Здоровье
Tatiana

«Раньше он предпочитал одиночество»: как дети с ограниченными возможностями обучаются в школах наравне с другими

Истории родителей, психолога и представителей власти о проблемах программы инклюзивного образования на примере Тамбовской области.

Фото Станиславы Новгородцевой, «Такие Дела»

С 2012 года в России действует закон об инклюзивном образовании, благодаря которому ребёнок с особенностями развития может обучаться в общеобразовательных школах и детских садах. Там детям, испытывающим трудности в развитии и социальной адаптации, оказывают психолого-педагогическую, медицинскую и социальную помощь.

Несмотря на то, что программа работает уже восемь лет, по-прежнему существуют стереотипы, что дети с ОВЗ (ограниченные возможности здоровья) и дети-инвалиды отстают от своих одноклассников, тормозят процесс и им нужно слишком много внимания со стороны учителей или воспитателей. Поэтому они не должны посещать школу или детский сад вместе с обычными детьми.

TJ изучил, как работает программа в небольших городах российских регионов на примере города Моршанска Тамбовской области.

Примечание о возможном конфликте интересов: автор этого текста приходится родственником одному из спикеров.

«Проблема российского инклюзивного образования — непонимание»

По данным федерального реестра инвалидов, детская инвалидность в России растёт на 15–25 тысяч человек в год. Основная причина — психические, нервные расстройства и врождённые аномалии. Пятнадцать лет назад эти дети могли обучаться только либо в специальных школах-интернатах, либо на дому. С внедрением инклюзивного образования ситуация изменилась, дети с ОВЗ (ограниченные возможности здоровья) и дети-инвалиды могут обучаться вместе с обычными детьми.

Подобная практика существует уже более 50 лет. Первые попытки внедрения программы прошли в Скандинавских странах, Японии и США. В России в 1991 году по инициативе центра лечебной педагогики открылась первая школа инклюзивного образования «Ковчег».

У нас в «Ковчеге» были малые классы по 12 человек и общие классы, где учились в среднем 22 человека. Когда к нам поступал ребёнок, мы для него выбирали подходящую форму обучения: индивидуально с педагогом, в малом или общем классе. Со временем ребёнок мог переходить из малого класса в общий или присутствовать там на определенных предметах. Но при переходе на подушевое финансирование такие классы стали невыгодны школе. Во-первых, не у всех детей с особенностями развития есть инвалидность. Во-вторых, 10-12 детей с инвалидностью в одном классе — это очень сложно. И школа была вынуждена классы укрупнить.

Наталья Борисова

В 1992 году запустили проект «Интеграция лиц с ограниченными возможностями здоровья», в результате которого в 11 регионах России организовывали экспериментальные площадки для обучения детей-инвалидов. В 2008 году Россия подписала конвенцию ООН «О правах инвалидов», но законодательно инклюзивную программу закрепили только в 2012 году.

С тех пор по закону любая школа должна создать условия для обучения детей с особенностями развития. Большая часть средств на это выделяется из государственной программы «Доступная среда», которая стала толчком для внедрения инклюзии в России. С поддержкой этой программы устанавливают пандусы, широкие двери для инвалидов-колясочников, тактильные указатели для слабовидящих. В специализированных школах используют, например, звонки, которые не только звенят, но и моргают, чтобы слабослышащий ребёнок мог по ним ориентироваться, и многое другое.

Предполагалось, что дети-инвалиды и дети с ограниченными возможностями здоровья смогут вписаться в общий образовательный процесс в обычных школах, и такое решение заодно снимет проблему их социализации. На практике же получилось, что ребёнка выдернули из коррекционной школы, а качественного образования ему гарантировать не смогли, потому что ответственность за детей с ОВЗ легла главным образом на плечи рядового учителя, не умеющего правильно работать с такими учениками.

Любовь Духанина

Исследование, проведенное по инициативе Рособрнадзора в 2016-2017 годах, выявило, что всего 17-18% российских детских садов готовы принять детей с ограниченными возможностями здоровья. Условия в этих садах остаются лишь «удовлетворительными».

