ВГИК не выделил, — договаривался с представителями рок-тусовки, искал плёнку и киноаппараты, привлекал операторов и подбирал съёмочной группе места для ночлега. Чаще всего останавливались отдохнуть в квартире Виктора Цоя на проспекте Ветеранов или в коммуналке Игоря Мосина на Фурманова (ныне улица Гагаринская).

Несмотря на тщательную подготовку, не обошлось без проблем. Ленинградская милиция и комсомол часто препятствовали съёмочному процессу, и из-за этого ещё в течение года в Ленинграде и Москве организовывались спорадические досъёмки по нескольку часов.

Группы «Кино» и «Алиса» тогда находились в чёрных списках КГБ как «фашисты», их концерты срывались и запрещались, во время квартирников регулярно устраивались облавы. Выступление Виктора Цоя и Константина Кинчева, организованное в клубе «Водоканал» специально для финала «Йя-Ххи», не состоялось — директор клуба, несмотря на договорённости, внезапно пропал и перестал отвечать на звонки.

В итоге финал киноленты досняли уже в августе в знаменитой котельной «Камчатка», где работал Виктор Цой. «Было тепло, мы были в майках, а Виктор топил печку только для поддержания какого-то там режима. Угля почти не было – он соскребал остатки, в фильме это хорошо видно», — вспоминал Нугманов. Самого режиссёра несколько раз вызывали на профилактическую беседу в комсомол, убеждая снимать «правильные ВИА», а у операторов милиционеры отбирали камеры и плёнки с отснятым материалом.

Несмотря на подчёркнутую документальность съёмки, все сцены в фильме были постановочными за исключением маленькой врезки с гуляниями у Петропавловской крепости и свадьбы Игоря Мосина. Режиссёр не давал актёрам конкретных указаний, лишь корректировал кадр, моделировал ситуацию и просил группу работать в её рамках. Нугманов вспоминал, что преподаватели из ВГИКа спрашивали его, как он сумел заснять столько материала скрытой камерой, а, узнав, что почти всё постановка, не могли ему поверить.

«Йя-Хха», по словам Нугманова, была «чистым примером спонтанного творчества». Ни операторы, ни актёры, ни музыканты, ни сам режиссёр не знали, что хотели получить в итоге. Единственным ориентиром в процессе работы стала фигура документалиста Дзиги Вертова и его концепция «жизнь врасплох» в применении к игровым фильмам, поэтому многие решения принимались спонтанно прямо во время производства.

Например, концерт «Зоопарка» Майк Науменко решил дополнить, заменив реальные инструменты картонными, высмеивая таким образом выступления звёзд под фонограмму. А эпизод, где Борис Гребенщиков несколько минут неподвижно стоит и смотрит в камеру, Нугманов и Гребенщиков придумали, сидя у музыканта дома на улице Софьи Перовской (ныне улица Малая Конюшенная).

Перед началом съёмок Рашид Нугманов несколько месяцев провёл среди ленинградских музыкантов, разговаривал с ними, пытаясь «поймать атмосферу неведомого фильма». Обсуждение любых сценарных ходов он жёстко пресекал, предпочитая «следовать чувствам и интуиции». Особенно много Нугманов беседовал с исполнителем главной роли Игорем Мосиным, обсуждая сценарные моменты, рассуждая о жизни и музыке.

Фигура Мосина стала связующим звеном между основными действующими лицами ленинградской рок-тусовки. Саму «Йя-Хху» Нугманов выстроил так, что зритель будто бы следит за одним днём из жизни героя. Игорь дома, Игорь с друзьями, Игорь на свадьбе.

«Йя-Хху» — немую чёрно-белую зарисовку из жизни ленинградских рокеров — озвучили лишь в начале 1987 год. До этого руководство ВГИКа рассматривало работу Нугманова лишь как необязательный этюд, которому не полагался звук — только монтаж, корректировка и печать двух копий, — однако преподаватели сдались после многочисленных просьб молодого режиссёра и его мастера Сергея Соловьёва.

Отснятого материала — около шести часов — хватало на полнометражную картину, однако съёмочная группа не располагала нужными средствами — ВГИК отказался финансировать производство. Впоследствии большая часть кинопленки оказалась утрачена, и не сохранилась ни у одного из четырёх операторов.

