Русалки, домовые, водяные и баенники: краткий путеводитель по древнерусским мифам

Кого стоит опасаться в бане, чем древнерусские русалки отличались от диснеевских и как языческим духам удалось пережить крещение Руси.

Как минимум с шестого века религией славян было язычество. В его основе лежала вера в существование большого количества богов и магических существ, которые обитают среди простых смертных и влияют на их повседневную жизнь.

Во главе языческого пантеона высших божеств стоял Перун — бог-громовержец, чьего благословения княжеская дружина просила перед сражением. Бок о бок с людьми жили существа «низшей мифологии»: русалки, домовые, лешие и водяные, существование которых для древнерусских крестьян казалось неоспоримым.

С началом распространения на Руси христианства языческие боги постепенно канули в лету — их место занял единый бог, его апостолы и святые. Более стойкими оказались духи низшего порядка, пережившие своих «старших товарищей» и глубоко укоренившиеся в русском фольклоре.

Основные источники статьи:

На вершине языческого мира древних славян стояли высшие боги: Перун, Велес, Дажьбог, Мокошь и другие. Верховным богом считался Перун – громовержец, покровитель воинов и главный бог земледельческого культа. Именно от Перуна зависело появление дождей, необходимых для посевов. Это объясняет его ведущую роль в аграрную эпоху. Домашнему скоту покровительствовал бог Велес, к которому крестьяне обращались с просьбами о благополучии овец, лошадей, быков и коров.

В Киеве находилось главное святилище Дажьбога – бога солнца, благополучия и финансового благосостояния. Единственным женским божеством древнерусского пантеона была богиня-матерь Мокошь, в некоторых регионах России и Украины ей поклонялись до середины 19-го века. Судя по летописям и церковным обличениям, она покровительствовала овцеводству, плодородию, браку и вообще всей женской части крестьянского быта.

Помимо высших богов существовало огромное количество «духов низшей мифологии»: русалки, лешие, домовые, водяные, кикиморы, упыри, баенники и многие другие. Они обитали не где-то в абстракции, а рядом с людьми и влияли на их повседневную жизнь. Новгородский крестьянин одинаково верил как в домового, живущего в его избе, так и в мальчишку с соседней улицы, которого он ежедневно встречал на выпасе скота.

После крещения Руси в 988 году вера в языческих богов стала постепенно угасать. Их идолы разрушались и сплавлялись по рекам, а на месте капищ строились церкви. Перуна, Велеса, Даждьбога и остальных заменил единый христианский Бог и его апостолы. Быстрее всех новые реалии приняла городская знать – князья и аристократы крестились сами и крестили своих детей, позабыв о языческом прошлом.

Иначе перемены восприняла деревня, ставшая укрытием для низших мифических существ. Домовые и русалки слишком глубоко вошли в сознание и мировоззрение крестьян, чтобы бесследно исчезнуть по первому желанию христианских богословов. В отличие от пантеона языческих божеств, они пережили «великую чистку» и начали самостоятельную жизнь в сельском кругу.

Баня в представлении русского крестьянина, будь то славянин-язычник или православный верующий – не только место помывки, но и сосредоточение магических сил. В ней знахарки лечили пациентов, волшебники обучали своему искусству, а девушки гадали на суженого. С древних времён баня считалась «порталом» в мир сверхъестественного и потустороннего. Посредником между мирами служил мифический персонаж баенник.

Изначально баенник представал в образе магической змеи, слюна которой обладает волшебными свойствами. В архаичных северорусских быличках – рассказах очевидцев о встрече с нечистой силой – баенник упоминается в виде чёрной или белой кошки. В других локальных источниках дух бани принимает облик собаки и даже белой коровы: «Говорят всегда, что в бане есть дух. Я пошёл его искать — и никого не увидел. Тогда я рукой пошарил под полком: там ощутил что-то, как мягкая коровья кожа, со всех сторон мягкая».

