«Мы не замолкнем, если накричать»: интервью автора студенческого журнала DOXA, освещающего проблемы ВШЭ и других вузов

О давлении администрации университета, работе за идею и борьбе за свободу слова учащихся.

В 2017 году студенты Высшей школы экономики (ВШЭ) создали онлайн-издание DOXA (произносится как «Докса»), рассказывающие о проблемах в российских вузах. Этим оно и занималось вплоть до лета 2019 года, когда в центре московских акций и митингов оказались студенты, в том числе Егор Жуков из ВШЭ. Редакция плотно включилась в освещение протестных акций и организовывала сбор средств на поддержку оштрафованных учеников, став одним из информационных рупоров столичных студентов.

5 сентября редакции DOXA запретили проводить на Дне Вышки викторину на знание своих прав и писать письма политзаключённым. Отменить мероприятие издания (сами авторы DOXA предпочитают называть его «журналом») потребовал старший директор по информационной политике университета, объяснив, что оно не соответствует «принципу политического нейтралитета» ВШЭ. Редакция всё равно провела акции, но на чужом стенде, вдобавок столкнувшись с провокацией неизвестных.

В интервью TJ основатель DOXA Армен Арамян рассказал, почему запрет на участие на Дне Вышки так удивил команду, зачем работать над изданием, которое не приносит денег, и можно ли победить в борьбе за студенческую свободу слова.

Как появилась идея DOXA? Кто стоит у истоков журнала?

Журнал появился в феврале 2017 года, его придумали два студента факультета философии Вышки, включая меня, и две студентки факультета культурологии. Из этого состава остался только я. С греческого DOXA переводится как «Мнение». Идея журнала была в том, что у студентов нет голоса, они не могут высказываться, [и это надо изменить].

Год-полтора назад мы переквалифицировались в межуниверситетское издание. Важно понимать, что в магистратуру Вышки приходят студенты других вузов, того же МГУ, РГГУ и так далее. Так у нас стали появляться авторы из других университетов.

DOXA отличается от того же студенческого издания The Vyshka, которое скорее про лайфстайл. Вы про политику, активную гражданскую позицию, можете объяснить читателям, как им действовать при задержании на митингах и так далее. Почему вы выбрали такой путь?

В какой-то момент мы поняли, что это незанятая ниша, что нам самим не хватает медиа, где люди нашего возраста, статуса, даже не [только] студенты, [но и сотрудники университетов] могут высказывать свою позицию о том, что происходит в университете. Не было места, куда бы ты мог прийти и рассказать про проблему твоего университета, подготовить расследование про это или выступить с заявлением на эту тему.

А какой прообраз DOXA? Чем вы вдохновлялись?

Мы пытались найти подходящий для нашей идеи [прообраз], но англоязычные медиа про университеты устроены иначе. У [некоторых] есть большой бюджет, редакция на полном рабочем дне, в топовых университетах всегда есть критические издания, которые выражают своё мнение или освещают политику, и никто не обвиняет их в политизации.

Иными словами, ориентиры не то чтобы есть, скорее мы как-то экспериментально создавали то, что нам казалось [реализуемым] в текущей технической ситуации и текущими средствами.

Есть ли у вас ментор или патрон? Какой-нибудь известный журналист или медиаменеджер.

Скорее нет, чем да. Мы обращаемся к сторонним журналистам, которые понимают работу медиасферы, мы можем их спросить, как лучше поступить в той или иной ситуации. Порой даже не столько спросить, сколько рассказать о нашем решении и получить фидбэк, потому что у нас в команде нет ни одного журналиста, лишь недавно появилась студентка, которая учится на журналистике.

Разве вам не хочется привлекать в команду журналистов?

Мы не против, но тут есть одна техническая проблема, что студенты 1-2 курсов ходят на стажировки в серьёзные медиа на каких-то позициях, может, даже, на фултайме. А DOXA — это такое маргинальное издание, это активисты, которым не жалко свободного времени.

Можешь ли ты сформулировать главную идею DOXA?

Есть идея минимум, она выражена в названии: у студентов и сотрудников университета должна быть независимая площадка, где они могут рассказывать свои идеи, предлагать решения и объединяться. Эта площадка должна быть независимой от [руководства] университета, потому что администрация — это не что-то нейтральное, как она часто пытается себя выставить.

