Как перестать стыдиться того, что работаю на заводе? Часть I

Рассказ о том, как я оказался на заводе, какие есть стереотипы про работников и почему здесь интересно. Фото местных котов прилагаются.

Мне 23 года, родом из провинции. На данный момент два года работаю в Москве: год — слесарем-ремонтником в цехе гальванических покрытий и год — оператор-наладчик станков с ПУ. Расскажу о том, как я пришёл ко всему этому — думаю, что история довольно тривиальная, но всё же. И только не надо советов в духе: «Раз не нравится, то пиши заявление на увольнение и все дела».

Помимо работы увлекаюсь фотографией и связанной с этим обработкой, научпопом, пытался в программирование, вёрстку, анимацию, но как-то не пошло, однако всё равно порой закипает интерес и на неделю чем-то из этого весьма сильно становлюсь, без преувеличения, одержим. В общем, везде и всюду понемногу.

Вокруг завода сложился определённый стереотип, который сталкивал меня с таким отношением людей:

Остаётся только пренебрежительную отмашку добавить для комичности. И такая реакция на… работу заставляет меня несколько стыдиться, прибивать себя к якобы отбросам, которые работают на заводе лишь потому, что дальше носа не видят и каждый день идут за бутылкой.

Закончил 11 классов, троечный аттестат (всего лишь пять отметок «4»). В школе меня интересовали история и обществознание, поэтому надумал поступать на юрфак, но ожидаемо-успешно поступил в армию. После армии идти учиться на бюджет очно было уже непозволительно, а заочно — денег не было ввиду финансового состояния семьи. А куда идти парню после армии без опыта работы? Либо продавцом в салоны связи, либо в охрану, либо на завод. Поскольку детство было связано с мопедами и скутерами, мне импонировал технический уклон, ибо смотреть, как батя возится с техникой, довольно занимательно.

Итак, я пришёл на завод, являющийся градообразующим предприятием на грани банкротства, а значит, всегда имеющим нехватку кадров, так как работать за такую зарплату станут либо пенсионеры, которые уже 40 лет на этом заводе, либо юнцы без опыта, к коим я и относился.

В целом, довольно обыденный и типичный завод, построенный при СССР.

Он представлял из себя большую коробку, смотрящую на тебя сплошным рядом окон в 4 этажа и десятью дверьми проходной. Попадая внутрь обнаруживаешь, что окна-то все для медпункта, бухгалтеров, экономистов и ещё кучи отделов, сотрудников в которых было больше, чем рабочих во всех цехах вместе взятых.

По сути, схема коридоров походила на прямоугольник, поделенный решёткой. Старые, измазанные грязным маслом и осевшим абразивом станки вперемешку со сравнительно новыми давали надежду, что всё не так плохо и станочный парк медленно, но обновляется.

И этот запах, похожий на запах в дедовском гараже: отработанное масло и сырость. Глухие, отдалённые шумы компрессоров и тяжёлых фрезерных станков, короткие свисты пневматических сцеплений, едва доходящая вибрация пола от 100-тонных прессов, лязг падающего металла, дым и всполохи синего света сварки на грязных от пыли стенах, утыканных ржавыми трубами, с которых по капле падает конденсат.

Часть фото — с моего завода:

Но цех, в который попал я — заготовительный — был на отшибе, в отдельном от главного корпуса здании. Там были окна и личные цеховые коты, о которых ниже.

Взяли меня учеником слесаря-ремонтника со сроком обучения 3 месяца и ученической зарплатой в 10.000р чистыми. Забегая вперёд скажу, что в лучшие времена, уже имея разряд, получал максимум 15.000р чистыми. Вообще, профессия слесаря на производстве считается самой… низменной и воспринимается как прекрасная должность для раздолбаев и любителей пинать всякое целый день. И в какой-то степени это правда, а в какой-то — весьма несправедливое принижение.

Если вкратце, то слесарь может быть раздолбаем, который не понимает, зачем и почему что-либо делается в ремонтируемом оборудовании и молоток у него инструмент для тонкой работы, а может быть и вполне грамотным специалистом, который хочет делать правильно, но не может, потому что нет ресурсов для этого, и приходится делать абы как, лишь бы работало, ибо если не делать вообще — простой производства.

И на государственных предприятиях никому нет никакого дела до того, что решения технологически неправильны и потенциально опасны — оно же всё равно поработает какое-то время. И всегда ссылаются на то, что привезут материалы/запчасти и сделаем правильно, а на время пока и так сойдёт. И как известно, нет более постоянных решений, чем временные.

