Китайский термоядерный реактор проработал 17 минут. Насколько это приближает людей к энергии «рукотворных звёзд»

Учёные уже 60 лет пытаются освоить термоядерный синтез — чистый и неисчерпаемый источник энергии. Несмотря на все прорывы, особых успехов нет (возможно, и не будет вовсе).

В последний день 2021 года китайские учёные сообщили, что их опытный термоядерный реактор EAST нагрел плазму до 70 миллионов градусов и удерживал её 1056 секунд. По мнению руководителя эксперимента, физика-академика Гуна Сяньцзу, это достижение — надёжная основа для запуска рабочего термоядерного реактора, который будет вырабатывать энергию.

Покорение ядерного синтеза приведёт к революции в энергетике — электростанции станут в разы мощнее, при этом будут работать на экологически чистом и практически неисчерпаемом топливе. Однако учёные уже более 60 лет не могут взять термоядерные реакции под контроль, и даже последние достижения несильно приближают человечество к этой цели.

Сейчас около 85% энергии в мире люди получают, сжигая уголь, нефть, дрова и торф, как и сотни лет назад. Такое топливо называется химическим, потому что «работает» оно на молекулярном уровне: при горении молекулы распадаются и соединяются в новые, высвобождая химическую энергию, которой атомы в молекулах связаны между собой. Эта энергия выделяется в виде открытого огня, взрыва или тления.

Химическое топливо работает безотказно, но неэффективно: его приходится тратить в больших количествах. Каждые сутки люди сжигают по 20 миллионов тонн угля и 25 миллионов бочек бензина, чтобы электростанции давали ток, котельные — тепло, а транспорт возил грузы и пассажиров. Миру нужно всё больше энергии, но запасы химического топлива на Земле ограничены и не восстанавливаются (на формирование угля и нефти уходят миллионы лет).

Главный же минус химического топлива — оно при горении выделяет в воздух массу опасных для здоровья частиц и углекислого газа, который создаёт на Земле парниковый эффект и приводит к глобальному потеплению. Замена чадящего угля на более чистые нефть и газ не решает проблемы полностью — парниковые выбросы при этом уменьшаются лишь наполовину. К тому же, природный газ сам по себе создаёт в 20-80 раз более сильный парниковый эффект, чем CO2, а полностью перекрыть его утечки при добыче, хранении и передаче вряд ли возможно.

Кардинальное решение этих проблем учёные предложили ещё в 1930-х годах — перейти с химического топлива на ядерное, которое выделяет энергию не из молекул, а из атомов. В 1954 году в Обнинске заработала первая атомная электростанция (АЭС), доказав расчёты и предположения физиков о высокой эффективности ядерного топлива. Хотя, например, Эйнштейн не верил, что при его жизни (он умер в 1955 году) люди освоят энергию атома.

Ядерное топливо могло бы полностью покончить с нефтью и газом, если бы не один большой минус: радиоактивность. Ядра атомов урана сами по себе не очень стабильны и понемногу распадаются, излучая радиацию — квантовые частицы, заряженные большой энергией. Они разбивают встречные атомы на отдельные ядра и электроны (ионизируют вещество), что для живых существ убийственно: ткани и целые органы превращаются в кашу, а из-за поломок ДНК начинают расти раковые опухоли.

Радиационное излучение исходит из урана постоянно: при добыче, при перевозке и даже после отработки в атомном реакторе. То есть, ядерные отходы тоже нужно надёжно изолировать от окружающей среды, чтобы не было утечек — например, залить бетоном и закопать поглубже в землю. Помимо этого, уран ядовит для живых организмов — его атомы вклиниваются в клеточные структуры и «ломают» их.

Однако Чернобыль, Фукусима и Челябинск-40 показали: несмотря на все технологии и техники безопасности, аварии с выбросом радиации всё-таки случаются. Эта особенность ядерного топлива так напугала людей, что революции в энергетике не получилось. Тогда учёные предложили нечто получше, просто «перевернув» реакцию.

Ядерный синтез это «распад наоборот» — два лёгких атомных ядра сливаются в одно ядро потяжелее. Итоговое ядро весит чуть меньше двух изначальных, а разница масс выделяется в виде энергии. Реакции синтеза (слияния) часто называют термоядерными, потому что они обычно проходят при очень высоких температурах — миллионы градусов и выше. Такие реакции имеют ряд преимуществ перед ядерным распадом.

Учёные точно знают, что реакции синтеза работают — хотя бы потому, что за счёт них горят и светятся все звёзды во Вселенной, включая Солнце. Но это знание не слишком помогает зажечь термоядерный синтез на Земле. Точнее, зажечь можно без особого труда, как показали испытания термоядерных бомб, а вот с контролем над реакцией до сих пор большие проблемы.

