«Люди увядают рядом со мной»: монологи россиян с биполярным расстройством

Наркотики, беспорядочные связи, суицидальные мысли, проблемы с родными и врачи, которые делают только хуже.

О ментальном здоровье, несмотря на сохраняющуюся стигматизацию, говорят всё более открыто. Особое внимание медиа и массовая культура уделяют биполярному расстройству. При этой болезни человек постоянно находится между двумя полюсами: то эмоциональный подъём (мания), то апатия (депрессия). Фазы могут быть выражены с разной силой, появляться в разном порядке и длиться от нескольких дней до нескольких месяцев.

По разным оценкам, заболеванием страдают от долей процента до нескольких процентов населения планеты. В России около трёх миллионов человек с таким диагнозом. От четырёх до 19% из них, согласно мировой статистике, совершают самоубийство.

Люди с диагностированным биполярным аффективным расстройством (БАР) рассказали TJ, как переживают резкие смены настроения, каково это — отношения с «биполярником», есть ли у этой болезни плюсы и можно ли научиться управлять своим состоянием.

Оказалось, свою ненормальность заметить не так-то просто. А я сложных путей никогда не искал, поэтому сам ничего и не подозревал.

Первый раз узнал о том, что у меня БАР, уже от психиатра. Именно врач рассказал мне, что остальные люди могут бросаться не только в крайности настроения. Поначалу это звучало для меня достаточно абсурдно.

К врачу пришлось обратиться сквозь сжатые зубы — уговорила девушка. Я поделился своим диагнозом с родными и близкими, хотя врач и предупреждал, что не стоит. Тогда не понял этого наставления. Оказалось, что люди вокруг, видимо, не верят в психические заболевания. Относятся к ним как к магии. Вроде слышали о чудесах, но в жизни никогда не сталкивались, а если кто-то и рассказывает об этом, то однозначно лжёт. Причём это относится не только к советскому поколению.

После того как я узнал, что у меня БАР, много чего изменилось. Продолжая тему еды — это как узнать, что у тебя язва. Появляется куча ограничений, а в положительном ключе это никак не используешь. Ну, разве что в армию не забрали. Кстати, комиссия психиатров от военкомата решила поставить мне диагноз полегче. Как мне объяснили, это всё для того, чтобы у меня «в жизни меньше проблем» было.

Забавно было пропускать всю жизнь через призму заболевания, многие вещи встали на свои места. Вообще, на всех аспектах моего существования информация о расстройстве отразилась положительно. Будто получил инструкцию к своему организму, что очень удобно. Ну, и препараты вроде бы помогают. К примеру, я перестал заниматься вещами, которые мне не нравятся. Вот совсем вычеркнул из своей головы понятие «не хочется, но надо».

Стараюсь не провоцировать снижение настроения. С маниакальной фазой всё сложнее. Самому практически невозможно понять, что ты в ней находишься. Особенно если не ведёшь с кем-либо разговор. Мне приходится соблюдать режим дня. Никогда бы не подумал, что начну это делать. Также пришлось исключить алкоголь и наркотики.

Многие считают, что БАР — это крест на жизни. Не скажу, что это заболевание так ужасно, как может показаться на первый взгляд. Оно подарило мне не сильно меньше хороших моментов, чем плохих. Главное тут не совершить роскомнадзор. Признаюсь, без препаратов эти мысли долго не покидали мою голову.

Ещё со школы я чувствовала периодические перепады настроения, но они были мягче (хотя, возможно, это мне кажется просто спустя года). Плюс ко всему, когда все вокруг твердят про подростковые перемены, это списываешь на норму.

Лет с 15 начался селфхарм (самоповреждение — прим. TJ). Я не думала о суициде, скорее всего, мне просто хотелось на время отвлечься от своих постоянно бегущих в непонятном направлении мыслей. Я уже с подросткового возраста знала, что мне либо хорошо, либо плохо. Я не понимала значения слово «нормально». Нормально — это как?

Меня пугало то, что я не реагирую на вещи как «нормальные» люди. Я могла спокойно пережить травмирующие события, плохие оценки, злобу людей, но в совершенно ясный день сорваться в истерику. Я чувствовала, что я более раздражительная, мнительная, агрессивная, чем другие дети. Я ощущала себя «другой», но никак не могла понять, в чём дело.

Впервые я осознанно пошла к психологу в 19 лет. Подростковый период прошёл, а истерики остались.

Я пришла в кабинет к психологу в состоянии депрессии, и разбирали мы именно её. Не помню, задавал ли он мне наводящие вопросы о мании или я просто говорила, что её не было. Но мы сошлись на том, что я просто испытываю много стресса.

Это длилось несколько лет. Депрессия — и я шла к психологу с утверждением, что мне вообще всю жизнь было плохо. Мания — я уходила с сессий, потому что думала, что здорова. После каждого цикла я меняла специалиста. Наверное, где-то внутри я подозревала неладное и осознанно на сессиях уводила тему в другое русло.

Мои близкие считали меня просто эмоциональным человеком. Никто не знал об этом диагнозе. Не было никого, кто направил бы меня к нужному специалисту. Делиться с ними мне было особо нечем. Я вообще не думала о каких-то сложных диагнозах. К психотерапевту я попала год назад.

