«По ту сторону революции. Часть II»: как российский кинорынок превратился в поле битвы
Утро российского кинематографа: первые киноателье и противостояния на рынке.
Проекционная аппаратура петербургского кинотеатра «Пикадилли» (с 1932 года - «Аврора») Фото Карла Буллы, 1913 год
К середине 1900-х годов стало ясно, что кинематограф прочно и надолго обосновался в Российской империи. В 1907 году в Петербурге начал издаваться журнал «Светопись» вместе со специальным 18-страничным приложением «Кино». В октябре того же года появился старейший в России киножурнал «Сине-фоно», проживший 11 лет и пропавший сразу после Октября 1918 года. Он считается первым периодическим печатным изданием, полностью посвящённым кинематографу. В 1908 году в Москве вышел первый выпуск газеты «Почта Синематографа», где рассказывалось об отечественных стационарных кинотеатрах – к тому моменту их по всей стране насчитывалось уже около 1200.
Бурное развитие киножурналистики в 1907-1909 годах не было случайностью. Именно в этот переломный период французские гиганты «Патэ» и «Гомон», монополисты, ввозившие в Россию львиную долю всех фильмов и киноаппаратуры, уступили часть кинорынка набиравшим силу первым отечественным предпринимателям — Александру Дранкову и Александру Ханжонкову. Едва укрепившись в индустрии, пионеры русского кинематографа начали открытое противостояние.
Этим текстом TJ продолжает серию публикаций о кинематографе в дореволюционной России. Наш второй текст — о том, как создавали свой бизнес первые российские кинопромышленники. Первый можно прочитать вот здесь.
Глава 4, в которой первые кинопромышленники начинают своё дело
Свой путь в мир кинематографа Александр Ханжонков начал ещё в 1905 году, когда впервые посетил восстановленный после революции «Иллюзион» в Ростове-на-Дону. Его заинтересовала вывеска, висевшая над дверьми: «Здесь на днях, после ремонта, откроется „биограф“ Р. Штремера».
Когда над входом засветилась гирлянда разноцветных электрических лампочек, то, гулявшая по Садовой улице публика двинулась туда столь интенсивно, что скоро потребовалось вмешательство полиции для наведения порядка. У кассы на улице была толчея и давка.
Программа состояла из четырёх картин, вызвавших бурные восторги зрителей. Зачарованные зрители не могли налюбоваться на «Прибой волн в Тихом океане». Картину «Подходящий поезд» зал встретил бурно, с восклицаниями и плохо скрываемым страхом. Комическая «Муха» вызвала весёлый смех и рассеяла страх. Ещё два-три стометровых фрагмента, и, наконец, гвоздь программы — «Точильщик».
Я вышел на улицу опьянённый. То, что я видел, поразило меня, пленило, лишило равновесия.
Впечатлённый увиденным, Ханжонков незамедлительно отправился в Москву, чтобы заняться ввозом в Россию иностранных фильмов. С капиталом в размере 5000 рублей он основал собственную компанию и отправился в Париж закупать фильмы. Первое путешествие в Европу оказалось успешным: чистая прибыль Ханжонкова составила примерно 1000 рублей. Затем начались регулярные поездки в Италию, Британию, Германию и даже Америку.
В то же время «челночные рейсы» за новыми кинокартинами оставались весьма рискованным делом в плане доходности. Ханжонков делал покупателям значительные скидки, и прибыль от перепродажи фильмов никогда не превышала 10% от закупочной стоимости. Копии одной не проданной ленты (обычно 6-12) полностью лишали продавца доходов, копии двух лент означали прямой убыток для предприятия. По воспоминаниям Ханжонкова, себестоимость метра плёнки составляла обычно 40 копеек, а цена продажи — 55 копеек.
Здание Саввинского подворья на Тверской улице, где в 1907 году разместился торговый дом «А. Ханжонков и Ко». При конторе имелся проекционный зал. 1900-е годы Фото предоставлено Михаилом Золотарёвым
Первые полгода работы показали, что предприятие Ханжонкова едва сводит концы с концами. Особенно сильным ударом по бизнесу стало соглашение с американской фирмой «Урбан» — их фильмы никто не хотел покупать, ленты возврату не подлежали, а «урбановские» киноаппараты оказались некачественными и «сбыта не имели».