Попав на завод, интерес к работе появился сам собой. Мне было интересно, почему делают именно так, а не иначе, зачем то, зачем сё — масса вопросов. Школьные абстрактные знания неожиданно приобретали вполне практический, прикладной характер. В общем, для меня открывался целый новый мир. Но что самое главное, тогда я ещё не понимал, насколько это объёмная и увлекательная тема — машиностроение. Я не имел к нему самого прямого отношения, но тем и лучше — я мог следить сразу за всей работой цеха со стороны без привязки к рабочему месту — в этом огромный плюс работы слесаря, в разнообразии.

Когда делать нечего, ты можешь слоняться по цеху в поисках объектов интереса или мастерить что-то для себя с использованием служебного оборудования в личных целях, конечно же, — статья, по которой вполне могут уволить, но государственные предприятия в России — это такое место, где могут работать самые разные люди: от запойных алкашей до весьма крутых специалистов. Возникает вопрос, мол, а почему первая категория там работает вообще? Может быть, начальство не знает о том, что чуть ли не половина цеха у станков под градусом? Или все эти синяки — представители того самого стереотипного русского рабочего, который пьянствует, матерится через слово, но лучше всех знает своё дело и алкоголь только раздувает пламя гения?

Нет, всё банальнее и скучнее — на их место вряд ли кто-то придёт, а если и придёт, то это будет человек, который не знает производства и долго будет вникать во все «что можно, а что нельзя». Да и не факт, что это будет образцовый трезвенник. За людей попросту держатся, какими бы они ни были: алкаш, наркоман (с ними часто смешные кулстори связаны), просто дурак — но продукция ведь выпускается, ОТК принимает, так что пусть.

Стоит подробнее остановиться на коллективе, так как именно из-за собирательного образа работника завода складывается общее мнение, причём довольно нелестное:

Не стану скрывать — да, такие есть, но далеко не все.

Первыми, с кем я познакомился, был, естественно, механик цеха (61 год) и мой наставник (57 лет) — слесарь 5го разряда с незаконченным образованием инженера по радиоэлектронной аппаратуре. За полтора года работы мы хорошо сдружились, ибо несмотря на возраст они были сравнительно продвинутые как в современной культуре, так и в техническом плане, поэтому стали для меня неплохим фундаментом в познании производства, так сказать. В общем, я их крайне уважал и за юмор, и за подход к делу.

Трое резчиков

Первый из них — тот самый безответственный алкаш (33 года), предпочитающий спирт разбавлять водой из-под крана и запивать этой же водой, был уволен при мне, так как оборзел настолько, что улегся спать прямо посреди рабочего дня и это уже в седьмой раз. То есть, понимаете, насколько плохо с кадрами.

Второй (35 лет) примерно такой же, только с женой, двумя детьми и долгами по коммуналке на 300 тысяч. Вечно играл в какую-то игру на телефоне с первым. Каждый раз снимал на телефон, как запускаются большие механические гильотинные ножницы, которые могли резать листовую сталь толщиной до 20мм. Стоит отметить, что звук запуска и раскрутки маховика вправду впечатляющий: кто играл в Сталкер, тот сразу бы сравнил это с растянутым звуком зарядки гаусс-пушки, уходящим в высокий писк.

Третий (30 лет) держался от них особняком и был вполне себе исполнительным и порядочным тихоней.

Водители электрокара

Их было двое: старый (65 лет) и молодой (27 лет). Старый был довольно подвешенным на язык и напористым в диалоге, в прошлом, если верить рассказам, тот ещё делец, не упускавший возможности что-то стащить или выпросить; всегда и везде считал себя правым, в обед играл в карты с резчиками, любил травить заводские байки и в целом довольно добродушный человек.

Молодой же, попав под влияние старого, начал пытаться копировать поведение и манеру общения, что выходило не очень натурально. Не могу сказать, что он отличался большими познаниями в производстве, просто возил заготовки и детали по заводу — тоска. Увлекался изготовлением бумажных и 3D-моделей автобусов, причём весьма недурно, как по мне, особенно в 3D — кропотливый подход к деталям, вплоть до приборной панели. В обед ел просто хлеб и запивал обычной водой. Странно, да?

Наладчик штамповочных прессов

Также один из моих любимых коллег, который в свои 58 лет обед слушал AC/DC, постоянно спрашивал, как переводится название песни и объяснял устройство прессов, попутно уча устанавливать штампы и налаживать станок, так как мне было интересно, а ему лень.

Каркасники

Три сварщика и два сборщика. Про них рассказать ничего не могу, потому как знакомы особо не были. Во всяком случае, негативных эмоций не вызывали, а летом делали газировку с помощью баллона углекислоты. Сварщики бесплатно сварили мне мангал и коптильню — каждый, кто работал на подобном производстве, просто обязан сделать себе мангал или коптильню. Один из сварщиков работал когда-то с моим отцом (токарем) на другом заводе и он аргонно-дуговой сваркой варил мне крышку двигателя, когда я упал на мотоцикле. Варил три раза, потому что пробил я её основательно и не получалось сделать герметично. И забесплатно, хоть я и настаивал.