Все ли члены основной команды DOXA учатся в ВШЭ?

Сейчас у нас несколько студентов из других вузов, и произошла смешная ситуация, что те, кто раньше не учился в Вышке, затем начинают учиться в Вышке. Это создало для нас такую смешную коллизию, что у нас в числе редакторов были специалисты из МГУ и РГГУ, а потом они стали вышкинскими. В целом сейчас у нас в редакции 20 человек.

Это довольно много для студенческого издания.

Да-да, но нужно сделать скидку, что мы студенческое издание, и никто из этих людей не работает фултайм, хотя, наверное, несколько людей очень много работают, но все остальные включаются по мере своих сил. Мы пока не достигли уровня, когда у нас бы публиковались серьёзные авторы, хотя сейчас они начинают появляться. У нас нет разницы между штатом и внештатом, потому что нет зарплат, гонораров и ничего для функционирования нормального медиа.

Сколько времени основная группа авторов тратит на DOXA в неделю?

Прошлые два лета мы вообще ничего не делали и не тратили время, но этим летом мы работали чуть ли не круглосуточно. Когда пары и всё такое, мы встречаемся раз в неделю и в течение этой недели люди выполняют свои задачи. Минимально для члена редакции — около пяти часов в неделю [на DOXA], а максимально вплоть до фултайма рабочего дня. Среднее — 10-15 часов в неделю.

С чем связан отказ от редакционной иерархии? Как решаются конфликты и споры?

Решается условным консенсусом. Это частично связано с нашим демократическим посылом и мы искренне считаем, что плохо заталкивать людей в какие-то иерархии, когда они тратят своё свободное время на проект. У нас могут долго длиться споры, но в итоге мы всё равно приходим к более-менее общему решению, можем провести голосование и выслушать аргументы за и против.

Вы идейные люди, и у вас нет денег, чтобы оплачивать вашу занятость. Правильно ли понимаю, что сейчас DOXA не приносит вообще никаких денег?

Нет, DOXA не приносит денег. Условно год назад или больше мы задумались, что можем делать краудфандинг, партнёрские проекты и подаваться на всякие проекты и гранты, в том числе Вышки. Проблема в том что такую медийную часть про университет не интересно спонсировать, потому что это издание слишком нишевое для большой политики, а для [администрации] университетов неудобно, что будет медиа, которое сможет написать про [них] критическую статью.

В какой-то момент мы вдохновились «Медиазоной» и «ОВД-Инфо», решив развивать краудфандинг и ежемесячные пожертвования. Сейчас в этом нам помогает человек, имеющий навыки в маркетинге и продвижении, он сам вызвался помочь. Пока же у нас есть только Patreon, на который суммарно приходит 150 долларов в месяц.

А что по поводу грантов ВШЭ?

Всё, что получают студорганизации через Вышку, проходит через бюрократические процедуры самой Вышки, в том числе закупки. У Вышки есть принципиальная позиция, что она не оплачивает труд студентов. Ты можешь привести крутого спикера из Америки, но не можешь заплатить студентам, которые год батрачат. Это душит студорганизации, потому что они ничего не могут делать постоянно и находятся в таком несколько игрушечном статусе.

Как давно вы на Patreon? Насколько оцениваете эффективность?

Где-то с весны 2019 года. На самом деле, Patreon не очень удобный для нас, мы скоро с него уйдём. На день рождения DOXA мы его хотели пропиарить, но ничего не получилось. У нас есть кнопка пожертвований на сайте, но на неё, судя по аналитике нашего маркетолога, никто не нажимает. Сейчас мы взяли ИП у друга и скоро организуем сбор на Cloudpayments — более продвинутом сервисе, который не будет требовать миллион кликов.

Почему вы избрали такой консервативный путь для студенческого издания, сосредоточившись на сайте? Многие медиа сейчас вырастают из Telegram-каналов, а студентам и молодым людям проще воспринимать информацию в соцсетях и мессенджерах.

Это связано с тем, что проект делали такие высоколобые гуманитарии, которые думали: «Ну, надо большие тексты». В соцсетях мы делали контент очень созвучный студентам, интересующимся наукой, публиковали очень много анонсов мероприятий и так далее. Но мы никогда не делали такой развлекательный контент для широкой аудитории.