Потребовалось восемь лет, чтобы внедрить новые технологии, улучшить условия нахождения ребёнка с ОВЗ и ребёнка-инвалида в учебном учреждении, но как считает куратор кластера инклюзивного образования ММСО Александр Ездовой, главная проблема — непонимание людей. Это родители обычных детей, которые боятся, что особенные дети будут мешать процессу обучения. Это нехватка кадров, их обучение и подгонка в работе с особенными детьми, но и сами родители детей с ограниченными возможностями, которые боятся говорить о диагнозе своего ребёнка.

По мнению Натальи Борисовой, учителя, особенно в регионах, не знают, как работать с детьми с ОВЗ и детьми-инвалидами. Они пытаются сделать так, чтобы особенного ребёнка в классе не было. Решить эту проблему могли бы курсы переподготовки сотрудников школы, но государство не выделяет на это достаточно средств.

Школы вынуждены искать дополнительные источники финансирования, чтобы педагоги могли освоить, например, ABA-терапию (прикладной анализ поведения, действенная методика в работе с детьми с расстройством аутистического спектра), чтобы сделать возможным существование малых классов.

Но ситуация с каждым годом меняется. «Появляется всё больше учителей, которые считают обучение детей с особенностями развития ключевой педагогической задачей, и понимают, что их успехи в обучении такого ребенка — серьёзное профессиональное достижение. Такие мероприятия, как ММСО (Московский международный салон образования), большой плюс для них. Они позволяют педагогам расширить мировоззрение, кругозор, обменяться опытом — узнать у коллег, как они поступают в сложных ситуациях», — отмечает Ездовой.

Фонд поддержки детей проводил исследование об инклюзивном образовании, которое выявило, что практически все родители — и детей с особенностями развития, и без них — хотели бы, чтобы их дети учились вместе. Но опросы показывают, что только 32% граждан считают, что дети с ДЦП (детский церебральный паралич) должны обучаться в обычном классе. В случае ребёнка с синдромом Дауна или аутизмом за обычный класс выступают только 7% респондентов, с нарушениями слуха или зрения — 6% респондентов, а в случае проблем умственного развития — 4%.

Отсюда появляется множество стереотипов по поводу ребёнка в инвалидной коляске или с психическим расстройством, что они хуже усваивают материал в силу своих особенностей и тем самым тормозят учебный процесс. Это также касается другой категории детей — дети с синдромом Дауна и РАС (расстройством аутистического спектра).

По словам руководителя отдела инклюзивного образования региональной общественной организации людей с инвалидностью «Перспектива» Марии Перфильевой, ребёнок с таким синдромом будет усваивать программу в силу своей физиологии — у него своя программа. Его нельзя оценивать относительно других детей. Педагогически запущенный ребёнок или ребёнок из неблагополучной семьи тоже может отставать в обучении, плохо усваивать информацию. Это касается всех детей, которые имеют некие специальные потребности в обучении — независимо от того, есть ли у них какие-то медицинские показания.

Конечно, рапортовать о том, что всё хорошо, что вся система образования готова к инклюзивному образованию, ещё рано. Но уже пришло время не ставить задачи и обсуждать вопросы, а решать их, действовать и находить собственные пути развития инклюзивного образования.

Ольга Васильева

«В последние годы программа стала развиваться»

Как и по всей стране, толчком внедрения инклюзии в Тамбовской области стала государственная программа «Доступная среда». До 2016 года в неё входили только общеобразовательные школы, но потом инклюзию внедрили в детские сады и учреждения дополнительного образования.

Внедрение программы в городах и районах области происходило постепенно. В области для детей с ОВЗ и детей-инвалидов работали несколько школ-интернатов, но некоторым родителям было проблематично забирать своих детей домой на выходные из-за расположения интерната. Они хотели, чтобы их дети жили вместе с ними и учились в ближайшей школе. Поэтому в рамках программы власти разрешили детям-инвалидам обучаться в общеобразовательных учреждениях.

Реконструкция детского сада по программе «Доступная среда»​

Фото МБДОУ «Детский сад комбинированного вида №6 Рябинка»

С введением госпрограммы в области, школа-интернат отчасти утратила свою необходимость. Сейчас там обучаются дети с более серьёзными заболеваниями как задержка психического развития и нарушение интеллекта. В городе Котовске на базе такого интерната работает ресурсный центр для сопровождения инклюзивного образования в области. Всего в регионе 109 школ с инклюзивной программой.