В конце концов, Ханжонкову удалось заключить соглашение с британской фирмой «Гепфорт», которая поставляла ему фильмы без предоплаты. Уже в 1906 году разбогатевший кинопромышленник преобразовал свое предприятие и организовал торговый дом «А. Ханжонков и Ко».
Картина «Чёрная красавица» [купленная у «Гепфорта» — прим. авт.] показывала дрессированных животных. Бандиты похищают ребёнка. Собака освобождает няню, связанную бандитами, мчится в конюшню, отвязывает повод лошади... и мчится вместе с нею по следам бандитов. Погоня заставляет бандитов бросить ребёнка. Няня приводит родителей, и радости нет конца.
Вторая картина, комическая, вызвала много смеха одним своим названием. Она называлась «Мортовый сниз». Так перевёл русский переводчик в Лондоне название «Смертельный насморк» (Mortal Sneeze). Три раза чихнул толстый полисмен. В первый раз он сотрясает все строения на рынке, во второй раз он опрокинул автобус с пассажирами, в третий раз взорвался сам и вызвал колебание земли... Я заказал 20 экземпляров каждой картины, и все они были проданы.
Поначалу компания занималась исключительно прокатом в России иностранных фильмов и изредка кинодокументалистикой. Позже Ханжонков решил, что организовать производство собственных фильмов будет не менее прибыльно. Первым шагом на этом пути стала маленькая переводческая лаборатория, где Ханжонков и его помощники создавали титры на русском языке для иностранных кинолент.
Александр Ханжонков (крайний справа) в павильоне своей студии Фото предоставлено Михаилом Золотарёвым
Через контору проходило в месяц около 20 тысяч метров плёнки, однако из-за увеличения хронометража картин лабораторию пришлось расширить в 1907 году, заказать новое оборудование, установить цементную цистерну с проточной водой для промывки плёнки. «Отныне наша лаборатория приобрела вид настоящего производственного цеха с пропускной способностью 500 метров в сутки. Теперь можно было приступать и к собственному производству», — вспоминал Ханжонков.
Его первые попытки киносъёмок оказались неудачными. Игровой фарс «Палочкин и Галочкин», снятый в 1907 году, оказался бракованным и никогда никому не показывался, а заказанная в 1908 году правительством Москвы документальная «Прогулка по московской Окружной железной дороге» зрителей не впечатлила и успехом не пользовалась. Именно к этому времени относится первая встреча двух конкурентов — Александра Дранкова и Александра Ханжонкова.
Однажды в контору вошёл молодой жизнерадостный человек и отрекомендовался первым русским кинофабрикантом Александром Осиповичем Дранковым. Он предложил мне представительство от своей питерской фирмы. Я отказался, ссылаясь на перегруженность. Тогда он попросил разрешения продавать свои картины через нашу контору, на это я согласился. Довольный результатами визита, он пригласил меня побывать у него в Питере.
В начале 1908 г. я посетил Дранкова. Дранков похвастал снимком с царя, произведённым с очень близкого расстояния. Тогда не было объективов, и это было трудно, принимая во внимание охрану, свиту и т.д. Наши хроники ничуть не уступали по качеству хроникам Дранкова и Патэ. Мы, правда, не гнались за сенсациями, но увлекались этнографическими и географическими сюжетами.
Александр Дранков к тому моменту был уже преуспевающим, хотя и скандальным кинематографистом, ориентированным в первую очередь на документальные съёмки. Он начинал в качестве собкора лондонской газеты Times и парижского журнала Illustration, что очень помогало ему регулярно посещать заседания Государственной думы и другие официальные мероприятия, требовавшие аккредитации.
Дранков отличался необыкновенной для журналиста расторопностью. По признаниям коллег, «человек этот был поистине вездесущ: на парадах, похоронах, дерби, пожарах, обвалах, наводнениях, встречах коронованных особ самым непостижимым образом он умудрялся поспевать вовремя; без него не хоронили, не горели здания, не бушевали стихии, не встречались монархи».
Дранков попал в число основоположников благодаря своей настойчивости и изобретательности. Пожалуй, не корысть, не алчность, а именно авантюризм и карьеризм были главными двигателями его карьеры.
