Театр одного зрителя: история превращения Колымы в «благополучную» деревню на радость вице-президенту США

Наивность политика в итоге сломала его карьеру, а судьба гидов-чекистов сложилась ещё печальнее.

В конце 1990-х годов на экраны вышли два непохожих друг на друга фильма: итальянский «Жизнь прекрасна» и американский «Шоу Трумэна». Сюжеты обоих фильмов отдают гротеском, если не абсурдом.

В первом главный герой, попав вместе с сыном в нацистский лагерь смерти, объясняет ребёнку, что они в парке развлечений, и если соблюдать правила, то всё будет хорошо. А главный герой второй киноленты вдруг с ужасом осознаёт: всю свою жизнь он был героем реалити-шоу по ТВ, и вокруг него — одни актёры и декорации.

История 20-го века знает реальный эпизод, предвосхитивший оба киносюжета. В 1944 году Колыму, северо-восточную окраину СССР, край жестоких исправительных лагерей, посетил вице-президент США Генри Уоллес. Принимающая сторона устроила всё так, что сочувствовавший коммунистам гость увидел в Колыме место свободного труда, творчества и социального прогресса. Спустя годы его постигло жестокое разочарование.

Основные источники статьи:

Колыму, как феномен в советской истории, породили две концепции 1930-х годов. В них твёрдо верил Иосиф Сталин, с ними соглашались его приближённые. Советский лидер считал важной задачей освоить и заселить северо-восточные окраины государства, богатые природными ресурсами.

Осознавая, что мало кто поедет по своей воле в эти отдалённые края с суровым климатом, Сталин полагал направлять туда ссыльных и заключённых.

Политик считал, что подневольный труд этих людей должен окупать себя. Сталин видел в лагерях обычные фабрики и заводы, которые обязаны приносить прибыль. До самой смерти фактического главы СССР никто из осведомлённых людей не мог признать, что на деле система ГУЛАГ приносила стране ежегодно многомиллионные убытки.

13 ноября 1931 года в Советском Союзе учредили трест «Дальстрой», отвечающий обеим сталинским идеям. Организации предстояло освоить бассейн реки Колымы силами заключённых под началом чекистов. Юридически «Дальстрой» работал как госпредприятие, напрямую не связанное с Северо-восточным управлением исправительных лагерей (Севвостлагом).

Для советской власти этот нюанс имел значение. Колымским заключённым полагалось добывать золото и другие ценные металлы, в том числе, и для экспорта. Поэтому из-за границы северные прииски должны были казаться обычными предприятиями, где работают свободные люди. Правда о природе колымского золота могла бы повредить торговле.

Вольные рабочие и инженеры тоже трудились на Колыме. На самый край СССР их влекли двойные-тройные зарплаты и льготы от государства. Но добровольцев хронически не хватало. Поэтому на одного вольного сотрудника в «Дальстрое» обычно приходилось по трое-четверо осуждённых. Да и среди номинально «вольнонаёмных» преобладали отсидевшие свои сроки зэки.

Первый начальник организации Эдуард Берзиньш следил за условиями быта и досуга у подчинённых обеих категорий. Близкий к «старым большевикам» чекист, герой Гражданской войны, верил в популярную в 1920-х годах теорию «перековки». Согласно ей, даже «врагов народа» стоило перевоспитывать гуманными методами в порядочных советских людей.

В декабре 1937 года сотрудники НКВД арестовали идеалиста Берзиньша. 1 августа 1938 года советский Верховный суд приговорил начальника «Дальстроя» к смерти за длинный перечень сфальсифицированных преступлений: саботаж, теракты и шпионаж в пользу одновременно Германии, Японии и Великобритании.

После снятия с должности и расстрела Берзиньша на Колыме навсегда забыли про «перековку». Новый директор Карп Павлов ужесточил режим, урезал пайки, увеличил нормы выработки и продолжительность рабочего дня — до 16 часов. Прежде всего это коснулось политзаключённых.

В 1939 году Павлова сменил другой чекист — 45-летний Иван Никишов. Новый начальник приспособил под себя сложившиеся в «Дальстрое» порядки. Никишов нисколько не походил на аскетичного фанатика революции Берзиньша. Он относился к той плеяде гулаговских начальников, которых сами зэки иронично сравнивали с наместниками провинций в Римской империи.

Москва же ценила, что при Никишове Колыма исправно давала золото: за один 1940 год здесь добыли 80 тонн драгоценного металла. Никого не волновало, что на приисках «Дальстроя» от болезней, производственных травм и по другим причинам ежегодно умирало по 10-15 тысяч человек. Новых зэков с «материка» всё равно прибывало в разы больше.