Два атома должны очень сильно сблизиться, практически врезаться друг в друга, чтобы слиться в новый атом. Однако ядра атомов любого вещества имеют одинаковый электрический заряд (положительный), из-за чего они отталкиваются друг от друга кулоновской силой, которая растёт квадратично по мере сближения зарядов. Поэтому искусственный ядерный синтез становится крайне энергозатратным делом.

Звёзды комбинируют оба способа, но главную роль играет огромное давление — например, в центре Солнца оно превышает 11 миллиардов тонн на квадратный сантиметр. В таких условиях водород становится в 150 раз плотнее воды, и его атомы начинают соединяться в атомы гелия, выделяя энергию. Однако синтез в недрах звёзд неэффективен: реакция охватывает очень мало вещества в каждый момент времени, так что звёзды по сути не горят, а едва тлеют.

Расчёты показывают, что для стабильной термоядерной реакции в земных реакторах нужна температура в 100-150 миллионов градусов или даже выше. Для сравнения: температура в центре Солнца — всего 15 миллионов градусов. При такой температуре электроны «слетают» с атомов, оставляя голые ядра, так что вещество превращается в плазму — раскалённый газ, в котором бурлят ядра атомов и электроны по отдельности. На порядок более высокая рабочая температура — первое отличие термоядерного реактора от звезды.

Второе отличие — плотность рабочей плазмы. Если в центре Солнца водород синтезируется в гелий при плотности в 10 раз больше, чем у золота, то плазма в типичном термоядерном реакторе имеет плотность в миллион раз меньше, чем у воздуха. Это приводит к парадоксальному эффекту: несмотря на огромные температуры, любое соприкосновение плазмы со стенкой реактора приводит к тому, что она мгновенно гаснет, не причиняя стенке серьёзного вреда (хотя порой всё-таки портит её).

Такая особенность делает термоядерные реакторы очень безопасными, но эта же особенность — нескончаемая головная боль учёных и главное препятствие на пути к освоению энергии ядерного синтеза. Разреженную раскалённую плазму крайне сложно удержать под контролем. Физики пытаются добиться этого разными способами.

Самый распространённый тип термоядерных реакторов — токамак, придуманный советскими физиками Сахаровым и Таммом в 1951 году. Именно к этому типу относится международный реактор ITER, который строится сейчас во Франции силами двух десятков стран, а также китайский термоядерный реактор EAST.

Плазма в токамаке свёрнута в «бублик» внутри вакуумной камеры реактора. От соприкосновения со стенками камеры её удерживает мощное магнитное поле, которое также имеет форму бублика (тора) и закручено по спирали, как узор на леденце-палочке. Токамак можно назвать модификацией стелларатора, который создал американский физик Спитцер в том же 1951 году. Стелларатор тоже имеет форму бублика, только мятого — плазма внутри него «бежит волной» по кругу. В отличие от токамака с его электромагнитами, стелларатор удерживает плазму обычными магнитами, хоть и очень мощными.

Оказалось, что использование электромагнитов имеет свои недостатки — электрический ток влияет на плазму и ухудшает её стабильность. На этом фоне стелларатор с его обычными, «пассивными» магнитами стал выглядеть более привлекательным, так что физики в погоне за термоядерной энергией начали уделять больше внимания реакторам в виде мятых бубликов.

Некоторые физики не согласились, что воссоздавать Солнце на Земле — провальная идея. Испытания термоядерных бомб, где реакция запускается благодаря сжатию заряда с помощью направленных взрывов, показали: высокое давление может снизить требования к температуре плазмы. Из этого наблюдения немецкий учёный фон Вайцзеккер и советский физик Аскарян в 1950-1960-х годах развили концепцию инерциального термоядерного синтеза.

Согласно расчётам, такой подход может в сто раз сократить затраты энергии по сравнению с нагревом плазмы в токамаках и стеллараторах. На практике всё не так радужно из-за ощутимых потерь энергии при работе реактора. Есть и куда больший недостаток: диаметр топливной капсулы не должен превышать двух миллиметров, иначе взрыв и сжатие будут неравномерными, и нужного давления просто не получится. А с такими маленькими капсулами не получается добиться выработки большого количества энергии.

Можно избежать ограничения на размер капсулы, поместив её в «консервную банку» из золота или свинца. Тогда лазеры будут нагревать «банку» и наполнять её рентгеновскими лучами, которые должны накалять и взрывать саму капсулу. Примерно по такому же принципу действуют термоядерные бомбы. Однако этот метод косвенного сжатия намного энергозатратнее прямого сжатия, так что его эффективность ещё ниже.

