Идею трудовых лагерей сравнивают с ГУЛАГом. Есть ли схожесть нынешней задумки с СССР и работал ли «социальный лифт»

Власти уверяют, что современные исправцентры не станут советскими лагерями, но правозащитники и сейчас указывают на «рабский» труд и низкую оплату труда.

В мае ФСИН вновь начал обсуждать идею привлечение заключённых к принудительным работам на больших стройках и приисках, где не хватает трудящихся. Противники идеи сравнили исправцентры с ГУЛАГом, а журналистка РИА «Новости» попыталась представить трудовые лагеря в положительном свете.

Теперь в соцсетях опасаются возвращения к советским лагерям, а правозащитники указывают на проблемы в пенитенциарной системе, до устранения которых восстанавливать лагеря нельзя. Рассказываем, для чего советские власти создавали трудовые лагеря, как изменилась их основная цель и похожи ли они на то, что теперь предлагают власти.

Не первый год в России ходят разговоры о привлечении заключённых к работам на важных стройках. В 2015 году депутат Госдумы Александр Хинштейн предложил разрешить отправлять их на производства в сотнях километров от места отбывания наказания. Тогда в пример приводили эксперимент в Республике Коми, где около 170 осуждённых работали на предприятии в 50 километрах от колонии. Поговаривали, что заключённые могли бы участвовать в стройках к Чемпионату по футболу 2018 года.

Во ФСИН тогда отмечали, что в случае принятия инициативы заключённые смогли бы работать только в регионе колонии: «Мы не рассматривали возможность свозить заключённых со всей страны». К работам могли привлечь около 40 тысяч заключённых. Поправки тогда так и не приняли.

В середине мая 2021 года во ФСИН вновь заговорили о привлечении заключённых к принудительному труду на производствах. На этот раз служба высказала идею создания исправительных центров для осуждённых при производствах, золотых приисках и стройках.

Во ФСИН считают, что таким образом решат проблему недостатка трудовых мигрантов из Средней Азии, многие из которых покинули Россию во время пандемии коронавируса, а также социализируют заключённых. «Лучше спецконтингенту построить общежития, предоставить рабочие места. Зато они останутся там, они будут там же работать», — добавил Калашников.

Условия труда в лагерях не будут «жёсткими и тяжёлыми» как в ГУЛАГе, а также не будет противоречить законам, отметил глава президентского Совета по правам человека Валерий Фадеев. «Это огромная проблема: здоровые мужики сидят в колониях, им нечего делать, и если будет разумно организован труд осуждённых — почему нет», — добавил общественник.

Сейчас к работе в трудовых лагерях могут привлечь 188 тысяч заключённых, отметили во ФСИН. Однако полностью проблему недостатка рабочих это не решит, заметил спикер Госдумы Вячеслав Володин. Привлечение заключённых покроет лишь 15% необходимого количества рабочих — всего их нужно около 1,2 миллиона. Но Володин добавил, что «изучить эту тему необходимо, и если есть те, кто имеет право и хотел бы работать, — такая возможность должна быть предоставлена».

Принудительная работа в исправительных центрах не предполагает добровольного желания заключённого — такое наказание может назначить суд по преступлениям небольшой и средней тяжести, а также по тяжкому деянию, но совершённому впервые. Осуждённого могут отправить в исправительные центры на срок до пяти лет. Из зарплаты заключённого при этом вычитается от пяти до 20%.

Конституционные права могут ограничить только федеральным законом — уголовным кодексом, отметил в разговоре с TJ руководитель юридического департамента организации «Русь сидящая» Алексей Федяров. К принудительным работам может приговорить суд, но если осуждённого отправили в тюрьму, то перевестись на принудительные работы он может только сам по по ходатайству в судебном порядке, добавил юрист. Именно о 188 тысячах людей, имеющих право на изменение меры, скорее всего, говорил ФСИН. Однако в России нет рабочих мест для такого количества неквалифицированных рабочих.

После того, как ФСИН озвучил идею возвращения трудовых лагерей для заключённых, на РИА «Новости» у журналистки Виктории Никифоровой вышла колонка об их пользе. Изначальное название материала «В России готовятся возродить ГУЛАГ» спустя несколько дней переименовали на «Российские заключëнные заработают на квартирах», обратили внимание «Открытые медиа».

Автор отметила, что среди лагерей были не только с «паршивыми условиями», но и «образцового содержания». По мнению журналистки, «кошмаром» ГУЛАГ был только для интеллигенции, интеллектуалов, кулаков и купцов. «А вот для крестьянина-бедняка, для городского люмпена, для беспризорника [...] трудовой лагерь предоставлял еду три раза в день, тёплое жильё и какую-никакую медпомощь», — добавила Никифорова.