Это получилось случайно или намеренно?

Скорее случайно. Кажется, что развлекательный контент легче сделать, чем серьёзную статью, но это совсем не факт. Развлекательные идеи мы часто выплёскиваем в мероприятия. Когда Вышка запустила краудфандиговый сервис, очень забагованый, через который нужно было собирать пожертвования в виде электронной валюты, чтобы потом получить [реальное] финансирование, мы сделали вебпанк вечеринку, где высмеивали ситуацию.

Мы часто оставляем фановое на мероприятия и большие тусовки. А с медиа мы пока не умеем, хотя идеи в эту сторону есть.

5 сентября вам запретили выступать на Дне Вышки. Во-первых, почему для вас участие в этом мероприятие было так важно?

В августе, когда стало понятно, что День Вышки пройдёт за несколько дней до выборов в Мосгордуму (они прошли 8 сентября — прим. TJ), мероприятие приобрело политический характер, потому что студент Вышки Егор Жуков (его судят за акцию 27 июля — прим. TJ) уже месяц находился под уголовным преследованием.

От всех вокруг я слышал, что было бы очень лицемерно не выразить солидарность с университетскими политзаключёнными на Дне Вышки. Это ведь огромное городское мероприятие, на котором должна быть озвучена повестка университета, и очень странно, если там ничего не будет про дело университетских политзеков.

За вечер до мероприятия мне позвонил человек (речь про исполняющего обязанности старшего директора по информационной политике ВШЭ Олега Солодухина — прим. TJ), с которым я ни разу не контактировал, и который в достаточно грубом тоне с позиции начальника мне рассказывал, что мы ничего не согласовали, и он хочет, чтобы этих мероприятий там не было. Это произвело на меня большое впечатление.

Такого раньше с вами не бывало?

Нет. Все остальные администраторы Вышки понимали, что не очень безопасно угрожать DOXA.

Почему?

Мы не замолкнем, если на нас накричать. Нас вызывали на ковёр и в чём-то пытались убеждать, но такой ситуации, когда в грубом тоне за две минуты попытались отменить наше мероприятие, ещё не было. Мы делали скидку на то, что этот человек занимает свою должность десять дней, но это всё равно повергло нас в шок.

Что было после того, как вы поняли, что вам запретили выступать?

Нам запретил человек, про которого мы не понимали, есть ли у него такие полномочия, поэтому мы пришли в парк, чтобы убедиться, что там нет нашего стенда. Его там действительно не оказалось, после чего мы сообщили об этом и в сообществах Вышки началось бурление. В итоге три разные организации предложили нам стенды для наших активностей, мы провели презентацию на стенде HSE Press. Это заняло минут 20, потом мы раздавали всякий мерч и прочее.

Были ли какие-то конфликты?

Конкретно со стороны руководства Вышки никаких конфликтов или агрессии не было.

После записи интервью Арамян уточнил, что у команды DOXA произошёл конфликт с группой неизвестных.

Подошли пять студентов, незнакомых нам, и начали скандировать «Вышка вне политики». Оказалось, что они не из Вышки вообще (предположительно, среди неизвестных оказались член «Молодёжной гвардии» и активист организации SERB, которую связывают с провокациями против оппозиционеров — прим. TJ). Студенческий канал Вышки сделал мини-рисёрч произошедшего [о провокаторах]. Мы думали сделать более подробное расследование, но пока непонятно, дойдут ли до этого руки.

Какие последствия могут быть у отмены вашего мероприятия и конфликта с человеком из администрации ВШЭ?

Есть несколько возможных последствий. Например, что на нас пытаются надавить внутри Вышки, но я пока плохо представляю, как это будет сделано, потому что для Вышки не очень разумен вариант, где нам угрожают, ведь с нами выразили солидарность большинство самых активных сообществ университета. Надеюсь, администрация поймёт, что так со студенческими сообществами не поступают.

Почему это давление началось сейчас? С чем это может быть связано?

Там [в администрации ВШЭ] какая-то истерия с Днём Вышки. Видимо, оказывалось давление сверху, но я не могу это утверждать. Может, условная мэрия или кто-то ещё переживали, что эти же студенты, что защищали Егора Жукова, придут и устроят что-то вроде митинга.