В 1907 году за удачные снимки Николая II питерского дельца удостоили званием «Поставщика двора его императорского величества», хотя его ателье прямо напротив Аничкова дворца больше напоминало грязную каморку с расставленными по углам крысоловками. В 1908 году Александр Дранков заявил о себе на всю Россию документальными кадрами, на которых впервые был запечатлён Лев Толстой.
Кинопромышленник прибыл в Ясную Поляну 27 августа 1908 года, договорившись о съёмке с супругой писателя Софьей Андреевной. Лев Николаевич при встрече с оператором шутя заметил: «Что же мне, перекувыркнуться, что ли?». Софья Андреевна была настроена более серьёзно. «Снимайте, когда мы будем гулять, но так, чтобы мы не видели», — попросила она Дранкова.
Лев Толстой в Ясной поляне Фото Александра Дранкова, 1908 год
В течение дня Лев Николаевич всячески избегал появляться перед камерой, категорически не желая сниматься, и только под вечер петербургскому дельцу удалось запечатлеть писателя. Толстого вывезли на кресле на балкон второго этажа: он сидел в подушках в белой рубахе, сцепив руки в ладонях, а над ним в кружевной накидке заботливо склонялась Софья Андреевна.
Бытует легенда, что Толстой решился предстать перед камерой после курьёзного случая. В попытках скрыться от настырного оператора писатель зашёл вглубь территории своей усадьбы, наколол дров и вознамерился отойти по нужде. Дёрнув на себя дверцу уличной уборной, Лев Николаевич увидел Дранкова, который бешено крутил руку киноаппарата — тот всё это время снимал, как писатель колет дрова, через окошко на двери нужника. Дранков сидел там почти два часа в ожидании своей «жертвы». Так или иначе, но с тех пор Дранков стал единственным хроникёром, имевшим доступ непосредственно к Льву Толстому.
День 80-летнего юбилея Льва Толстого (28 августа 1908) стал настоящей сенсацией — люди впервые увидели на экранах фигуру настолько значимую. Бытует довольно правдивый анекдот, что журналисты, увидев Толстого на экранах, не поверили, что это настоящий писатель, и принялись наперебой утверждать, что это загримированный актёр, – подлинность съёмок пришлось подтверждать самой Софье Андреевне. Имя Александра Дранкова не покидало заголовков газет.
Зрители тем временем всё настойчивее требовали фильмов на русскую тематику — подавляющее большинство устало от однотипных картин из Европы и Америки. Спрос, как и ожидалось, вызвал предложение. Осенью 1907 года фирма «Гомон» выпустила четыре документальных ленты: «Третья Государственная дума», «Смотр войскам в Царском Селе», «Смотр войскам перед Зимним Дворцом» и «Крестный ход в Киеве 15 июля 1907 года».
Фирма «Патэ» не отставала от своего главного конкурента и в 1908 году создала одну из самых коммерчески успешных кинолент того времени «Донские казаки в Москве». Хотя лента включала в себя лишь кадры джигитовки и лагерной жизни, «Донские казаки» разошлись по России тиражом в 219 копий.
Выход «Донских казаков» стал сигналом к действию для самого Дранкова. Идея исконно русского материала на экране уже давно витала в воздухе, и кинопромышленник лишь ждал случая, чтобы заняться чем-то подобным. Попытка снять «Бориса Годунова» в 1907 году по книге Александра Пушкина не увенчалась успехом — сказался недостаток опыта служащих ателье и актёров. Второй шанс не заставил себя долго ждать.
Летом 1908 года к Дранкову пришёл чиновник столичного железнодорожного ведомства Василий Гончаров, любивший на досуге заниматься литературой. Незадолго до визита тот продал петербургскому театру «Аквариум» очередную пьесу под названием «Понизовая вольница», главным героем которой был Степан Разин — донской казак и предводитель крестьянского восстания 1670-1671 годов. Гончарову пришла в голову идея включить в пьесу кинематографический элемент, с чем он и обратился к знаменитому кинопроизводителю. Тот убедился, что текст пьесы — идеальный материал для кинопостановки, — и вместо того, чтобы снимать отдельные кадры для пьесы, занялся производством целого фильма.