Рашид Нугманов завершил «Йя-Хху» почти год спустя, весной 1987 года. Режиссёрскую коллегию фильм привёл в ужас, прозвучало слово «фашисты» — рок считался тогда в академической среде явлением, чуждым советскому гражданину. Рашид отчаялся и был уверен, что фильм просто оставят лежать в архиве, поэтому заранее забрал с собой все негативы — ВГИК не спонсировал производство и формально никаких прав на плёнку не имел. Однако на помощь вновь пришёл Сергей Соловьёв.

Впоследствии лето 1986 года на Украине назвали «чернобыльским». К июню Припять и ближайшие поселения опустели, хотя светофоры на дорогах ещё работали, а в домах и квартирах оставались личные вещи — многие надеялись вернуться. Речку Припять покрыла сеть земляных валов и очистительных дамб — так пытались предотвратить попадание радиоактивных вод в Киевское водохранилище.

В 20-х числах мая началась эвакуация детей из Киева. Их развозили в опечатанных вагонах по специально обустроенным лагерям, где детей обследовали вплоть до осени. Школы, училища и детские сады закрыли свои двери для всех. Особенно настойчивых учеников вахтёры и сторожа прогоняли домой, вызванивая по стационарному телефону родителей. По радио настоятельно рекомендовали ежедневно пить красное вино и воду с разведённым в ней аптечным йодом — считалось, что так можно вывести радионуклиды из организма.

Группа «Кино» прибыла в Киев в середине июня 1986 года в самый разгар эвакуационных работ. Здесь они участвовали в съёмках второго после «Йя-Ххи» короткометражного фильма — «Конец каникул». Его автором был Сергей Лысенко.

Сергей, студент Киевского Государственного института театрального искусства, познакомился с творчеством группы «Кино» в 1984 году. После «Время есть, а денег нет» Лысенко понял, что это идеальная киномузыка. Свою дипломную работу он, несмотря на предупреждения от преподавателей, хотел снимать исключительно о русском роке. Весной 1986 года он через киевских медиа-менеджеров вышел на Виктора Цоя и вместе с товарищами приехал в Ленинград в конце апреля. Встречу назначили в легендарном «Сайгоне» на Невском, 49.

В 1960-е — 1980-е годы «Сайгон» регулярно посещала местная андерграундная тусовка, творческая интеллигенция и неформалы. Бытует легенда, что название безымянной кофейне во разгар Вьетнамской войны дал один милиционер, зашедший внутрь и громогласно объявивший: «Что вы тут курите? Безобразие! Какой-то Сайгон устроили!».

Среди завсегдатаев «Сайгона» были Сергей Довлатов, Иннокентий Смоктуновский, Борис Гребенщиков, Константин Кинчев, Юрий Шевчук и Виктор Цой. Закономерно, что кофейня привлекала внимание органов правопорядка. Как говорил в интервью «Ленинградской правде» начальник угрозыска: «Сайгон» стал центром притяжения наших доморощенных «хиппи», панков и прочей плесени».

Вести о случившемся на Чернобыльской АЭС уже достигли Ленинграда, но большинство жителей ещё смутно представляло степень опасности. «Кино» оказалось в числе тех, кого не пугала перспектива оказаться рядом с эпицентром атомной катастрофы. Виктор Цой, выслушав идею фильма, согласился. Сергей Лысенко в свою очередь пообещал ежедневно спонсировать всю четвёрку красным вином «для выведения радионуклидов».

Съёмки «Конца каникул» заняли две июньских недели: в первую неделю по 12 часов в день снимали группу целиком, во вторую — одного Цоя. В какой-то степени Сергею Лысенко «повезло» со временем: в «чернобыльское» лето режиссёра никто не контролировал, а улицы пустовали — локацию для съёмок можно выбрать, какую угодно, без разрешения со стороны городских властей.

Сам фильм представлял собой четыре клипа группы «Кино» на песни «Дальше действовать будем мы», «Закрой за мной дверь», «Раньше в твоих глазах отражались костры» и «Попробуй спеть вместе со мной», связанные сюжетом о любовном треугольнике. У Цоя в фильме не было реплик — исключительно вокальные партии.

Своё 24-летие Виктор Цой встретил в разгар съёмочного процесса. В качестве подарка именинник получил букет роз, несколько ящиков красного вина, пластинку Duran Duran и концерт в Киеве. Нашли площадку — Дом учёных на Владимирской, 45а. О том, что выступать будет «Кино», администрация заведения, конечно, не знала – группу им представили как «перспективное молодёжное ВИА», к тому же рядом находилось отделение КГБ, поэтому никто не ждал подвоха. Перед началом концерта оказалось, что, несмотря на опасное соседство, зал на сто мест забит до отказа.