Никифорова написала, что работа в лагере позволяла заключённым, среди которых «политические» были в меньшинстве, обрести рабочую специальность. А все злоупотребления в системе лагерей якобы «были подробно задокументированы, раскритикованы и осуждены». Позицию колумнистки и издания раскритиковали за положительное позиционирование советских лагерей. В соцсетях опасаются, что такая репрезентация говорит о том, что вскоре в России могут вновь заработать ГУЛАГи.

Под конец существования Российской Империи в стране преобразовали пенитенциарную систему, отменив ссылку в поселение и каторжные работы. С революцией 1917 года и последующей Гражданской войной пришли концентрационные трудовые лагеря, в которые большевики помещали классовых врагов нового режима и просто социально и политически неугодных людей.

В 1919 году поручили создать несколько типов лагерей для принудительных работ: лагеря особого назначения, концентрационные лагеря общего типа, производственные лагеря, лагеря для военнопленных и лагеря-распределители. Однако, как отмечает правозащитный центр «Мемориал», часто «лагерь принудительных работ», «концентрационный лагерь» и «концентрационный трудовой лагерь» использовались в документах НКВД как синонимы.

Это были не тюрьмы, а временные места содержания, которые устраивали в бывших лагерях и даже монастырях. Их контролировало несколько ведомств, в том числе ГУЛАГ. Параллельно с «обычными» лагерями были и учреждения «особого назначения», которые подчинялись только внутренним решениям ОГПУ при органе госбезопасности. Среди таких лагерей был Соловецкий, который стал прообразом будущих ГУЛАГов.

С 1923 по 1929 годы количество заключённых увеличивалось с трёх тысяч до 53 тысяч в год, показано на карте Музея ГУЛАГ. Основными принципами таких мест были самоокупаемость и полное перевоспитание заключённых. Но даже при постоянно растущем числе арестованных, обеспечить нужный доход от лагерей не получалось, в том числе из-за непроизводительного труда низкоквалифицированных рабочих. Чтобы решить проблему распределения заключённых, светские власти заключали договора с различными предприятиями, например, лесопилками.

В 1928 году по указанию властей суды начали назначать принудительные работы без содержания под стражей не только для совершивших мелкие преступления, но и для убийц, насильников, грабителей и воров, пишет «Мемориал». Вместе с этим на объектах усилился режим охраны.

Если в первое время целями было лишь самообеспечение и перевоспитание заключённых, то к 1929 году курс изменился. Пример Соловецкого лагеря, заключённые которого добывали важный для экспорта СССР лес, показал властям, что труд арестантов можно использовать в отдалённых и малонаселённых территориях для колонизации и освоения природных богатств. Предполагалось, что это будет выгоднее, чем отправлять на работы советских граждан.

В 1929 году приняли постановление об использовании труда заключённых «за плату» в отдалённых районах, а также о переименовании лагерей из концентрационных в исправительно-трудовые. Судам предписывалось назначать заключённым, осуждённым на три года и выше, преимущественно принудительные работы. Так советские власти положили начало ГУЛАГу.

Теперь главной задачей заключённых стало освоение незаселённых территорий, на которых находились полезные ресурсы: лес, уголь, золото и так далее. Прибывшим приходилось не только работать, но и буквально с нуля строить поселения, заодно «искупая вину» за преступления. Точно сказать, сколько среди заключённых было политических, а сколько «уголовников», невозможно, так как комиссии и трибуналы нередко приписывали политические статьи там, где оснований для них не было.

За всё время в СССР существовало больше 400 лагерей, в том числе управляемых ГУЛАГом. Крупнейшие из них находились на важных стройках или добычах, зачастую в тяжёлых условиях на Севере и в Сибири.

С начала 1930-х и вплоть до смерти Иосифа Сталина количество заключённых в лагерях стремительно росло, немного просев во времена Великой Отечественной войны. Вместе с тем из-за тяжёлых условий этапирования и пребывания прибавлялось и число погибших. Например, по подсчётам музея ГУЛАГ, в 1941 году в лагеря отправили 1,5 миллиона человек, а умерло около 100 тысяч.

Тяжёлые условия заключённых начинались уже с ареста и этапирования в трудовые лагеря. Нередко этап занимал больше месяца, а то и несколько месяцев из-за перегруженных железных дорог и непродуманной логистики. Из-за этого часть ослабевших из-за холода и голода заключённых погибали ещё в вагонах. Семьи чаще всего разлучали и направляли в разные лагеря, а детей — в детдома.