Афиша «Понизовой вольницы» («Стеньки Разина»). Режиссёр — Владимир Ромашков, продюсер —Александр Дранков, 1908 год Художник — Поль Ассатуров
«Понизовую вольницу» сняли в июле-августе 1908 года буквально за несколько дней — нормальная практика в то время. К работе над фильмом привлекли почти всю труппу Петербургского народного театра (около 150 человек массовки). Главную роль Степана Разина исполнил ведущий актёр театра Евгений Петров-Краевский, имя исполнительницы роли княжны, возлюбленной Степана, осталось неизвестным.
Дранков лично организовал доставку костюмов, декораций и аппаратуры на берега Сестрорецкого разлива, где происходили основные съёмки. Он же уговорил тогдашнего директора Московской консерватории композитора Михаила Ипполитова-Иванова написать музыку к фильму. Так появилась увертюра «Вниз по матушке по Волге» — фактически первый в истории саундтрек. Премьера «Понизовой вольницы» — первого российского игрового фильма — состоялась 15 октября 1908 года в петербургском театре «Аквариум», где когда-то состоялся первый в России сеанс «Синематографа Люмьер».
Чтобы картина окупила себя в прокате, Дранков развернул мощную рекламную кампанию: создавал цветные афиши с кадрами из ленты (так до него не делал ещё никто), рассылал по кинотеатрам напечатанные циркуляры, где подробно объяснял все новшества своего детища, а с копиями киноленты отправлял виниловые пластинки с саундтреком Ипполитова-Иванова.
Премьера не обошлась без скандалов. Дранков снял «Вольницу» практически без участия Василия Гончарова и к тому же оставил того без гонорара. Из-за этого столичный чиновник подал на кинопромышленника в суд. Спор об авторских правах завершился не в пользу драматурга: по законодательству сценарии не считались литературным произведением, поэтому иск Гончарова суд не удовлетворил. Но скандал с участием Гончарова лишь подогрел интерес публики, как и сцены жестокости в самом фильме и необычное по тем временам техническое исполнение: робкое панорамирование, смена общих и средних планов, натурные съёмки и подробные интер-титры как переход между сценами.
Ещё одной примечательной деталью ленты можно считать финальный спецэффект. Узнав о предполагаемой «измене» княжны, Стенька Разин поднимает её на руки, чтобы сбросить в воду. Джамп-кат — и вот уже в руках у Разина не девушка, а кукла, имитирующая человеческое тело, которая и летит в воду. «Стенька Разин» был настолько популярен в народе, что в 1914 году режиссёр Григорий Либкен решился снять ремейк ленты Дранкова с тем же названием.
Афиша «Стеньки Разина». Режиссёр — Григорий Либкен, 1914 год Художник — Пётр Мосягин
Глава 5, в которой российский кинорынок становится ареной борьбы
Василий Гончаров предательства со стороны Дранкова не простил и в ноябре 1908 года предложил его прямому конкуренту — Александру Ханжонкову — свои услуги. С собой он принёс три готовых исторических сценария: «Песнь про купца Калашникова», «Выбор царской невесты» и «Русская свадьба в XVI веке».
Ханжонков принял решение снимать все три фильма разом, для чего на собственные средства на Житной улице, 29 (у Калужских ворот), выстроил крупнейший в Европе съёмочный павильон, а затем назначил Гончарова режиссёром «Песни про купца Калашникова». Впрочем, он скоро пожалел о своём решении и даже приставил к «новобранцу» ассистента — чтобы сдерживал душевные порывы весьма буйного Василия Михайловича.
К ужасу своему я узрел нечто невероятное: прекрасные актёры, которыми я неоднократно любовался, превратились в марионеток. Режиссёр поставил почтенных боярских родителей в одном конце сцены, а новобрачных в другом. По крику «благословляйтесь» молодые сорвались с места, подбежали к родителям, пали им в ноги и, вскочив, точно с горячей плиты, бросились обратно в свой угол.
Актёры Гончарова и Громов объяснили мне, что так обучал их режиссёр на репетиции с секундомером в руках. Пришлось убедить актёров отделаться от этой поспешности, так как для экрана движения должны быть просты и естественны.