Мастер участка

Весьма противный мне товарищ, заставлявший заниматься бесполезной работой, когда замечал, что я хожу по цеху без дела. Это тот самый тип людей, которые ведут себя властно и дерзко, пока перед всем коллективом не пошлёшь его, после чего на время утихомириваются и перестают лезть, а потом опять старая песня. В обед иногда заходил поиграть в карты со Старым (водитель кары) и начинался поединок, мол, кто кого круче подколет и покажется более крутым. Только вот Старый сам по себе был такой и вёл себя непринуждённо, а мастера выдавала фальшивость в поведении.

Ужасно боялся начальства и выслуживался как мог. Но стоит отдать должное, что, если с ним сдружиться, очень даже выручал порой, когда нужно что-то для личных нужд.

Зам. начальника цеха

Свой в доску 28-летний хитрый лис. Суетился и бегал по всему заводу, мог достать кого угодно, если что-то вдруг понадобится. Очень энергичный и весёлый тип, любитель поспорить с высшим руководством и ткнуть их носом в то, что работа не пойдёт, потому что… потому. Обычно подходил и бодро спрашивал: «Ну как дела?» И я ответить не успевал, как он тут же начинал: «Это, слушай…» и говорил, что надо сделать. С ним было приятно работать, потому что он не приказывал, а как будто бы просил.

Порой заваливался на обед и в шутку устраивал разнос резчикам с их спиртом.

Заводские котики

На каждом заводе есть своя популяция кошек — пушистые и пыльные создания, испуганно выглядывающие из тёмных уголков, когда утром завод заполняется людьми. Их нельзя было погладить, потому как заводские коты похожи в плане поведения на голубей: мимо них пройти можно вблизи, но стоит только начать приближаться — сразу же бегут подальше.

По ночам, когда цеха и оси (длинные коридоры) пустовали, оставляли мины, поэтому с утра надо быть особенно осторожным и внимательным, дабы не вляпаться.

Какое-то время решили их травить под эгидой того, что не место на производстве всякой живности. Травили до тех пор, пока крысы и мыши не начали в наглую по столам бегать и грызть проводку и гидравлические шланги. Чем-то напоминает войну Китая с воробьями. Мне сложно представить, кому может помешать кот. В этом же даже какая-то фишка есть — заводские коты.

Часто умирали в самых труднодоступных местах и ужасно воняли, а достать никак.

Начальник цеха

Бывший колхозник и самодур, равно как и директор завода, с которым они дружили и жили в одной деревне аки старые помещики. В вопросах производства вообще ничего не знал и не понимал. Просто приходил на работу смотреть телевизор. В цех спускался, только когда приходил кто-то из высшего руководства — на это жаловаться не могу, оно ведь и к лучшему. Ко мне относился снисходительно, без вопросов подписывал заявления на отгулы (административный отпуск) и постоянно подкалывал механика в моём присутствии, стараясь показать, как не уважает того.

Довольно часто видел где-то что-то для огорода и просил нас, слесарей, сделать это, и порой это превращалось в дикий аттракцион с геморроем и отбойным молотком, когда нужного оборудования нет, а делать надо, что ещё раз говорит о творческой работе слесаря.

Да, я сейчас сам ною о тупом начальстве. И что?

Шла осень 2018 года. Выйдя с отпуска в сентябре, мне предложили отучиться на оператора машины литья под давлением, потому как рабочих там не хватало, а заказы были, да и зарплата там в два раза выше. Недолго думая, я согласился, тем более, что литейный участок относился к нашему цеху — мы с коллегой нередко проводили там ремонт и с коллективом я был уже хорошо знаком. Описывать и их, полагаю, нет особой нужды.

Итак, мои первые шаги по литейному делу начались в октябре с изучения теории и техники безопасности.

По заверению нач. цеха получить разряд я должен был как раз после Нового года, в январе, как только все отойдут от праздников. Работал в цехе я до обеда, а после шёл на литейный участок постигать литьё. Нет, на этом участке не было огромных ковшей с расплавленной сталью — это была металлургия в миниатюре, где стояли три литьевые машины А71107 и А71109, к которым нельзя было прикоснуться и не измазаться чёрной графитовой смазкой, отмывающейся исключительно керосином или растворителями.

Кстати, на протяжении года в конце дня я отмывал руки исключительно керосином. Да, воняет, зато быстро и легко. Керосин в слесарной работе вообще штука необходимая: и отмывать им, и подшипники отмачивать, и резину размягчать, и на герметичность проверять (у него прекрасная текучесть).