Как мне кажется, ваша основная повестка касается гражданских и протестных акций. Это было всегда?

Это скорее искажение восприятия, потому что это то, что происходит в последнее время. Мы не писали про это раньше, а сейчас это залезло в нашу повестку, университет стал активной частью происходящего. Гражданские акции сами по себе мы не освещаем. Не потому, что не хотим, а потому что мы хотим, чтобы DOXA всё-таки была журналом про университет и его сообщество, а не городскую политику.

Какие студенческие проблемы ещё поднимает DOXA?

Мы освещали проблемы домогательств со стороны преподавателей в отношении студентов и студенток. Это была очень провокационная история с нашей стороны, после которой нас многие возненавидели.

В чем была провокация?

Сама ситуация была провокативной, потому что мы вынесли эту тему в публичное поле, написали про конкретный кейс, конкретного преподавателя. Был огромный срач. Эта история ничем не закончилась, была создана этическая комиссия, но вместо того, чтобы оценивать действия преподавателей, она оценила действия DOXA.

Думаю, что этот случай запустил большое обсуждение среди студентов и преподавательниц. Преподаватели мне рассказывали, что там проходили ожесточённые бои о том, как правильно и неправильно. Как выясняется, для многих преподавателей это важная проблема. Не могу сказать, что со всеми из них это случалось, но они были студентками и чувствуют это. В целом есть большая проблема, что женщины часто чувствуют себя угнетённо в академическом обществе.

Мы также освещаем темы студенческого самоуправления, рассказываем, когда студентам не дают слово в обсуждении каких-то проблем. Конкретных ситуаций уйма, но чаще всего это касается давления на студентов.

Какой эффект в университете имеют те тексты, обращения и письма, что вы публикуете? Насколько это резонирует и приводит к результату?

Это определённо резонирует. Это не всегда приводит к исчезновению проблемы, но люди вовлекаются в её решение, и то, что происходит, всё равно меняется под обсуждением. В ситуации с харрасментом мы не повлияли на конкретного преподавателя, но мы и не ставили такой цели. Если бы у нас была такая цель, то можно было бы просто собирать на него компромат и пойти с ним к администрации.

Как правило это ещё и про empowerment (расширение прав и возможностей — прим. TJ) студентов. Была ситуация со злосчастным шоу «В точку», когда на передачу пригласили Дмитрия Пескова, проведя это тайно, и Пескову не задали никакого неудобного вопроса в ходе передачи, а потом Вышка удалила запись встречи.

В ответ на это мы вместе со студентами медиакома запустили письмо против цензуры. Это не помешало Вышке закрыть шоу, но оно повлияло на то, что студенты не чувствуют, что о них могут вытереть ноги и они ничего не значат. После этого студенты знают, что если им что-то запрещают, они могут вынести это в публичное поле. Для нас важно, чтобы люди не молчали о своих проблемах.

Складывается впечатление, что вы издание, желающие воспитывать в студентах активную гражданскую позицию. Но так получается, что в нашей стране это может привести к аресту, насилию в отношении задержанного или его посадки. Испытываете ли вы фрустрацию от того, что после прочтения вашего материала студент может вдохновиться и пойти на акцию, где его могут арестовать?

Очень странное распределение агентности. Почему-то оппозиционные СМИ виноваты в том, что людей винтят на площади, а не полиция. Почему-то СМИ должны чувствовать вину. Это какой-то виктимблейминг. Как правило, когда люди вдохновляются тем, что мы делаем, для них это не заканчивается плохо. Как правило, это опыт: «О, как круто, мы вдохновились и сделали что-то у себя». Не было историй об отчислениях.

Мы стараемся никого не давать в обиду. Если нам напишут: «Мы организовали какую-то акцию и нас отчислили», то мы не оставим живого места на тех, кто отчислил, будем это максимально освещать и бороться за этих людей.

Готовы ли вы к усилению давления на DOXA? Учитывая, что на вас как на студентов есть очевидный рычаг давления — угроза отчислением.

Мы отчасти защищены тем, что набрали критическую массу в публичном поле. В тот момент, когда редактора DOXA отчислят из любого университета, об этом узнают все. Не получится сделать это втихую, поэтому мы удивляемся, когда нам кто-то угрожает. Вместе с сообществом мы учимся, как поддерживать себя и друг друга, как проявлять солидарность и понимание, что в трудную ситуацию нас не оставят одних.

