Что дальше. Редакция TJ о деле Ивана Голунова

Ивану Голунову нужна общественная поддержка — и возможность объединиться перед лицом беспредела нужна самому обществу.

У тех, кто выступил в поддержку Ивана Голунова, могло быть на это десятки разных причин — но мы считаем, что наиболее важной из них является кристально чёткое ощущение происходящей несправедливости. Такое чувство есть и внутри нас.

Мы говорим это не только как коллеги Ивана, но и как обычные граждане — и то, что это чувство разделяют многие люди из самых разных отраслей, доказывается резонансом кампании «Я. Мы Иван Голунов», для которой три главных деловых газеты страны впервые объединили свои первые полосы.

Дело Ивана Голунова важно не из-за его расследований, не из-за необходимости защищать журналистику перед лицом власти, не из-за того, что он как и любой человек заслуживает справедливости. Это дело — пример настоящего беспредела, в который может попасть каждый житель России.

Его нельзя проигнорировать, используя уже ставшие стандартными старые отмазки: «А не надо было лезть в политику, там одна грязь», «Вот если бы сидел тихо и не высовывался, всё было бы нормально», «Я вот просто делаю свою работу, и у меня никаких проблем нет». Иван Голунов тоже просто делал свою работу, и делал её хорошо — но невозможно добиться изменений в стране, не перейдя кому-то дорогу. И люди, которым он перешёл дорогу, оказались способны противостоять ему незаконными методами.

Те, кто стоят за этим беспределом, хотели бы стравить общество, заставить его разделиться и спорить друг с другом, а не требовать ответа от властей и добиваться освобождения честного человека. А когда — если — это дело замнут, они хотели бы, чтобы все об этом забыли, чтобы потом использовать тот же самый незаконный приём. Мысль о том, что всё это сойдёт с рук заказчикам, а потом повторится с другим человеком — и никто не сможет этому помешать — парализует.

Тот факт, что полиция до сих пор не предоставила доказательств вины Голунова, и характер его задержания говорит нам о том, что дело сфабриковано. Но то, как спустя несколько дней после задержания стали вести себя представители МВД, Следственного комитета и даже государственных телеканалов, говорит о том, что общественные действия — статьи, пикеты, сборы у здания суда и всё остальное — дали свои плоды, и вектор дела поменялся.

Это отвечает на вопрос, что нужно делать дальше. Ивану Голунову нужна общественная поддержка — и возможность объединиться перед лицом беспредела нужна самому обществу.

Гендиректор «Медузы» Галина Тимченко обратилась к коллегам-журналистам с просьбой не отпускать освещение дела Голунова до тех пор, пока он не будет освобождён. Но и она понимает, что внимание аудитории не может быть сконцентрировано вечно. Этого хотели бы и в Кремле: уже появилась информация, что накал дела собираются снизить до прямой линии с президентом, которая пройдёт 20 июня. Спуск на тормозах позволит уйти от принципиального решения откатить обвинения и оправдать Голунова.

Ниже мы перечисляем те вопросы к следствию, которые одновременно являются аргументами в пользу освобождения и полного оправдания Голунова — их можно и нужно применять в спорах с теми, кто считает, что ничего неправильного не происходит — а также те возможности для поддержки, которыми может воспользоваться каждый, даже если кажется, что ничего сделать нельзя. Спасибо всем тем, кого эта ситуация не оставляет равнодушным, и кто решает действовать, а не оставаться в стороне.

За Голунова вступились сотни известных журналистов, музыкантов и общественных деятелей. Их всех объединяет не симпатия к журналисту или «Медузе», а уверенность, что дело сфабриковано, или требование объективного расследования с соблюдением законов. Вот список основных претензий, которые высказывают к стороне обвинения.

Как утверждает следствие, они давно следили за подозреваемым, но при этом его арестовали не при передаче наркотиков, как это обычно бывает. «Обычно оперативник или привлечённый закупщик покупает наркотик у сбытчика и после фиксации сбыта человека задерживает группа по сигналу. А тут просто взяли фигуранта на улице», — объясняет собеседник РБК, ранее работавший следователем.

Если следствие давно держало подозреваемого в разработке и готовилось к задержанию, то непонятно, почему полиция не знала о его работе журналистом. В подобных делах оперативная группа обязана собрать как можно больше информации о подозреваемом, в том числе о его основной работе и интересах.

В законе «О полиции» сказано, что срок задержания исчисляется с момента фактического ограничения свободы передвижения. Голунова задержали 6 июня в 14:30, надев наручники и поместив в полицейскую машину. Однако в протоколе говорится, что подозреваемого задержали 7 июня в 03:50. То есть, через 13 часов после фактического задержания. В итоге максимальные 48 часов, которые полиция имеет право удерживать человека без предъявления обвинений, растянулись на 61 час.