Прямо посреди концерта в зал ворвалась директриса Дома и, вытащив Александра Евтушенко из зала, потребовала в срочном порядке прекратить «это сборище». Вновь прозвучало знакомое слово — «фашисты». На вопрос, почему, директриса ответила: «Они же все в чёрном!», а песню «Перемен» она назвала «идеологической диверсией». Евтушенко начал тянуть время. Говорил про молодых учёных, прибывших послушать музыку, про рок и стандарты поведения на подобных мероприятиях. В итоге они проговорили до самого конца выступления, и Евтушенко концерт так и не увидел.

Лысенко не смог защитить диплом с фильмом «Конец каникул». Как только фильм начался, и в кадр вошли трое участников групп «Кино», все в чёрном, ректор сказал: «О, фашисты!» По словам Лысенко, коллегия преподавателей начала его «ломать», предлагая «исправить» фильм и подвести картину к борьбе с мировым империализмом. Советовали вставить сцену комсомольского собрания, на котором все дружно осуждали «фарцовщиков с Невского». Сергей отказался, завалив диплом.

Плёнку у режиссёра конфисковали — хотели смыть фильм, но Лысенко, пробравшись в архив вуза, выкрал «Конец каникул». Позже он вспоминал, что именно месяц, проведённый рядом с Цоем вселил в него «дух свободолюбия» и помог отстоять свою точку зрения на защите диплома. Сам Виктор Цой полностью смонтированный фильм так и не увидел.

Рашид Нугманов никогда не планировал снимать культовую ныне «Иглу». Фильм появился фактически случайно. В августе 1987 года Рашид, окончив третий курс режиссёрского факультета, вернулся домой в Алма-Ату. Месяцем ранее его дебютный короткий метр «Йя-Хха», над которым постановщик работал более года, завоевал приз имени Тарковского на Московском кинофестивале. Имя Нугманова оказалось на слуху в среде российских кинематографистов, и именно ему предложили завершить съёмки плановой картины «Игла».

Её производство остановилось из-за серьёзного конфликта между режиссёром Аманжолом Айтауровым и сценаристами Александром Барановым и Бахытом Килибаевым. Тестовый материал, снятый Айтауровым, категорически не понравился драматургам, и они отказались продолжать сотрудничество. Студия встала перед фактом замены режиссёра. Денег почти не было, до конца производства оставалось 1,5 месяца, и редколлегия «Казахфильма» обратилась за помощью к Нугманову.

На главную роль в «Игле» Нугманов, не задумываясь, позвал Виктора Цоя. Оба ещё помнили договорённости, заключённые во время съёмок «Йя-Ххи», и Цой согласился. Понимая, что снять давно задуманного «Короля Брода» по собственному сценарию ему не удастся, Нугманов перенёс некоторые наработки в «Иглу». Главный герой сменил имя с Арслана на Моро, Филя стал Спартаком, а последняя сцена поменяла локацию, переехав из пригорода в самый центр – на пересечение улицы Тулебаева и знаменитого алма-атинского Брода.

Изменился и финал киноленты. В первом варианте Баранова и Килибаева Моро однозначно умирал: падал в канаву на сухие листья и там истекал кровью. В итоговой версии герой после удара ножом вставал с колен и шёл дальше по заснеженной аллее. «А там уже находилась больница. Кто знал город, могли догадаться, что Моро сумел бы туда дойти», — говорил Рашид.

Такой финал Нугманов сделал потому, что хотел снимать вторую часть приключений персонажа Цоя. Однако смерть артиста помешала планам. О продолжении пришлось забыть, но режиссёр спустя 20 лет получил шанс сказать зрителю в лоб, что «Моро – жив». Его «Игла Remix», вышедшая в 2010 году и неоднозначно оценённая критиками, заканчивается кадрами с живым и здоровым персонажем Виктора Цоя.

Желая вызвать у актёров максимально естественную реакцию, Нугманов, вместо того, чтобы читать сценарий и учить реплики, пил с командой чай, беседовал о жизни и обсуждал образы героев. Какие-то кусочки диалогов от старого сценария оставались, но большую часть просто выкинули – многое придумывали прямо перед очередным дублем, чтобы история потеряла конкретику и могла широко толковаться зрителем.