В июле 1943 года Никишов в довесок к прежней должности получил пост уполномоченного НКВД по «Дальстрою». Чекист вёл себя как феодальный князь. Он обзавёлся дачей-дворцом на берегу океана, личной гвардией и коллекцией автомобилей. Законную супругу Никишов отправил на «материк», а сам сожительствовал с вольнонаёмной Александрой Гридасовой, младше его на 20 лет.

Никишов слепо исполнял все капризы любовницы. Он произвёл её в лейтенанты, поставил начальницей Магаданского женского лагеря. Потом Гридасова обзавелась «крепостными» театром и оркестром, где выступали актёры и музыканты из зэков. В хорошем настроении эта женщина могла выполнить самую невероятную просьбу от заключённых. «Что не может сделать генерал-лейтенант [Никишов], может сделать лейтенант [Гридасова]», — шутили на Колыме.

Евгении Гинзбург она устроила приезд на Колыму сына: до этого репрессированной писательнице отказывали в просьбе годами.

Другие бывшие заключённые с Колымы вспоминали Гридасову с меньшей теплотой. «Колымскую королеву» называли «диким зверем», «подлой интриганкой» и «примитивным, грубым, алчным существом».

Одним из столпов довоенной сталинской пропаганды являлся тезис, что всё мировое окружение враждебно СССР. Буржуазным политикам первое в мире государство рабочих и крестьян ненавистно само по себе, они хотят его уничтожить, — уверяли советских граждан партийные деятели, писатели, режиссёры, журналисты.

В действительности на Западе хватало влиятельных людей, сочувствовавших Советскому Союзу. В нём они видели прообраз нового мира, процветающий и успешный, свободный от предрассудков и несправедливости. Эти идеи разделял и Генри Уоллес, вице-президент США в 1941-1945 годах.

Уоллес родился в 1888 году в семье преуспевающих фермеров из штата Айова. Он получил хорошее образование и приумножил родительские капиталы, выращивая и продавая кукурузу. Бизнесмен вступил в Демократическую партию и в 1933 году стал министром сельского хозяйства США, поучаствовав в «Новом курсе» Франклина Рузвельта по преодолению Великой депрессии. В 1941 году Уоллес получил пост вице-президента.

Политика отличала широта взглядов, переходящая в экзальтированность. Уоллес увлекался эзотерикой, особенно творчеством художника и философа Николая Рериха — автора мистического учения о Шамбале, загадочной «твердыне света», священной стране где-то посреди Азии. Политик лоббировал предложения своего наставника в Конгрессе и спрашивал у него деловых советов, обращаясь к Рериху в письмах как к «дорогому гуру».

Уоллес с теплотой относился и к Советскому Союзу. Политик публично хвалил сталинские эксперименты в экономике, призывал американцев заимствовать советский опыт. Со вступлением США во Вторую мировую войну Уоллес поддерживал скорейшую высадку американских войск в Европе — чтобы помочь СССР в борьбе с Третьим рейхом.

О сталинских лагерях Уоллес, как и большинство современников, имел смутные представления. К концу 1930-х годов тема ГУЛАГа стала табуированной в самом СССР. Новое начальство госбезопасности прекратило эксперименты времён наркома Генриха Ягоды, когда для писателей и журналистов организовывали «пресс-туры» на Соловки или Беломорканал. И на Запад о лагерях проникали только неясные слухи от немногих беглецов из Советского Союза. Левая общественность их либо игнорировала, либо объявляла клеветой.

Весной 1944 года Уоллесу предстояло посетить азиатскую часть СССР с рабочим визитом. Цели поездки объяснялись программой ленд-лиза. Вашингтон хотел убедиться, что союзники используют полученные товары по назначению и смогут после войны за них заплатить. Поэтому вице-президент собирался посетить не только крупные сибирские города, но и Колыму, центр советской золотодобычи.

В марте 1944 года Москва сообщила Никишову и уполномоченному госбезопасности по Дальнему Востоку Серго Гоглидзе о планируемом визите Уоллеса. В конце мая иностранный политик планировал прибыть на Колыму. От чекистов требовалось, чтобы вице-президент США и члены его делегации не поняли, что находятся в краю исправительных лагерей.

К тому времени власти значительно расширили подвластную «Дальстрою» территорию. Её границы простирались от Чукотки до якутской реки Яна: предприятие контролировало примерно 10% от общей площади СССР. Там добывали не только золото, но и олово, кобальт, вольфрам, уран, уголь и другие полезные ископаемые. В этой «колонии» жило около 200 тысяч людей, преимущественно заключённых. Вольнонаёмные составляли примерно треть-четверть от общего числа, но и среди них преобладали бывшие зэки.