Проблемы с долгим и скрытым от общественности этапированием всё ещё существуют. Перевозка осуждённых в место лишения свободы может занимать больше месяца, так как человека не везут туда напрямую. «Осуждённый переезжает в поезде от одного изолятора к другому. На одну-две недели остаётся в каждом из них, пока не соберётся следующий этап. Если следующая колония [...] удалённая, то этапирование может занимать от полутора до двух месяцев», — рассказывал «Новой газете» юрист «Агоры» Павел Чиков.

О месте пребывания заключённого родственники могут ничего не знать несколько месяцев — и это соответствует нынешнему законодательству, хотя вызывает вопросы у правозащитников. Отдалённость места отбывания наказания от семьи, в том числе трудовых лагерей, считается ЕСПЧ нарушением прав человека. Но во ФСИН отмечали, что у заключённых, выбравших принудительный труд, может быть возможность жить вместе с семьёй.

Условия содержания в трудовых лагерях СССР могли различаться, но комфортными для рабочих их нигде назвать было нельзя. В основном заключённые жили в бараках, которые нередко сами же и строили. В них обычно находились двухъярусные деревянные нары, на которых в некоторых лагерях спали сразу по несколько человек.

В некоторых советских лагерях так же, как и сейчас предлагает ФСИН, заключённые, переведённые на ограниченно-свободное размещение, могли жить вне лагеря, приходя лишь на работу. Иногда таким рабочим Сельхозбанк выдавал кредит на собственный дом. Так было на строительстве Байкало-Амурской магистрали (БАМ).

Небольшие зарплаты (до 1950 года советские власти называли это «денежным поощрением») заключённым лагерей тоже выплачивали, за исключением «особых» учреждений для «политических». Но как и сейчас в России, большая часть её уходила на оплату еды, одежды, содержания лагеря и охраны.

Заключённым платили меньше, чем рабочим на воле. Например, в 1950-е средняя зарплата рабочего лагеря составляла около 270 рублей, а у вольного советского рабочего — примерно 640 рублей, пишет Znak.com. В 2020 году средняя зарплата российского заключённого составляла 5,5 тысяч рублей, при средней оплате труда рабочих производств в стране около 30 тысяч рублей.

Питание в ГУЛАГах в основном было скудным: где-то кормили, чтобы лишь подавить чувство голода, а где-то не было и этого — и заключённые погибали от истощения. Алексей Бармин, внук бывшей заключённой нескольких северных лагерей Анастасии Сутковой, рассказал TJ о её воспоминаниях.

В женском Темниковскиом лагере питание было, по словам заключённой, «на редкость плохое» — овощей не давали, а кормили в основном супами и кашами из двух круп — соевой и ячневой. Блюда из них готовили поочерёдно — два-три месяца из сои, а затем столько же из ячневой. Жиров в еде практически не было, а когда заключённые попросили масло, начальница санчасти заявляла, что «кислород заменяет его».

Вдобавок к недостатку еды, заключённым приходилось работать практически без отдыха, к тому же не имея профессиональной подготовки. Варлам Шаламов, оказавшийся в колымском «Севвостлаге», писал о крайне плохих условиях у заключённых: 16-часовые рабочие смены без выходных, скудное питание и «ночевки в 60-градусный мороз в дырявой брезентовой палатке».

На «возмутительные» условия лагерей обращали внимание и проверяющие чиновники. В 1932 году сотрудники наркомата юстиции (одного из них осудили год спустя) осмотрели лагерь в Колпашёво Томской области. Судя по докладной из архива, опубликованной в блоге Михаила Наконечного, бараки были перенаселены, в том числе больными заключёнными. Они питались 300 граммами хлеба и водой из болота, куда «стекают нечистоты самого барака и близ лежащей больницы».

Рабочие трудились в тайге на Леспромхозе, с которым лагерь заключил договор, однако позже его расторгли и заключённые остались совсем без питания и зимней одежды. Чиновники отметили, что такие проблемы в лагере были не из-за отсутствия денег и рабочей силы, а от отсутствия желания у его сотрудников «ответственно работать».

Хотя, как писала журналистка Никифорова, «недостатки были подробно задокументированы, раскритикованы и осуждены», они продолжали существовать в ГУЛАГах до самого сворачивания лагерей. Кроме того, следы преступлений пытались скрыть и после этого. В том же Колпашёво, где чиновники указали на нарушения, в 1979 году тайно уничтожили массовые захоронения репрессированных. Тогда берег реки Обь размыло и оголило трупы, однако вместо того, чтобы похоронить их, советские власти тайно затопили их.