В поздних преданьях и быличках баенник всё чаще предстаёт в человеческом обличье. На севере Руси это длинноволосая женщина, прозванная обдерихой. В поволжской традиции она любит голой бегать по саду, а затем возвращаться обратно в баню. Часто дух бани является в образе бородатого старика, обитающего за каменкой или на банных полках. На голове баенник носит шапку-невидимку, которая позволяет ему растворяться в мире людей.

Функции баенника разнообразны. Во многих быличках и бывальщинах он властвует над новорождёнными и облегчает роды, если они происходят в бане. Известны рассказы, как дух бани похищает младенцев и растит их до совершеннолетия. На их месте он оставляет полено или веник, который принимает вид похищенного ребёнка: «В бани-то воды не хватило, мать оставила дитё, а пришла с водой, а ребёнок будто тот – а не тот».

«Обменыши» очень много едят, но совсем не растут и с возрастом становятся всё более уродливыми, раскрывая свою потустороннюю сущность. Поэтому если в крестьянской семье рождался ребёнок с физическими отклонениями, то вина падала на баенника – другого объяснения не существовало.

В архаичных традициях баенник, если его хорошо попросить, мог вылечить больного. С приходом христианства он превратился в демоническое существо, наносящее только вред. Жертвами баенника становились люди, моющиеся в бане после полуночи: «Пошёл какой-то мужик поздно в баню. Ждали домашние, а его всё нет. Приходят туда, а он уже мёртвый растянут на горячей каменке. Положили, что это устроил с ним баенник». Согласно другому мифологическому рассказу, с крестьянки, постоянно проклинавшей своих детей, дух бани сорвал кожу.

Вместо убийства банный дух может наслать на обидчика болезнь. Северорусская быличка повествует о девушке, которая пнула чёрную собаку, в облике которой представал баенник, а наутро проснулась с почерневшей ногой.

Верили крестьяне и в то, что баенник умеет предсказывать будущее. В Святки девушки заходили в баню оголённой спиной и ждали прикосновения духа. Ударит когтистой лапой – быть беде. Погладит мохнатой лапой – к счастью. В другой быличке описывается похожий ритуал, только вместо спин оголялись ягодицы. Удар безволосой и когтистой рукой означал, что жених будет бедным или его не будет вообще.

Баенник – злобный и опасный дух, милость которого нужно заслужить. Перед тем, как идти мыться, следовало просить его разрешения, а после помывки оставить баеннику холодной и горячей воды. Другой способ задобрить духа – принести ему ржаного хлеба с солью или чёрную курицу.

Возможно, в дохристианской традиции баенник был добрым духом (на это указывает его способность лечить), а негативный окрас приобрёл с приходом новой веры, объявившей всех языческих существ дьявольскими созданиями.

Пока в бане властвует баенник, в избе правит домовой – хранитель очага, вобравший в себя души предков семьи, проживающей в доме. В отличие от соседа, домовой всегда оставался добрым духом, призванным защищать домочадцев и помогать им в ведении хозяйства.

В народных поверьях часто упоминается любовь домового к лошадям, поэтому в мифологической прозе он иногда предстаёт в виде коня и обитает не дома, а в конюшне. В иных быличках домовой оборачивается змеёй – язычники верили, что в них живут духи предков. Иногда дух домашнего очага фигурирует в качестве гибридного существа с признаками змеи и птицы. В редких случаях домовой упоминается в образе крысы, свиньи, козла или коровы.

Как и баенник, со временем домовой «сбросил шкуру» и предстал в человеческом обличье: мифологические произведения часто изображают его бородатым и волосатым мужчиной, внешне напоминающим хозяина дома. Реже дух появлялся в образе «маленькой бабки в сарафане, рубахе и платочке». На голове у домового огромная лохматая шапка, в которой сосредоточена его магическая сила.

Обитает домовой в печи или на ней: «Рассказывала одна бобылка. Она была больная и не слезала с печи. Домовой её толкал, только она всё время упирается: „Не пущу, родимый, самой некуда”. Ну, он взял её да и сбросил — сам на печку полез». Другие поверья гласят о местонахождении домового в углах избы, на чердаке или под полом жилища.