«Мы приходили на съёмки абсолютно расслабленные, а дружеские отношения помогали нам вести себя раскованно перед камерой», — говорил постановщик. Большая часть фильма в итоге снималась с одного дубля. Сам Нугманов называл такой подход «открытым кино». В рамках этой концепции Нугманов снял поездку героев на Аральское море, про которую нельзя сказать со 100% уверенностью, было ли это наркотическим сном Дины или реальностью.

Оригинальный текст «Иглы» сценаристы Баранов и Килибаев насытили колоссальным количеством диалогов. Нугманов понимал, что если его актёры будут их произносить, то получится «детский сад, любительский капустник и просто очень плохое кино». Он решил заменить большую часть диалогов аудиовставками из советских программ, шедших по радио или ТВ.

В сцене наркотического прихода Дины Нугманов использовал прибор звуковой обработки LEXICON, то ускоряя, то замедляя её фразы, показывая изменённое восприятие персонажа. Режиссёр рассказывал, что в этой сцене на фоне монолога Дины звучала тягучая музыка. Это – записанная в обратном направлении и замедленная в четыре раза фонограмма Revolution 9 с «Белого альбома» The Beatles. Так Нугманов отдавал дань уважения конспирологическим теориям, о зашифрованных посланиях в песнях «Ливерпульской четвёрки».

Рашид Нугманов в одном из интервью рассказывал, что при съёмках «Иглы» он ориентировался на «Йя-Хху», поскольку во многих кадрах этого фильма встречались настоящие наркозависимые. Режиссёр вспоминал, как они себя вели, что чувствовали, как взаимодействовали с другими членами тусовки. «Такая рок-культура не бывает без наркоманов», — говорил Нугманов.

Присутствие Цоя в Алма-Ате не осталось незамеченным. Один из актёров Архимед Искаков работал тогда учителем математики в гимназии №56. Его ученики узнали, что тот снимается в одном фильме с лидером группы «Кино», и попросили организовать в школе творческую встречу. Цой согласился и в один из съёмочных дней, даже не успев смыть грим, отправился в школу.

Архимед и Виктор приехали на следующий день. В помещении уже сидело около 150 человек: ученики из параллельных классов и их родители. Концерт продлился до часу ночи. Виктор пел, а в перерывах отвечал на многочисленные вопросы о музыке, о себе и о жизни. В 2009 году в гимназии установили мемориальную табличку в честь этого концерта.

Когда «Игла» летом 1987 года попала в руки Рашида Нугманова и его команды, никто не ожидал, что картина про наркоманов, с рокерами-«фашистами» в главной роли увидит свет. Предполагали, что её либо оставят в архивах «Казахфильма», либо припишут третью прокатную категорию с минимальным количеством копий и показов.

В 1988 году Нугманов сдал «Иглу» в Госкино, не задумываясь о дальнейшей судьбе картины. В сентябре 1988 года фильм внезапно показали на первом одесском кинофестивале «Золотой Дюк», где лента собрала множество позитивных откликов. Киноленту положительно оценили в том числе Никита Михалков, Эльдар Рязанов и киновед Кирилл Разлогов. Разлогов же, будучи преподавателем Нугманова во ВГИКе, отстоял «Иглу» перед советом Госкино и добился того, чтобы картине присвоили первую прокатную категорию. Это означало большое количество копий и ощутимые денежные вознаграждения для всей съёмочной группы.

В 1989 году «Игла» стала одним из главных кинохитов Советского Союза. По данным журнала «Экран и сцена» (№47, 22 ноября 1990), фильм крутили в течение 11 месяцев — дольше всех в году, — а количество зрителей достигло 14,6 миллионов, поставив фильм на 9 место по посещаемости. Самого Виктора Цоя журнал «Советский экран» признал лучшим актёром 1989 года. После смерти Цоя в августе 1990 «Иглу» вновь начали крутить в кино, и люди массово ходили на фильм. По воспоминаниям Рашида Нугманова, зрители в зале «плакали навзрыд и, к ужасу директоров, зажигали зажигалки на финальных кадрах».

После успеха «Иглы» Рашид Нугманов связывал все свои дальнейшие планы на кино исключительно с Цоем. Фильм под названием «Цитадель смерти» режиссёр задумал как фантастический боевик в жанре альтернативной истории, действие которого происходило бы в футуристическом Советском Союзе.