Гостям из США знать об этих тонкостях не стоило. И весной 1944 года на колымских зонах творилось невероятное. По намеченному для Уоллеса маршруту в лагерях снимали проволоку и демонтировали вышки для охраны — чтобы получилось что-то похожее на обычные прииски и рудники с общежитиями для персонала.

Превратить гулаговских зэков, обычно больных и измождённых, в довольных жизнью свободных людей было невозможно. Поэтому «контингент» решили прятать, а близко к американцам подводить только сотрудников госбезопасности вместе со специально отобранными вольнонаёмными.

Выбранную для Уоллеса квартиру в Магадане отремонтировали. В школе, которую ему планировали показать, детей заставляли зубрить приветствия на английском. Способных к изобразительному творчеству заключённых женщин заставили писать картины, делать вышивки и поделки. В магаданском театре имени Максима Горького шли круглосуточные репетиции.

Вечером 24 мая 1944 года самолёт с Генри Уоллесом приземлился на аэродроме колымского посёлка Сеймчан. Политика сопровождали восемь человек: учёный-востоковед Оуэн Латтимор, советолог Джон Хазард, трое армейских офицеров и столько же дипломатов. Хозяева встретили иностранцев грандиозным банкетом. На пиршестве вице-президента особенно порадовал своим талантом тамады шеф дальневосточной госбезопасности Гоглидзе.

Уоллес считал его «хабаровским губернатором» (до 1953 года территория будущей Магаданской области формально относилась к Хабаровскому краю), не понимая, что перед ним — кадровый чекист. Американец не знал, что сопровождавший его весёлый грузин ещё несколько лет назад лично пытал людей на допросах и пачками подписывал расстрельные приговоры.

После Сеймчана Уоллеса повезли в колымскую «столицу» Магадан и горняцкий посёлок Берелёх. По пути следования, как бы невзначай, советские люди знакомили американцев с разными деталями местной жизни. Вот продуктовые склады — разумеется, забитые под завязку. Здесь кинотеатр — естественно, в нём показывают самые свежие голливудские фильмы. Вдали — ремонтно-механический завод — конечно, ничем не хуже фабрик Чикаго и Детройта. А по другую сторону — теплицы с овощами. Да, советские люди ведут огороды и на Крайнем Севере.

Уоллесу на каждом шагу напоминали, что советская сторона ценит американскую помощь по ленд-лизу. Гостю постоянно показывали на различные объекты, связанные с обслуживанием воздушной трассы «Аляска — Сибирь», по которой из США в СССР поступали военные грузы.

Политика очаровали «русский начальник Дальстроя» Никишов и его «супруга». Знакомя их, чекист Гоглидзе представил одетого в гражданское Ивана Фёдоровича как «настоящего миллионера». Уоллес, по-видимому, не понял шутки, подумав, что его новый знакомый — действительно преуспевающий бизнесмен, никак не связанный с силовыми структурами.

Никишов объяснил заокеанскому гостю, что ежедневно на Колыме старатели добывают до 200 килограмм золота. Всё время открываются новые месторождения, где потом якобы используется современное оборудование, поэтому ежегодный прирост в добыче — до 8%.

Несколько раз к вице-президенту подводили «простых сибирских рабочих» в новёхонькой спецодежде. Уоллеса восхитила их бравость и физическая крепость. Через переводчика ему объяснили, что все до одного колымчане просили лично Сталина отправить их на фронт, но тот объяснил, что добывать золото в глубоком тылу — не менее важно для победы, чем бить нацистов на полях сражений.

Американцев только смутило, что «простые рабочие» в нарушение правил ленд-лиза обуты в американские сапоги: товары по программе полагались для военных нужд. Но советская сторона объяснила, что нарушений нет, так как эта обувь якобы куплена за деньги. Уоллес поверил новым друзьям на слово.

До приезда в СССР вице-президент что-то слышал о советских концлагерях с жестокими условиями содержания и принудительным трудом. Во время визита он спрашивал Никишова, есть ли где рядом такие объекты, и можно ли их посмотреть. «Советский миллионер» отвечал, что ни о чём таком он не знает.

Американцы, как и предполагалось, увидели только зэков-артистов и музыкантов в магаданском театре. Уоллес удивился такому количеству талантов в рабочем городке на самом краю страны. Ему объяснили, что якобы часть коллективов — это армейская самодеятельность, а другие исполнители — эвакуированные во время войны профессионалы из Москвы, Киева и Ленинграда.

25 мая Уоллес посетил выставку творчества в местном доме культуры. Американцу рассказали, что зима в этих краях долгая, работы на рудниках прекращают, и рабочие вместе со своими жёнами пишут картины, вышивают или выполняют поделки из дерева и кости.