В законе «О полиции» сказано, что задержанный имеет право на один телефонный разговор в целях уведомления близких родственников о своём задержании, не позднее чем в первые три часа после задержания. Право предполагает именно разговор, а не просто звонок.

В МВД опровергли утверждение, что Голунову не давали связаться с родственниками. В ведомстве заявили, что по просьбе подозреваемого следователь позвонил по номеру телефона, указанному Голуновым. Хотя следователь по делу связался с коллегой журналиста лишь утром 7 июня — через 13 часов после фактического задержания.

По закону, задержанный имеет право воспользоваться услугами адвоката и переводчика с момента задержания. Голунов утверждает, что потребовал предоставить ему адвоката сразу после задержания, однако ему говорили, что в тех мероприятиях, где он участвует, адвокат не нужен. В итоге юрист правозащитной группы «Агора» прибыл к репортёру лишь в 05:30 утра 7 июня — через 14 часов и 50 минут после фактического задержания.

После обыска в московской квартире Голунова там побывали журналисты «Медузы» и пришли к выводу, что если обыск и проходил, то «чисто символически». Многие книги и личные вещи обвиняемого остались нетронутыми, ровно как и мешки с песком, которые хранились в специальной нише.

Как отметили репортёры, эти мешки («сэндбэги») часто используются при съёмках кино, и если бы следствие проводило в квартире масштабный обыск в поисках наркотиков, то мешки наверняка бы вскрыли. С этим согласен и координатор правозащитной организации «Русь сидящая» Алексей Федяров, который подчеркнул, что обыски в двухкомнатной квартире занимают пять-шесть часов, но в случае с Голуновым они продолжались гораздо меньше.

Утром 7 июня на официальном сайте МВД опубликовали девять фотографий якобы из квартиры Голунова. На них запечатлены большие пакеты с порошком и химикатами большим весом, хотя при этом в сообщении полиции говорилось, что при обыске квартиры изъяли лишь три пакета и весы. При этом друзья репортёра заявили, что все фотографии, кроме одной, не похожи на квартиру журналиста.

В 12:57 того же дня полиция заявила, что все фотографии сделаны при обследовании съёмной квартиры подозреваемого. Однако три часа спустя МВД поменяло позицию, признав, что лишь одна из девяти фотографий сделана в жилище Голунова. Вскоре ведомство сообщило о служебной проверке по факту «предоставления некачественной информации» по вине сотрудника главка.

По словам полиции, во время задержания на журналиста не оказывали физического и психологического давления. К нему вызывали три бригады скорой помощи, первую из которых не пустил следователь, а две другие (фактически четыре врача) подтвердили, что Голунову требуется госпитализация. В больнице у него зафиксировали гематому на затылке, ушиб рёбер, подозрения на сотрясение мозга и черепно-мозговую травму.

По словам адвоката Голунова, ему более суток не давали есть и спать. «Он уже плохо соображает, что происходит. В очень плохом состоянии», — утверждал юрист. Это нарушает закон об условиях содержания, который обязывает предоставить лицу, задержанному на срок более трёх часов, горячее питание или паёк с чаем и сахаром. Он также обязывает обеспечить лицо местом для сна и постельными принадлежностями в ночное время.

Во время задержания у Голунова изъяли несколько пакетиков с наркотиками, но не стали сразу проводить смыв с рук и срезы краёв ногтевых пластин. Эти образцы обычно используют для доказывания фактов сбыта и хранения наркотиков. По словам журналиста, он попросил провести экспертизу после задержания, однако в МВД утверждают, что задержанный сначала отказался от среза ногтевых пластин.

Из определений Конституционного суда России следует, что у подозреваемого нет права отказаться от участия в процессуальных действиях, в том числе получение образцов для исследования. Таким образом, следствие имело право провести экспертизу вопреки возражению Голунова, но не сделало этого.

Задержанный сдал анализы лишь после визита членов Общественной наблюдательной комиссии. 10 июня стало известно, что эксперты МВД не обнаружили следов наркотиков у Голунова, а также на его смывах с ладоней и ногтевых пластин.

Оказать поддержку в ситуации с Иваном Голуновым можно несколькими способами. Мы не считаем, что какие-то из них более эффективные, а какие-то менее — мы уверены, что те, кто хотят действовать, смогут найти что-то подходящее.

Обратите внимание, что пикеты и шествия в поддержку Голунова — не политические акции, они организованы не политическими движениями. Однако некоторые из них могут быть не согласованы с властями.

#делоголунова