Начальник отдела государственной поддержки детей в трудной ситуации управления образования и науки Тамбовской области Ольга Сячина говорит TJ, что программа в области активно развивается, но многие педагоги сталкиваются с отсутствием опыта работы с такими детьми и неумением правильно составить сопроводительную программу.

Решением этой проблемы занимаются специалисты ресурсного центра с опытом работы с детьми с ОВЗ и детьми-инвалидами. Они проводят областные семинары, где рассказывают о приёмах и методах работы с такими детьми. Также несколько раз в год выезжают с консультациями психологов, дефектологов и тьюторов в города и районы области, помогая в разработке адаптационных программ.

Адаптированная программа создана для обучения лиц с ограниченными возможностями здоровья. Она разрабатывается специалистами образовательных организаций при поддержки руководителей этих организаций.

Психолог и куратор инклюзивных программ в московской школе №1540 Софья Розенблюм отмечает, что педагог должен внимательно относиться к конфликтам, потому что неправильное поведение особого ребёнка может стать причиной его травли, а порой он сам может оказаться зачинщиком травли одноклассника. По её словам, это происходит потому, что ребёнок с ОВЗ ранее сам подвергался травле или просто испытывает определённый стресс при нахождении в коллективе и берёт неправильные модели поведения из внешнего мира.

Если в школе возникает подобная ситуация, конфликт помогает разрешить психологическая служба. «В целом в инклюзивной школе все сотрудники, включая буфетчицу и охранника, должны знать, что здесь учатся дети с особенностями развития, и понимать, к кому они должны обратиться при возникновении любых проблем с ребёнком», — подчёркивает куратор.

Помощь нужна не только детям, но и их родителям. Учителя-психологи и учителя-дефектологи проводят совместные занятия с детьми и их родителями. Большинство родителей не понимают, через что проходит их ребёнок, объясняет психолог мини-центра Детского сада комбинированного вида №6 в Моршанске Ольга в разговоре с TJ.

Они говорят: «У нас всё хорошо, просто с ним нужно позаниматься». Когда начинаешь разговаривать с родителями по поводу их ребёнка, тогда они начинают понимать, что ему нужно больше внимания и силы для его развития. Порой приходиться говорить им, что ребёнку нужна помощь не только в стенах детского сада, но и дома. Родители, которые принимают детей такими, какие они есть – единицы. И работать с ними легче, так как они понимают, что адаптация ребёнка — не быстрый процесс.

Ольга

Деньги на программу выделяют как из федерального, так и из бюджета области. Средства из регионального бюджета идут на субсидии школам и детским садам. А две главные статьи расходов федерального — оборудование для передвижения детей-инвалидов, пандус, расширение дверных проёмов, санитарно-гигиеническая зона. Если в учебных учреждениях обучаются дети с нарушением слуха или зрения, то приобретается электронные лупы, видеоувеличитель, виброскоп (слуховой тренажёр, фланелеграфы и прочее).

Вторая статья расходов — обустройство кабинетов дефектолога и психолога для работы с детьми.

​Edutouch — специальная обучающая система для учеников с особыми физическими и/или когнитивными потребностями

Реконструкция двери для передвижения детей-инвалидов  Фото МАОУ СОШ № 4 г.Тамбова

Фото МБОУ «Гимназия» г.Моршаснка 

Согласно данным официального сайта «Доступная среда», Тамбовской области с 2016 по 2018 годы выделили около 353 миллионов рублей на программу. Однако в эту статистику входят люди всех возрастов с ОВЗ. В первые годы внедрения этой программы в финансирование включили большое количество учреждений области, говорит Ольга Сячина. В настоящее время количество школ сокращается из-за экономии бюджета. «Но мы всё равно исходим из того, что необходимо внедрить программу, где обучаются или проживают дети с ОВЗ и дети-инвалиды», — поясняет она.

По словам Сячиной, в 2020 году более 70% детей в области с ОВЗ обучаются в школах. И только 24% — обучаются в коррекционных учреждениях. Когда программа только начинала развиваться, такое процентное соотношение было противоположным. В области три тысячи инвалидов школьного возраста, а детей с ОВЗ порядком 10 тысяч.