Две вышивки так восхитили вице-президента, что Никишов немедленно снял их со стены и преподнёс гостю в подарок. Американец немного смутился, но присутствовавшая Гридасова объяснила, что это её творчество, и она согласна всё подарить. Реально поделки вышила художница Вера Устиева из Свердловска — осуждённая по 58-й статье лагерница из Свердловска.

Уоллес писал, что на понравившихся ему вышивках автор запечатлел «живописные русские пейзажи», но сама Устиева в интервью в 1996 году рассказывала, что на одной из поделок она изобразила маленького ребёнка — в память о своём умершем в младенчестве сыне. Его Вера родила уже после ареста, в пересыльной тюрьме, ожидая лагерного этапа.

Закончил трёхдневный визит Уоллеса на Колыму банкет в Магадане. На нём вице-президент повторил одну из своих любимых мыслей. При царизме в Сибирь только высылали преступников, а при новой власти сюда по своей воле едут работать свободные счастливые люди, — считал американец. Сибирь и Дальний Восток — это как американский Дикий Запад, эти земли осваивают такие же предприимчивые и отважные люди, только более сознательные. Поэтому здесь нет ни пьянства, ни драк с поножовщиной, ни азартных игр, — добавил вице-президент США к восторгу советской стороны.

27 мая 1944 года Уоллес и его делегация на самолёте покинули Колыму.

Американский вице-президент находился в СССР до 17 июня 1944 года. Он посетил Якутск, Иркутск, Красноярск, Шушенское, Новосибирск и Алма-Ату. Всем увиденным политик остался очень доволен. За полученные впечатления он поблагодарил в письме лично Иосифа Сталина.

После возвращения в США Уоллес ещё больше восхищался советскими порядками, что и разрушило его карьеру. В конце 1944 года Рузвельт решил пойти на четвёртый срок у власти с новым вице-президентом — Гарри Трумэном.

2 марта 1945 года Уоллеса понизили до министра торговли, а спустя полтора года уже сам ставший президентом Трумэн отправил почитателя Шамбалы и сталинизма в отставку и с этого поста — за откровенно просоветские публичные речи. Уоллес договорился до того, что требовал передать Москве ядерное оружие и призывал изучать в Америке псевдонаучную теорию советского биолога Трофима Лысенко, отрицавшего генетику.

Экс-вице-президент выглядел слишком левым даже для Демократической партии, а оппоненты-республиканцы открыто называли его сталинским шпионом и пособником коммунистов. В 1948 году Уоллес создал свою социалистическую Независимую прогрессивную партию и баллотировался от неё на президентских выборах. Голосование политик провалил, набрав только 2,4% избирательских симпатий и ни одного голоса выборщика.

В 1950 году его карьеру окончательно добил выход книги «Одиннадцать лет в советских лагерях» авторства Элинор Липпер. В 1937 году эту жившую в СССР коммунистку из Бельгии осудили по ложному обвинению в шпионаже. На свободу женщина вышла только после войны, полностью пересмотрев свои убеждения. Липпер вернулась в Европу, где опубликовала одни из первых в своём роде воспоминания о ГУЛАГе, сообщив о сфабрикованных делах, пытках, принудительном труде, высокой смертности.

Часть срока бельгийка как раз провела на Колыме. Она застала пресловутый визит Уоллеса, включив этот эпизод в свою книгу. Липпер рассказала о потёмкинских деревнях для вице-президента и том, как ими потом восторгался американец. Политической карьере Уоллеса пришёл конец.

Уоллес публично признал свою ошибку и выступал уже за сдерживание советского влияния в мире, но в глазах большинства американцев он так и остался коммунистическим пособником. В 1955 году бывший второй человек в США распустил свою партию и вернулся к фермерству. Он скончался 18 ноября 1965 года в возрасте 77 лет.

Американец пережил обоих своих «колымских друзей». Серго Гоглидзе, как один из ближайших соратников Берии, попал под «чистки» при Никите Хрущёве. Бывшего «хабаровского губернатора» расстреляли по сфабрикованному делу 23 декабря 1953 года.

«Миллионер» Иван Никишов избежал репрессий. В 1948 году, после многочисленных жалоб на его барство и самодурство, чекиста сняли с должности и отправили на пенсию. Почти десять лет он прожил в Москве вместе с Гридасовой. 5 августа 1958 года Никишов скончался в своей квартире при невыясненных обстоятельствах. Знавшие его люди поговаривали, что перед смертью чекиста мучила совесть. Он вспоминал увиденное и содеянное, каялся в совершённых на службе поступках.

Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

#ссср #сша #лонгриды #лигаавторов