За прошедшие десятилетия учёные добились серьёзных успехов в контроле над реакцией ядерного синтеза. Если в 1960-х годах физики нагревали плазму в токамаках и стеллараторах до 40-50 миллионов градусов и мечтали удержать её хотя бы несколько секунд, то к настоящему времени эти показатели выросли в разы или даже на порядки.

В конце 2020 года учёные впервые преодолели барьер в 100 миллионов градусов — корейский токамак KSTAR нагрел плазму до такой температуры и удерживал её 20 секунд. Спустя полгода этот рекорд побил китайский термоядерный реактор EAST — физики смогли достичь температуры плазмы в 120 миллионов градусов и удерживать её 101 секунду. А на 20-секундном промежутке температуру удалось повысить до 160 миллионов градусов. И вот теперь EAST обеспечил 17 минут удержания плазмы, пусть и всего при 70 миллионах градусов.

Участники проекта ITER планируют уже в 2035 году получить «на выходе» из реактора больше энергии, чем «на входе», причём сразу в 10 раз. Однако непонятно, на чём основана такая уверенность. На данный момент самый «эффективный» термоядерный реактор — это американский NIF, который в августе 2021 года смог выделить 70% от той энергии, которую учёные потратили на его запуск. И это не токамак, как ITER, а реактор инерциального синтеза.

Однако у термоядерных реакторов всех типов есть ещё одна проблема: им для работы нужен тритий (это тоже разновидность водорода), потому что реакция с использованием одного лишь дейтерия требует вдвое большей температуры плазмы и в 10 раз больших затрат энергии, что на данный момент выглядит совсем неподъёмной задачей.

Тритий радиоактивен, но это полбеды. Главное, что сам по себе этот изотоп практически не встречается на Земле, так что его приходится делать искусственно, облучая нейтронами литий в ядерных реакторах. Килограмм трития обходится в 30 миллионов долларов и во всём мире его производят по нескольку килограммов в год, при этом каждый гигаватт выработанной термоядерной энергии потребует 56 килограммов этого вещества ежегодно.

Учёные предлагают «размножать» тритий прямо в термоядерных реакторах примерно как делают это в атомных: нейтроны, которые образуются в результате синтеза, будут реагировать с литием в оболочке рабочей камеры и превращать его в тритий. Этот подход собираются протестировать в ITER. Однако пока нет уверенности, что он будет работать так, как задумано.

Все эти проблемы приводят некоторых людей к мнению, что управляемый термоядерный синтез — химера, за которой можно гнаться бесконечно. Как иронизируют физики, до его покорения всегда остаётся 20 лет. Настроения критиков выразил Илон Маск во время обсуждения экологичности майнинга: он сказал, что термоядерный синтез не нужен, вместо него разумнее совершенствовать атомные электростанции и строить их как можно больше.

Атомная энергетика все эти 50 лет не стояла на месте. Теперь даже проблему тысяч тонн ядерных отходов можно полностью решить реакторами на быстрых нейтронах. Если обложить их «одеялом» из отработанного топлива или обеднённой руды — это «одеяло» будет поглощать нейтроны, которые образуются при ядерных реакциях, и встраивать их в ядра своих атомов.

Такие реакторы называют размножителями. Они обогащают отходы или руду до самого «жирного» ядерного топлива — плутония. И этот процесс можно повторять сколько угодно — то есть, атомная энергия становится полностью возобновляемой.

При добыче урана образуются радиоактивные отвалы, но их тоже можно превращать в дополнительное топливо, выдерживая в серной кислоте. Учёные Уральского федерального университета довели эту технологию до эффективности в 99,98% — в отвалах остаётся мизерное количество урана, которое незаметно на природном радиационном фоне.

Однако это не избавляет атомную энергетику от риска аварий с выбросом радиации и не делает её удобной для будущей космической экспансии — в дальние полёты с целью колонизации придётся брать тонны, а то и десятки тонн урана. На фоне всех проблем ядерного топлива термоядерные электростанции выглядят как источник энергии будущего: мощный, экологически чистый, безопасный, практически неисчерпаемый.

Возможно, без покорения термоядерного синтеза человечество рано или поздно упрётся в потолок развития. Остаётся надеяться, что к тому времени люди всё же научатся «создавать звёзды вручную» и окончательно перестанут добывать энергию из сжигания органики, как делали это на протяжении тысяч лет.

#лонгриды #энергетика #физика #технологии #будущее