Вот даже ситуация со Днём Вышки тому пример. Казалось бы, очень незначительная ситуация — запретили выступать. Это не закрыли DOXA, никого не отчислили. Это минимальная ситуация, но она вызвала резонанс. Мне кажется, если кто-то попробует надавить на нас по каким-то надуманным причинам, думаю, нас поддержат, потому что мы всех поддерживаем.

В интервью «Снобу» ты говорил: «Главная задача — сделать так, чтобы дела обвиняемых в массовых беспорядках не стали ещё одним делом о политзэках, на которое всем станет наплевать через несколько недель или месяцев». Как DOXA намерена участвовать, чтобы добиться такого результата?

Кажется, я давал этот комментарий в начале августа, когда мы запускали кампанию в поддержку Жукова, и для нас была проблема, будто мы круглые сутки что-то делаем и уже всем надоели Жуковым. Поэтому мы думали, как не надоесть, ведь это большая проблема для активистких кампаний, что всё выплёскивается в первую неделю, а дальше ничего не происходит.

Я не знаю, как ответить на вопрос. Мы надеемся, что поймём, когда нашим читателям надоест читать про очередные суды, как писать по них по-другому. Может реже или более содержательно, чтобы перенаправить внимание и не создавать впечатление, что мы пишем про «кровавый режим».

Есть чувство, что сейчас самыми яркими представителями российских студентов с активной гражданской позицией стали студенты ВШЭ. Почему так складывается?

Мы писали колонку об этом для Colta. Если тезисно, то у Вышки есть статус либерального университета, и студенты и преподаватели ассоциируют себя с этим статусом. Они думают: «Я учусь в свободном университете, на меня здесь не будут давить, я могу смотреть в глаза своим детям». Из-за такой идентификации со свободным университетом многие чувствуют ресентимент, когда им говорят: «Нет, вы не в свободном университете».

Очень многие преподаватели чувствуют тревогу и размывание морального авторитета, когда их студентов сажают. Они не знают, как дальше смотреть в глаза студентам, как их учить и как заходить в класс. Это важный пункт про моральное измерение, что люди не могут закрывать на это глаза. Конечно, это касается не только Вышки, но и всех университетов, где происходит какой-то нормальный образовательный процесс, потому что между студентами и преподавателями есть отношения.

У тебя есть ощущение, что границы свободы слова для студентов Вышки и других университетов сокращаются. Если это так, то что DOXA готова предпринимать для борьбы и отстаивания прав?

В целом свободы человека в России сокращаются, когда человека могут посадить за твит. Понятно, что сокращение свободы студентов не в вакууме происходит, но не думаю, что со студентами эта битва проиграна. Я бы сказал, что именно сейчас момент, когда решается, получится ли сократить свободы или нет. Попытка запретить мероприятие DOXA — это попытка движения в сторону, где у студентов не должно быть свободы выражать своё мнение публично.

Мне кажется, что мы это право отстояли и продолжим это делать. Мы хотим запустить общественную кампанию с названием «Студенты не массовка», в котором будем освещать, когда студентов сгоняют на какие-то провластные акции или студентам разных вузов запрещают ходить на какие-то акции. Для нас это часть борьбы за студенческое выражение мнений.

Другая история — это наш сервис DOXA-ОВД, в котором мы помогаем задержанным студентам, в том числе с оплатой административных штрафов. Это тоже история про ограничение, потому что один раз студент каким-то образом оплатит этот штраф в 20 тысяч рублей, а в следующий раз уже не выйдет. А если тебе сообщество помогло с этим, ты будешь чувствовать, что за тобой кто-то стоит, и если на тебя окажется давление, то ты не один. Здесь применим лозунг ОВД-Инфо: «Не оставаться наедине с системой».

Мы планируем показывать студентам и тем структурам, которые пытаются их ограничивать, что они не одни, и нам есть, что противопоставить, и не получится кого-то втихую зацензурить, заметя под ковёр. Этого не будет. По крайней мере, именно это мы пытаемся делать.

#интервью #медиа #студенты #протесты #лонгриды