При переезде жильцы забирали домового с собой. С криком «Домовой, выходи!» хозяин клал в печь лапоть, а затем аккуратно заворачивал его в полотенце и уносил в новую избу. Там лапоть с духом внутри снова помещался в печь вместе со стаканом воды и куском чёрного хлеба. Если члены семьи верили, что их покровитель живёт под полом, хозяйка дома открывала люк в подполье и звала «дедушку-домового» в новый дом.

В общерусской традиции отмечается забота домового о младенцах: «Мама моя в положении Андреем ходила. Приходить к ней по ночам стал мужичок, небольшой, с бородой. И живот правит – руки-то мягонькие». Некоторые былички свидетельствуют о родильной обрядности: только что родившегося ребёнка носили вокруг печи, чтобы домовой взял нового члена семьи под своё покровительство.

Тем не менее, некрещёных, проклятых и ходящих без креста детей домовой похищал, что выражалось смертью ребёнка в реальном мире. Северорусская быличка повествует о женщине, которая спросила у знахарки, почему её сын утонул, и получила ответ: «Мальчика забрал царь домовой». Похищенный ребёнок становился дитём духа и проживал с ним в печи или в подполье, не имея возможности показаться родным.

Домовой может предсказывать смерть членов семьи. Согласно примете, к покойнику в доме трещат углы – так домовой даёт понять о приближающемся горе. Завоет чёрная собака за окном, и домочадцы понимают, что домовой предупреждает их об опасности. На северорусских территориях девушки узнавали у домовых о мужьях, ушедших на войну.

Появившись в языческие времена, образ домового укоренился в культуре восточных славян. Как христианские богословы не старались, им не удалось выгнать его из деревенской печи и предать забвению: упоминания о домовом часто встречаются в источниках как 16-го, так и 20-го века. И по сей день жители белорусской, украинской и русской деревни верят в существование хранителя домашнего очага.

С глубокой древности славяне верили, что у каждого водоёма, будь то река или небольшой пруд, есть хозяин. В большинстве быличек водяной – горбатый дед с длинными чёрными или зелёными волосами, распущенными по плечам. На голове у него плетёная шляпа, а тело облеплено тиной и мхом. В других источниках водяной предстаёт в облике женщины – водяницы – часами расчёсывающей гребнем свои «чёрные, как смоль» волосы.

Живёт водяной в реках, озёрах и прудах (реже – в морях). На дне у него изба, стада коров, овец и табуны лошадей. «Лошадь у водяного так и кружится по острову, лягается, а водяной так и жарит за ней. Бегала лошадь, да вдруг махнула в середину омута, в самую глубь, а водяной – за ней», – гласит быличка о встрече деревенского мужика с водяным, выбравшимся на сушу за сбежавшим жеребцом.

Как рачительный хозяин, водяной печётся о чистоте своего водоёма. В одной из бывальщин он просит у поселившегося рядом с озером крестьянина не мутить воду, а когда тот ослушивается и сливает в водоём отходы, является со словами: «Уйди с озера, не живи тут, а то мне придётся тебя убить». Так водяной заботится о своих подопечных – всех обитателях водного царства. Но прежде всего он рыбий повелитель, поэтому улов зависит только от его милости.

Согласно быличкам, водяной может вызвать шторм, запутать или порвать рыбацкие сети и даже потопить корабль. Или наоборот, наслать «хорошую поветерь» и предупредить рыбаков о надвигающейся буре: «Тихо будет стоять неделю одну. Успеете съездить два раза, но не больше. Если вы меня не послушаете – все утоните».

В начале весны, когда водяной просыпался после зимней спячки, славяне приносили ему в жертву лошадь: её откармливали в течение трёх дней и в назначенную полночь сбрасывали в прорубь. После этого местный рыбак лил в воду масло, причитая: «Вот тебе, дедушка, гостинцу на новоселье. Люби да жалуй нашу семью». Крестьяне верили, что обряд поможет им заполучить симпатии водяного.