О том, как диагноз отразился на моей жизни, скажу следующее: работа в найм 5/2 — точно не мой вариант. Мне подходит только проектная работа, где меня постоянно страхуют другие люди. В периоды интермиссии и мании я делаю фундамент для будущих проектов, в депрессию делаю минимум для их поддержания. Я могу существовать только в сфере, где заработаю достаточно, чтобы обеспечить себя в период депрессии.

Но с июля по март я не работала вообще. Не могла справиться с собой. Мне было плевать на то, что у меня закончатся деньги и что мне негде будет жить.

Отношения с людьми у меня прекрасные. Я не скрываю свой диагноз, всегда прямо говорю о нём, когда сближаюсь с человеком. Ещё никого это не отпугнуло, напротив — меня очень поддерживают и помогают пережить все фазы расстройства.

Отношения с партнёром — очень тяжело. Люди увядают рядом со мной. Им тяжело понять меня настолько, чтобы не раздражаться в ответ на мои поступки. В депрессии им приходится самостоятельно вести быт, думать о финансах, думать обо мне, следить за тем, чтобы я ела и пила воду. В мании я ухожу по энергии далеко вперёд, мне кажется, что человек слишком пассивный или скучный.

Я прошла через наркотическую и алкогольную зависимость, очень привязываюсь к людям, не смотрю фильмы с агрессивными сценами и не читаю новости, которые могут вызвать у меня тревожность.

Сейчас я ставлю лимит трат на все карты, работаю, пока работается, пью нейролептики и хожу к психотерапевту. Я не назову своё состояние стабильным, но очень к нему стремлюсь.

Мы не можем изменить наш диагноз, но можем изменить своё отношение к нему. Пейте таблетки, ходите на группы и не покупайте билеты на другой край света, если придумали это только что и вам кажется это классной идеей (спойлер: она не классная).

Впервые я столкнулся с продолжительной депрессией зимой 2015 года. Всё навалилось в один момент: я осознал свою гомосексуальность, мне было очень одиноко и тоскливо. Тогда я на долгий промежуток времени выпал из жизни и ни с кем не общался. Тем не менее этого никто не замечал, так как я всё равно каким-то образом продолжал функционировать и ходить на занятия. Тогда я не придал этому значение и не обращался к врачу.

Через какое-то время у меня начались проблемы со сном. На фоне бессонницы у меня началась скрытая депрессия. Я пошёл к неврологу и попросил спасительную таблетку, чтобы просто мог спать по ночам. К сожалению, врач неправильно подобрал препараты и у меня появились суицидальные мысли.

Меня ещё долгое время перенаправляли от врача к врачу. В большинстве своём это были некомпетентные специалисты. Вместо того чтобы помочь мне справиться с этим состоянием, врачи всё отрицали и придумывали новые диагнозы — вплоть до анорексии.

В конечном итоге я попал к суицидологу, который выписал мне антидепрессанты. Какое-то время я принимал назначенные препараты, а потом решил их резко бросить. У меня начались панические атаки. С ними я пошёл к новому врачу — на этот раз к психотерапевту. Тогда мне и поставили БАР.

От назначенных препаратов у меня появилась социальная тревожность. Я боялся всего на свете. А потом начался период мании. Мне стало хорошо, я чувствовал себя всемогущим. Тогда я снова решил бросить медикаментозное лечение, потому что решил, будто я избавился от своей болезни. Впрочем, депрессию не пришлось долго ждать.

Я вновь начал прием антидепрессантов, которые остались с прошлого лечения. Это было ошибкой, потому что у меня началась сильнейшая фаза мании.

В моей семье тема психических расстройств — это что-то табуированное. Мы негласно считали, что это лженаука и развод, а психиатр не лечит людей, а скорее калечит. Но в один момент мне выдали направление на стационар. У членов семьи были слёзы, непонимание, отрицание: как это могло произойти? Поддерживал меня только отчим.

После стационара у меня снова началась мания и наркотическая зависимость. Если раньше была либо мания, либо депрессия, то теперь я столкнулся со смешанным расстройством. В тот период я много пил, чтобы хоть как-то успокоить душевную боль, и употреблял наркотики. К слову, на наркотики меня подсадил мой кавалер после неудачной попытки суицида. Я понимал, что так больше продолжаться не может, и снова начал лечение.

Сейчас я уже не считаю БАР своим проклятием. Наоборот, это моя особенность. Я надеюсь, что когда-нибудь это всё выльется во что-то стабильное и мне станет лучше. Моей личной психотерапевтической практикой и отдушиной стал тикток. Я делюсь своими проблемами с подписчиками, и мне становится лучше. Я показываю своё состоянием миру и успокаиваюсь.

Кстати, ни один кавалер не понимал меня. Они не знали, как с этим взаимодействовать. Одни романтизировали мой диагноз, другие обесценивали. Сейчас я не хочу отношений, мне это неинтересно.

Признаюсь, что я вижу преграды из-за БАР для дальнейшей жизни. Из-за учёта в диспансере у меня будут ограничения по работе в будущем. Я всё еще учусь, получаю магистратуру. И от осознания, что вскоре я столкнусь лицом к лицу с огромным количеством взрослых проблем, мне становится дурно.

Никогда не брезгуйте обращаться к врачу. Хуже от этого точно не будет. Даже если вам выпишут неподходящие лекарства, с ними станет лучше. Заболевание — это не проклятие. Это особенность, и она лечится. Просто не оставляйте это без внимания.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#интервью #лонгриды #лигаавторов