Актёров для постановки Ханжонков и Гончаров набирали по московским театрам, в том числе во Введенском народном доме (ныне — «Дворец на Яузе»). Именно здесь они сняли все три фильма по сценариям Гончарова. Конечно, не обходилось без брака. Александр Ханжонков позже признавался, что съёмки производились в театральных декорациях, из-за чего некоторые из них плохо смотрелись на экране: кирпичная кремлёвская стена выглядела полностью чёрной. Длина плёнки, по некоторым сведениям, составляла 250 метров или примерно 9 минут экранного времени.
«Купец Калашников», помимо всего прочего, известен тем, что завершил эпоху «мирного» кинематографа и положил начало открытому противостоянию Ханжонкова и Дранкова за российский кинорынок. Однажды после премьеры «Драмы в таборе подмосковных цыган» (первый игровой фильм Ханжонкова, вышел 20 декабря 1908 года) Дранков в очередной раз посетил кинофабрику конкурента на Житной. Ханжонков встретил его с распростёртыми объятиями и без задней мысли рассказал про «серьёзнейшую, по силам разве что французам из студии «Фильм д'ар" да империи «Патэ», киноработу по поэме Лермонтова «Песнь про купца Калашникова».
«Дранков снимает „Калашникова“. Что делать?» Телеграмму такого содержания получил спустя несколько недель Ханжонков во время беседы с владельцем туринской фирмы «Итала-фильм» Карло Шламенго. Для начинающего кинодельца это прозвучало как приговор и начало краха его предприятия — Дранков тогда находился на пике финансового могущества, и Ханжонков ни за что бы не успел опередить конкурента, если бы не помощь зарубежных коллег.
Я перевёл Шламенго содержание телеграммы и рассказал ему сущность дела. Он был крайне возмущён таким предательством конкурента и предложил мне отпечатать нужное число копий обречённой картины у него на фабрике... Я протелеграфировал ответ: «Шлите срочно негатив Калашникова сюда», и через два дня уже мчался обратно в Москву.
Александр Ханжонков вместе с Карло Шламенго организовали скоростное копирование и рассылку прокатных копий заказчикам через проводников пассажирских поездов. О прибыли тогда не задумывались: около сотни копий в срочном порядке разослали по кинотеатрам России без заказов и задатков. Но кассовый успех превзошёл все ожидания. Несмотря на высокую цену — 75 копеек за метр — картина обогнала даже лидера тогдашнего проката «Понизовую вольницу» (продавалась по 60 копеек за метр).
В конце концов, Ханжонков победил. Его картина и в художественном, и в техническом плане превосходила подделку Дранкова. Критики отнеслись к драме Александра Алексеевича благосклонно и предсказывали большое будущее российскому кино в связи с появлением таких лент. К тому же, Ханжонков опубликовал открытое письмо, предупреждая владельцев кинотеатров о нечестной игре Дранкова — многие держатели «электрических театров» разорвали с петербургским авантюристом отношения после такого события.
«Песнь про купца Калашникова» шла на протяжении всего марта 1909 года в московском Манеже, в самый разгар масленичных гуляний, и органично вписалась в народные празднества. «Песнь», ныне считающаяся утраченной, осталась любимым «первенцем» Ханжонкова: ею он открыл в 1913 году первый отечественный кинофестиваль.
Александр Алексеевич надолго усвоил этот жизненный урок. Дел с Дранковым он больше никогда не вёл, работа над любой картиной его торгового дома тщательно конспирировалась, у кинолент появились первые «рабочие названия», а актёрам выдавался лишь кусок сценария с их непосредственным участием — чтобы избежать утечек.
В 1909 году российский национальный кинематограф оформился окончательно. Ушла в прошлое эпоха первого искреннего удивления от кинопоказов, неловких экспериментов с камерой и первых фильмов с минимумом спецэффектов. Настало время полнометражного документального и игрового кино, грандиозных исторических полотен и популярных сериалов, время первых российских кинозвёзд и профессиональных режиссёров.
Это вторая часть большого материала о судьбе кино в Российской империи. Первую можно прочитать вот здесь.
Руслан Жигалов, автор Telegram-каналов «Кинокляча» и RJ
Статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.