Об утонувшем человеке говорили, что он в чём-то провинился перед водяным или отправился на дно в качестве сакральной жертвы. Один рассказ повествует о мужчине, который свалился с моста в реку и очутился в объятиях «мохнатого, как метла, существа с горящими глазами». В локальных русских традициях крестьяне отказывались помогать утопающим, боясь разгневать водяного: это расценивалось как вызов божеству, после которого обязательно последует жестокая месть.

Водяного интересуют только души, тела – опустошённые сосуды – он возвращает на поверхность. Если утонувший мужчина занимал высокое положение в обществе, то после смерти он мог «дослужиться» до водяного или как минимум стать его слугой. Женщины становились русалками или водяницами, а погибшие дети – детьми духа.

В мифологических рассказах остались упоминания борьбы крестьян с водяным. Простые смертные кидали в воду железо, лили в водоём смолу или дёготь. Колдуны ходили по берегу с заклинаниями. С принятием христианства в ход пошёл крест: отслужив молебен, священник погружал его в озеро или реку, чем заставлял водяного отступить.

В русских мифологических рассказах русалки предстают в двух диаметрально противоположных образах. Южнорусские источники описывают их как молодых, бледноватых, но очень красивых девушек. Но в большинстве случаев русалок изображают голыми и мерзкими старухами со свисающими грудями, которые они закидывают на спину. Рыбьего хвоста ни у тех, ни у других нет: образ русалки как девушки-полурыбы типичен для западноевропейской, но не русской традиции.

Крестьяне Древней Руси считали, что русалками становились молодые утопленницы, а также мертворождённые или умершие некрещёными дети. На северорусских территориях в русалок превращались души девушек, умерших до брака: «У нас говорят, что русалки – это девушки, умершие перед самой свадьбой. Вот они и томятся всю жизнь и людям мешают».

Большую часть жизни русалки проводят в реках, озёрах и даже колодцах. На дне водоёмов у них есть жилища. В одних источниках это чертоги из морских раковин, в других – роскошные хрустальные дворцы. Иногда они ненадолго выбираются на берег, но завидев человека сразу ныряют в воду.

В четверг перед Троицей русалки вылезали на поверхность и целую неделю проводили в полях и лесах. Одни поверья гласят, что в это время они вытаптывают посевы и насылают на поля ливни и град. В других традициях русалкам приписывается забота об урожае и скоте, а там, где они пробежали, обильнее растёт хлеб.

В лесах русалки забираются на деревья, плетут венки, громко хохочут и поют о своей горькой доле: «Меня мати породила, некрещёну положила». Согласно некоторым быличкам, они плетут из ветвей деревьев качели и приглашают молодых мужчин покачаться, а затем убивают их. Способов расправы много: в мифологических рассказах русалки могли защекотать жертву до смерти, закусать, защипать и даже забить грудью. Убитый в Русальную неделю становился русалкой, вне зависимости от пола.

Во время пребывания русалок среди людей запрещалось шить, чтобы случайно не зашить им глаза, и стирать, чтобы не облить русалок грязной водой. Задабривали русалок мёдом, хлебом и блинами, которые крестьяне оставляли возле полей и на пнях в лесу. С приходом христианства универсальным средством стал крест: в одной из быличек мужчина надел второй крест себе на спину и русалки не могли к нему подступиться.

В последний день Троицой недели русалки возвращаются в воду. Крестьяне провожали их разными способами. В одном из обрядов молодую девушку наряжали в русалку: её мазали сажей, приделывали к спине сделанный из тряпок горб и надевали на голову венок. Затем ряженую брали под руки и выводили из села, как бы провожая русалку обратно в потусторонний мир. В некоторых регионах России подобные ритуалы сохранились до конца 19-го века.