По задумке Нугманова, СССР через несколько лет после событий «Иглы» разрывала гражданская война. Ленинград оказывался в статусе самостоятельного капиталистического анклава, откуда ещё летают гражданские самолёты за границу. Моро нелегально попадал в город, планируя улететь отсюда. Спасая девочку по имени Алиса, он попадал в эпицентр бандитских разборок и оказывался втянутым в монархический заговор с целью совершить вооружённый переворот.

В конце января Рашид Нугманов вместе с Виктором Цоем прибыл на фестиваль «Сандэнс» в Парк-Сити, штат Юта. Американский продюсер Эд Прессман, впоследствии отвечавший за культового «Ворона», остался от «Иглы» в восторге и загорелся идеей сделать российско-американский фильм с Цоем в главной роли. К производству он привлёк известного фантаста, «отца киберпанка» Уильяма Гибсона.

С Гибсоном Нугманов встретился в Сан-Франциско. Режиссёр показал писателю «Иглу», напоил джин-тоником в квартире местного миллиардера, рассказал про Цоя и русский рок и договорился вместе работать над сценарием к «Цитадели смерти». Наутро оказалось, что и Нугманову и Гибсону нравится один и тот же писатель — Джек Керуак, и один и тот же архитектор — Антонио Гауди. «Мистика какая-то. Вот такие мелочи и цементируют дружбу», — вспоминал постановщик. Через две недели Нугманову пришёл факс от писателя с рабочим тритментом сценария – текстовой зарисовкой, которая призвана показать самые эффектные моменты фильма и продать текст продюсерским компаниям.

Самым значимым вкладом Гибсона в сценарий, по словам Нугманова, стал металлический паук, заряженный ядерной боеголовкой, который карабкается на Александровскую колонну. Уильям назвал его Boris the Spider как гибрид названия одной из песен The Who и имени Ельцина. Также он создал образ главного антагониста — Доктора Друга, преуспевающего телеведущего, «пугающе напряжённого типа в очках со стальной оправой». Несмотря на фантасмагоричность ситуации, герой Виктора Цоя — Моро — оставался верен себе, и участвовал в фильме «без переодевания и лицедейства». Бюджет для «Цитадели» выделили соответствующий — Эд Прессман готовился расстаться с 10 миллионами долларов.

В «Цитадели» Нугманов и Гибсон планировали снять Дэвида Бирна, лидера группы Talking Heads. Вдвоём с Цоем они должны были записать саундтрек к киноленте. По странному стечению обстоятельств кавер на их песню Psycho Killer Кирилл Серебренников использовал при съёмках фильма «Лето», посвящённого ранним творческим годам Виктора Цоя и Майка Науменко.

Виктор обрадовался новому совместному проекту с Рашидом и предложил тому в дополнение написать промежуточный фильм про Моро исключительно для советского зрителя – чтобы расширить киномир «Иглы» и «Цитадели». Нугманов написал сценарий под названием «Дети солнца» за апрель-май 1990 года, ориентируясь на «Великолепную семёрку» и «Семь самураев». Съёмки планировалось провести осенью, творческую встречу с участниками «Детей солнца» Нугманов назначил на 21 августа 1990 года в Москве. Цой должен был вернуться из Латвийской ССР как раз к этому моменту, но погиб.

«Цитадель смерти» так и осталась лежать в архиве Нугманова в виде сценария и рабочих документов – деловой переписки, творческих комментариев и юридических бумаг. «Детям солнца» повезло чуть больше. Инвесторы убедили постановщика продолжить над ними работу, и Нугманов довёл проект до конца осенью-зимой 1991 года с небольшими изменениями. Из триллера на окраинах Ленинграда он превратился в «глумливый вестерн на южном берегу озера Иссык-Куль».

В 1993 году фильм вышел в черновом монтаже под названием «Дикий Восток». Фильм стал последним кинопроектом, в котором Виктор Цой принимал непосредственное участие. Впрочем, сам Нугманов ни о чём не жалеет. Благодаря кино он познакомился с великим музыкантом и – что ещё важнее – обрёл друга.

Руслан Жигалов, автор Telegram-каналов «Кинокляча» и RJ

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#кино #творчество #истории #лигаавторов #лонгриды #музыка