Во ФСИН утверждают, что в исправительных центрах не будет тех же условий труда, что в ГУЛАГах, отмечая, что права рабочих будут соблюдаться, а смены составят восемь часов. Однако заключённые и в современной России жалуются на нарушения на производствах тюрем.

В 2016 году «Медиазона» писала о «рабском» труде и избиениях в мордовской колонии №4. Заключённые жаловались, что сотрудники заставляли их работать на лесопилке «без трудового стажа, заведения трудовой книжки, заключения трудового договора» и на аварийной технике, а за отказ стоя держали в камере, набитой людьми, или в изоляторе. Один из осуждённых заявил, что из отдалённой колонии «не уходят жалобы».

В январе 2021 года в четвёртой колонии Мордовии заключённая, работающая в швейном цеху, пожаловалась на принуждение к работе без выходных и праздников. По словам женщины, сотрудники колонии выключают камеры, чтобы не было видно нарушений, а за попытку отправить жалобы её избили. За тяжёлые условия труда заключённым платят по 11 тысяч рублей в месяц, а за вычетом обязательных платежей у них остаётся всего около пяти тысяч. Если женщины не выполняют план, то получают лишь 400-500 рублей.

Внук репрессированной Анастасии Сутковой рассказал TJ, что его бабушка происходила из состоятельной семьи, отучилась в университете на врача и работала по специальности, пока не попала на пять лет в лагеря. Там она также работала в медчасти, а после освобождения несколько лет была доцентом кафедры нервных болезней мединститурта в Ижевске. Однако оттуда ей пришлось уйти из-за местного обкома, который не хотел видеть среди сотрудников бывшего политзаключённого.

Работу «социального лифта» лагерей, о котором писала Никифорова, на примере своего репрессированного прадедушки Иосифа Черковского, показал TJ его правнук Андрей Черковский. На первой фотографии, предоставленной родственником репрессированного, изображена семья Иосифа до ареста, а на второй, как отметил Андрей, во время «лифта».

У ФСИН уже сейчас есть большое финансирование, огромный штат, множество колоний, огромное количество промышленных зон в колониях и исправительные центры для принудительных работ, достаточные для социализации заключённых, отметил юрист «Руси сидящей» Федяров.

Правозащитник Лев Пономарёв в разговоре с «МК» также отметил, что «в тех условиях, в которых сейчас находится Россия – это очень опасная инициатива». «В большинстве колоний процветает рабский труд – нормальных зарплат нет. [...] Это значит, что на БАМе будет рабский труд», — добавил спикер.

В России в нескольких регионах заключённых уже привлекают к принудительным работам, однако к ним есть вопросы, заявил «Настоящему времени» сотрудник Фонда защиты прав заключённых Олег Дубровкин. «[К нам] обращаются из Калининграда, из Красноярского края, из Оренбурга ребята, которые отбывают наказания сейчас на принудительных работах, и говорят: „Это рабский труд, бесплатный“». Правозащитник добавил, что принудительные работы никак не помогут заключённым в социализации.

Использование труда заключённых невыгодно и экономически, считает экономист Евгений Гонтмахер. «Высказывалась идея, что можно заключённых использовать, например, при реконструкции БАМ. Но это означает, что там надо строить совершенно колоссальную инфраструктуру, везти людей туда, там их охранять, там как-то организовывать все. Это абсолютно невозможно», — добавил собеседник «Настоящего времени».

Промышленность находится в упадке, так что труд зэков ей не нужен, заметил Федяров. «В логической цепочке, которую пытается выстроить господин Калашников, не хватает двух вещей: дефицита рабочей силы и бизнеса, который бы эту рабочую силу нанимал», — добавил юрист.

Условия в современных исправительных центрах не похожи на ГУЛАГи, отметил в разговоре с TJ директор «Центра социальной реабилитации и адаптации» в Татарстане Азат Гайнутдинов. В учреждения республики заключённые попадают только по личному желанию, там соблюдают восьмичасовой рабочий день и условия трудового кодекса.

Гайнутдинов считает, что исправцентры помогут ресоциализировать заключённых, отсидевших в тюрьмах много лет, так как сейчас, выходя на волю, они «никому не нужны». В исправительных учреждениях Татарстана права осуждённых в тюрьмах соблюдаются, а при малейшем их нарушении прокуратуру и правозащитников «заваливают» жалобами, уверяет директор центра.

#история #гулаг #тюрьмы #законы #право