Первое время было страшно подходить к этим машинам, поскольку расплавленный силумин заливался в этакий стакан и поршень загонял этот металл в литьевую форму под давлением до 200 атмосфер. И каждый раз, когда я нажимал две кнопки (мера безопасности, чтобы обе руки были где надо), поршень резко выстреливал и из стакана выплёскивались капли жидкого металла. Они были крупные, разлетались радиусом буквально сантиметров в 5, но всё равно боишься, что когда-нибудь оно брызнет на тебя.

А вот из литьевой формы уже вверх метров на 10-15 выстреливал фонтан силумина, спуская избыточное давление, газ и металл через тонкий (0.3 — 0.5 мм) канал. Металл мгновенно кристаллизовался и падал вниз уже мелким серым конфетти.

Также на участке редко, но лили нержавеющую сталь 12Х18Н9Т. Красивое зрелище, ну и близко без защиты не подойдёшь особо — температура под 1300 градусов. Причём лили её без механизации. Просто из прямо из печи сталь выливалась в 35-килограммовый ковш, который держали на длинных ручках два человека, и разливали из этого ковша металл в формы, заблаговременно закопанные в термоизолирующий состав. Вот так оно в итоге выходило.

Изготовление этих форм производилось на этом же участке и было довольно токсичным процессом, так как в приготовлении этой пастообразной субстанции, пахнущей мандаринами, использовались ацетон и кислоты. Разумеется, всё это делалось по-старинке и крайне… легкомысленно в плане отношения к безопасности.

Мне нравился завод зимой, когда начало и конец смены в сумерках, тёплые лампы дежурного освещения контрастируют с синевой ночной зимы. Когда утром с холода и свежести заходишь на проходную и тебя атакуют эти знакомые запахи и тепло, сонные вахтёрши выдают пропуски, коты сидят кучками в коридорах, встречая рабочих, идущих неспешным шагом и весело разговаривающих между собой. В цехах понемногу загорался свет, включались станки. Почему-то это мне навевает мысли об уюте — все эти грязные бледно-зелёные стены, шумы, запахи и полутьма в цехах. Вечером же все так же неспешно тянутся к проходной.

28го декабря была последняя рабочая смена перед Новым годом, пятница. Разумеется, чуть ли не половина завода устроила пьянку. Все знали и всем было без разницы — это норма.

Мы с коллегой не пили: он был в завязке после того случая, когда спьяну оплатил интернет на 10.000р, чтобы получить 300 бонусов «Спасибо» и купить на них веб-камеру. Да, он решил купить её именно за бонусы, а бонусы нужно как-то получить, и вот… слесарь, 57 лет. Я же не пил, потому что не хотелось, а если бы и хотелось, то принципиально не пил бы.

Проработал я на этом заводе до 23 января 2019 года.

17 января начальник цеха пришёл с совещания, и механик, как обычно, пришёл к нам в слесарку пересказывать итоги. Но в этот раз он пришёл встревоженным, потому что на совещании призвали в добровольно-принудительном порядке предлагать работникам писать заявление на отпуск за свой счёт до 1 апреля. На дворе январь — отпуск до первого апреля.

Мы, конечно, пошутили по этому поводу, но в обед я начал искать работу и нашёл в Москве по похожей специальности, тем более, что очень удачно, мой отец работал на этом заводе в Москве, но уже в частной фирме, арендующей цех у завода. Эта фирма снимала ему квартиру, то есть, я мог и спокойно жить недалеко от работы, и без труда привыкать к новым условиям жизни.

Я сразу же позвонил по объявлению и договорился приехать 20 числа. По приезду оказалось, что вакансия не слесаря котельного оборудования, а слесаря гальванического цеха, однако это меня не сильно тогда беспокоило, потому как это единственное место в Москве, где я мог бы нормально жить в квартире и работать, и позади — умирающий завод с зарплатой в 12 тысяч. Как оказалось, паниковал и сразу начал убегать я зря — никто так и не написал за свой счёт и платить меньше не стали, но тем не менее, это было к лучшему.

Меня отправили в фойе цеха ждать начальника и механика на собеседование, на котором механик задал несколько лёгких вопросов в духе: «Какой тип смазки используется в редукторах?» и проверили умение читать чертежи. И по итогу принял. Уже 22 числа я вернулся написал заявление, а 23 — был уволен.

Конец первой части.

Во второй части я расскажу о том, как работается в Москве, разнице между частным производством и государственным заводом, о проблемах в личной жизни, с которыми столкнулся здесь, и как с ними переплетена моя работа.