Проблемы, с которыми сталкиваются при работе с программой, не только сомневающиеся родители, но и педагоги. Часто они не имеют опыта для обучения детей такой категории и методически и психологически не готовы к появлению такого ребёнка в учебном заведении. Чтобы это исправить, педагогу нужно работать в нескольких программах и искать индивидуальный подход к ребёнку, что требует дополнительных усилий. Приложить их готовы не все.

Я часто сталкиваюсь с отторжением педагогов и их разделением на «очень» и «не очень» умных детей. Но со временем они поняли, что нужно принимать всех детей и делить их нельзя. Кому-то требуется намного больше времени и помощи для усвоения материала, и это нормально. Такого ребёнка не нужно сторониться и унижать.

Ольга

В интервью «Афиша Daily» мама ребёнка с синдром дефицита внимания и гиперактивности Жанна рассказала, что её сын обучался в общеобразовательной школе и его просили перевестись на домашнее обучение. Она считает, что такого ребёнка нельзя изолировать от общества, поэтому она пыталась поговорить с родителями, рассказывать, что синдром СДВГ со временем сглаживается. Давала рекомендации педагогам, предоставляла печатный материал, как взаимодействовать с такими детьми.

«Мне было сказано, что если мы не откажемся от обучения в массовой школе, то ребёнка прикрепят к детской комнате полиции и поставят на учёт в психоневрологический диспансер», — рассказывает Жанна.

Ещё одной важной проблемой выступает нетерпимость к детям с ОВЗ и детям-инвалидам. По словам Сячиной, общество сложно и болезненно воспринимает детей с ограниченными возможностями. И тут важна работа родителей и педагогов, которые смогут грамотно выстроить отношение с детским коллективом и родительской общественностью. «Проблемы ещё остаются, мы пытаемся говорить об этом», — отметила она.

Жительница Моршанска и мама ребёнка с ОВЗ Елена рассказала TJ, что отдавать своего ребёнка в детский сад ей было страшно, потому что она не знала, как общество воспримет его. Решилась она лишь после консультаций с педагогами и психологами. «Одной тяжело всем объяснять о болезни ребёнка, что ему нужно больше внимания и поддержки. И тут возникает конфликт интересов, потому что другие родители начинают спрашивать: „А почему этому ребёнку уделяют больше внимания?“, „Не будет ли он тормозить процесс обучения?“ и так далее», — поделилась Елена.

Было страшно рассказывать про болезнь ребёнка другим родителям. Но чтобы его поняли и приняли – это нужно делать. Дети стали более добрее к моему ребёнку, они видят, что в чём-то он беспомощный, и стараются ему помочь. И он начинает коммуницировать с детьми, хотя раньше ребёнок предпочитал одиночество.

Елена

«Самое прекрасное для нас – переход ребёнка из коррекционного класса в обычный»

В Моршанске предпосылки инклюзивной программы возникли 12 лет назад, примерно в 2008 году. Как говорит председатель комитета по образованию и молодёжной политике Моршанска Валентина Комарова, перед ними поставили задачу социализировать детей с такой категорией. Они обучались либо на дому, либо в коррекционных школах. Позже коррекционные школы стали закрывать, и вместо них появились ресурсные классы в общеобразовательных учреждениях.

Задача была сложная, не были готовы к этому ни учителя, ни дети, ни родители. Но самый сложный период — адаптация детей с ОВЗ в детских садах.

Валентина Комарова

На начальном этапе требовалось проверить статистику и количество детей, которые обучались дома. По словам Комаровой, родители скрывали детей и не хотели отдавать их в детский сад, опасаясь столкнуться с непониманием окружающих. По мере консультаций родителей со специалистами, многие стали откликаться, и на базе Детского сада комбинированного вида № 6 «Рябинка» заработал мини-центр для детей-инвалидов. В нём работают психологи, логопеды, дефектологи и тьюторы. Через полгода после запуска родители сами стали обращаться за помощью в центр.