Иногда крестьяне не выпроваживали, а изгоняли русалок. Вооружившись палками и кнутами, они бросались на переодетых девушек с криками «Гони русалок!», а те убегали до ближайшего озера или реки. В других рассказах соломенные чучела русалок разрывали на куски, складывали в гроб и бросали его в реку, имитируя похороны духа.

Веками церковь пыталась искоренить остатки язычества из общественного сознания, но традиции и культ предков в деревне оказались сильнее. Для русского крестьянина Иисус Христос, святой Пётр, баенник и водяной были существами одного мира – фундаментальные споры о религии и церковная политика его не интересовали. В науке это называется двоеверием или народным христианством.

В смоленских бывальщинах христианской эпохи часто можно встретить упоминания об отпевании покойников сначала в бане, а уже потом в церкви. Оба этих места для крестьян отождествлялись с похоронным обрядом, только баня – это храм языческий (традиционный), а церковь – храм новой веры. Остались свидетельства, что православные ингерманландцы хоронили покойников в бане, соблюдая все архаические ритуалы.

В огромном количестве мифологических рассказов домовой проживает в главном углу избы, где находится божница с иконами. На раскопках в Новгороде археологи находили деревянные и железные идолы дохристианских божеств (в том числе и домовых), относящихся к 13-му веку – возможно, что в крестьянской избе они стояли рядом с иконами и молитвенными книгами.

Согласно поверьям, домовой являлся в Пасху. В одной из быличек его появление описано так: крестьянин, возвращаясь из церкви с освещённой и зажжённой свечой в руках, видит в главном углу своей избы, за иконами, домового. Существовали обряды по вызову домового, которые проводились в Пасху с помощью православных атрибутов. В одном из рассказов крестьянин брал в одну руку зажжённую свечу, в другую – «красное яйцо» и просил духа явиться в обмен на «христово яичко».

С приходом христианства близ рек и озёр, считавшихся местными жителями локусами водяных, строили церкви. Служители новой веры пытались стереть из памяти людей языческие поверья, но крестьяне сделали другие выводы: они стали давать водяным прозвища по названию находящихся рядом православных храмов (пречистенский водяной, ильинский и так далее). Множество мифологических произведений рассказывают, как водяной просил помощи у священников и попов в борьбе с враждебными морскими духами.

Христианская культура многое почерпнула у язычества. На место громовержца Перуна встал Илия-пророк: вплоть до 20-го века русские крестьяне верили, что гром приносит Илия, ездящий по небу на колеснице. Грозой он убивает нечистую силу – точно так же, как это делал языческий бог.

В некоторых местностях Илию по старинке именовали Перуном: существуют белорусские сказки «Перун и Сатана», «Перун бьёт чертей» и другие. В одной из народных сказок Илия-пророк спорит с чёртом и грозится его убить – исследователи полагают, что это тоже позднее переосмысление древнего языческого мифа о Перуне.

Наиболее живучей из всех высших языческих божеств оказалась Мокошь. Рукопись 14-го века рассказывает о тайных собраниях «крестьянских баб», тайно молящихся Мокоши. В 16 веке священники на исповеди нередко задавали девушкам вопрос: «не ходила ли ты к Мокоши?».

Христианские богословы считали языческую богиню воплощением всего низменного и телесного, трактуя культ плодородия самым вычурным образом. Взамен они предлагали крестьянкам уверовать в святую Параскеву – ту же Мокошь, только с крестом.

К 16-му веку в общественном сознании православие стало преобладать над язычеством, но не уничтожило его: в 1534 году новгородский архиепископ Макарий жаловался Ивану Грозному, что «во многих русских местах скверные мольбища идольские сохранялись и всей твари поклоняются там яко богу и жертву приносят кровную бесам».

Даже в начале прошлого столетия русские крестьяне не видели никаких противоречий в том, чтобы на Пасху похристосоваться с лешим или домовым со словами: «Христос воскрес, хозяин полевой, лесовой, домовой, водяной!».

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#истории #культура #религия #лонгриды #лигаавторов