Самое положительное в моей работе – когда ребёнок понимает тебя, а ты его. Когда он с твоими подсказками пытается что-то сделать и у него получается. Этому мы радуемся вместе. И этот итог – самый замечательный момент в работе. Но опускаются руки, когда родитель отвлечён во время коррекционной работы, когда он не реагирует на мои рекомендации, не выполняет работу с ребёнком дома.

Ольга

Ольга отмечает, когда ребёнок с РАС приходит в детский сад и улыбается, то это большой шаг в его адаптации, так как до этого он боялся социума. Есть дети, в работе с которыми много времени нужно уделять приветствию, чтобы они услышали людей и не боялись их. В мини-центре развивают с детьми познавательное (ориентация в пространстве) и эмоциональное (видеть себя, испытывать эмоции) направления.

В 2019 году на базе местного Детского сада общеразвивающего вида по физическому развитию детей №8 создали центр для детей с нарушением слуха. Там обучаются четыре человека, двое из которых проживают в Моршанском районе, их родители привозят на обучение в город. Со слов председателя комитета по образованию и молодёжной политике города, в следующем году обучения начнут ещё шесть детей.

Территория детского сада  Фото МБДОУ «Детский сад комбинированного вида №6 Рябинка»

Каждый ребёнок проходит медико-педагогическую комиссию, после который выстраивается индивидуальный подход его обучения: кто-то больше занимается с логопедом, а кто-то с дефектологом. Они проводят занятия вместе с родителями, чтобы они видели, как работают с их ребёнком и как им самим нужно с ним заниматься дома.

В прошлом году девочка ходила в мини-центр при детском саде с мамой, потом мама решила оставить её в группе. Мама закончила курсы и стала тьютором для своего ребёнка. Я прихожу в детский сад, и дети идут с прогулки. Я увидела эту девочку, которая шла за ручку с другим ребёнком и решила спросить у воспитателя: «Как она здесь?». Она мне отвечает: «Вы знаете, дети помогают ей, и она себя чувствует здесь комфортно.

Валентина Комарова

С согласия родителей дети могли перевестись из мини-центра в общую группу. В неё попадают 2-3 человека, с которыми находится тьютор — он помогает ребёнку адаптироваться. Одна из проблем этого процесса — родители обычных детей, которые жаловались и просили убрать ребёнка с особенностями развития.

С такой проблемой столкнулась Елена. В разговоре с TJ она поделилась, что её ребёнка не воспринимали родители. На него жаловались, что он дерётся, отбирает что-то или мешает учебному процессу. Родители не хотели видеть ребёнка в группе. Но здесь вмешалась администрация детского сада, которой удалось объяснить особенность ребёнка.

«Необходимо говорить родителям о существовании различных болезней у детей. Но афишировать это всё не хочется, так как мы [родители] стесняемся этого. Вывести ребёнка куда-то в другое место я не могу, так как не могу предугадать его поведение», — рассказывает Елена.

Помимо мини-центра в детском саду, в Моршанске работает муниципальный центр «Рука в руке» на базе средней школы № 3. Изначально она была единственной школой по работе с детьми с ОВЗ и детьми-инвалидами, но так как не всем родителям было удобно привозить детей туда, поэтому такие ресурсные классы открыли в каждой школе города.

«Система уже выстроена, [хотя] было много вопросов, которых мы не понимали. Самое прекрасное для нас – переход ребёнка из коррекционного класса в обычный. Мы проводим заседание два раза в год медико-педагогической комиссии, чтобы посмотреть, как работают с детьми с ОВЗ, прогрессирует ли [ребёнок], или что-то нужно улучшить в работе с ним», — заключает Комарова.

Психолог мини-центра Ольга считает, что нахождение детей с особенностями развития в общей группе влияет на них прогрессивно. Они берут пример со сверстников, следуют за ними, учатся общению и дисциплине.

У нас в саду есть девочка, которая поступила с синдромом Дауна в общую группу. Сразу возник вопрос, а стоит ли это делать, но в итоге ребёнок научилась разговаривать, у неё повысился уровень познавательности, девочка занимается на уровне своих сверстников, естественно, у неё есть индивидуальные проблемы, но то, что она прогрессирует – это замечательно.

Ольга

Эта статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#образование #здоровье #истории #общество #лигаавторов